Отправлено: 24.05.10 22:53. Заголовок: Как мы уходили из Риги,последние бойцы сохранившие верность последней Великой Державе.

Виктор Алкснис о Рижском ОМОНе 00:26

Неопубликованные мемуары "черного полковника"



Опять возвращаюсь к "Неопубликованным мемуарам "черного полковника". На очереди - Рижский ОМОН. Когда-нибудь будут написаны книги о трагедии этих молодых парней, которые истово верили в свою страну, в справедливость того дела, которое они защищали. Напишут о том, как их предали. И все равно, безумству храбрых поем мы песню...
...Впервые я о нем узнал весной 1990 года. Тогда еще само название ОМОН было ново. Отряды милиции особого назначения начали создавать где-то в конце 80х годов. Я не знал тогда, что они из себя представляют, чем занимаются, для чего нужны.
Был создан такой отряд и у нас в Риге. Рижский ОМОН начал свои подвиги с разгона организованной нами демонстрации. В попытке образумить Верховный Совет Латвии на Домскую площадь в Риге вышло несколько тысяч человек. А учитывая, что улочки там узенькие, все вокруг было запружено народом и выглядело достаточно внушительно. Люди требовали, чтобы делегация из числа митингующих была принята в Верховном Совете для вручения резолюции. Но республиканские власти употребили силу и впервые вывели ОМОН на улицы Риги. Он очень крепко нас побил. Я видел на видеосъемке с вертолета вид сверху на Старый город, его узенькие улочки, и как красиво, квалифицированно действовал ОМОН. Идет клином, "свиньей", без всякого труда раздвигая толпу.
Я в тот день, по-моему это было 15 мая, находился в Москве как раз по делам МВД. В Латвии уже вовсю шла растащиловка силовых структур. Власти поставили работников правоохранительных органов перед выбором: или присягай независимой Латвии, или можешь оставаться верным Конституции СССР и убираться из органов. Поэтому ко мне обратились несколько человек, занимающих достаточно высокое положение в Управлении внутренних дел города Риги с просьбой организовать встречу с руководством МВД СССР.
Я позвонил в приемную Бакатина, тогдашнего министра внутренних дел, и сказал, что у меня как народного депутата СССР есть к нему дело. На приеме я рассказал ему о ситуации в республике. Он: "Да, конечно, очень плохо, что там происходит! Да, конечно, обнаглели сепаратисты! Да, надо принимать жесткие меры!" И как будто в подтверждение моих слов приходит сообщение из Риги, что власти используют силы МВД для разгона сторонников Союза.
Я договорился с Бакатиным, что делегация работников УВД Латвии будет им принята. Делегация приехала. Их было человек пять-шесть, латыши и русские, интернациональный коллектив, как сельских органов внутренних дел, так и Риги, столицы республики. Бакатин назначил встречу в субботу на 10 часов утра. Произносил громкие слова: "Молодцы, так держать! Храните верность Конституции СССР! Вы на переднем крае борьбы с проклятыми буржуазными националистами. Мы вас горячо поддерживаем, окажем максимальную помощь!"
Обнадеженные товарищи говорят мне: "А нельзя ли еще с кем-нибудь из правительства встретиться? В Латвии ждут каждого слова Москвы". Поскольку суббота - выходной день, трудно было обещать, что кто-нибудь из нужных людей окажется на месте. Я принялся обзванивать кабинеты начальства. Лукьянов был занят, принять не смог. Звоню в приемную Рыжкова - его нет. Но мне говорят, что на месте его зам, Силаев Иван Степанович. Звоню Силаеву. "С удовольствием вас приму, приезжайте, побеседуем".
Его кабинет размещался на площади Маяковского в большом административном здании, там же где кинотеатр "Москва". Нас провели к нему. Силаев тоже демонстрирует гостям прекрасное отношение. Добросовестно записывает, помечает, какая нужна помощь. Минут сорок побеседовали, потом он говорит: "Ну что ж, товарищи, вы рассказали много интересного. Сейчас у нас будет заседание правительства, Президиум Совета Министров СССР. Я немедленно передам Рыжкову и всем собравшимся информацию, которую вы мне сообщили, и думаю, Совет Министров окажет вам полную поддержку".
Получив заверения министра внутренних дел и зампредседателя Совета Министров СССР, делегация уехала окрыленная. Уехала - и все. Ни от Бакатина, ни от Совмина никакой поддержки. Через пару недель я встречаю в Верховном Совете Рыжкова, подхожу к нему и говорю:
- Николай Иванович, как же так? Силаев еще когда пообещал, что будет оказана помощь, и до сих пор ничего не делается. Нельзя ли ускорить решение этого вопроса?
Он говорит:
- А какого вопроса?
- Ну как же! Силаев сказал, что доложит на заседании Совета Министров, в том числе Вам, о ситуации в МВД Латвии.
- Он был, но ничего не докладывал, и мне ни слова не сказал о том, что встречался с работниками МВД.
Конечно, это было не очень приятно выслушать. Казалось бы, ты занимаешь столь высокий пост. Люди приехали практически из горячей точки. Ты им врешь нагло в глаза. Ладно, сам ничего не делаешь, но хоть доложи начальству, проинформируй!
А вскорости до меня дошли сведения, что министр внутренних дел СССР В.Бакатин передавал оружие и боевую технику властям Латвийской республики. Я тогда много сил отдавал борьбе с тенденциозной информацией, которая шла в Москву от первых лиц Прибалтийских республик, из расколовшихся по национальному признаку партийных органов, прессы. Одну из своих задач как депутата СССР видел в том, чтобы ходить по высоким кабинетам начальства и раздавать подборки печати, обращения, письма, рассказывать, что происходит, убеждать в необходимости принятия мер. Больше всего меня беспокоило МВД. Я видел, что Бакатин на словах хорош, а на деле потихоньку вооружает другую сторону, и мечтал найти на него управу.
Я вспомнил о Егоре Кузьмиче Лигачеве. А что? В конце концов, он член Политбюро. Позвонил ему и прошу записать на прием. Тогда я еще не был особо известен, но по-видимому там навели справки, и через некоторое время сообщают, что Егор Кузьмич примет меня в 17 часов на Старой площади.
Было три организации, куда без специальной договоренности не пускали даже с депутатским мандатом. Это КГБ, Министерство обороны и ЦК КПСС. Приезжаю в ЦК на Старую площадь в пол-пятого. Помню, меня поразили две вещи. Во-первых, обстановка в плане чистоты, ухоженности, внешней обустроенности была намного лучше, чем даже в Кремле. Это сразу бросалось в глаза. И еще одно. Время только пол-пятого, до конца рабочего дня еще полтора часа, а тишина стоит, как в склепе! В длинных коридорах ни души, ни звука не доносится из-за дверей. Не слышно обычных для учреждений стука пишущих машинок, шума голосов. Я иду по коридору, как будто вымершего здания.
В приемной Лигачева помощник извиняется, что Егор Кузьмич задержался на сельскохозяйственном совещании. Через некоторое время приходит Егор Кузьмич, оживленный, радостный. Он доволен тем, как прошло совещание. "А после совещания я машину отпустил и решил пройтись по Москве. Подходили люди. Несколько человек высказало свое "фу", а в основном нормально".
Попробовал бы кто-нибудь из ближайшего окружения Ельцина пройтись вот так без охраны по Москве!
И вот мы заходим в кабинет Лигачева. Длинный стол для заседаний сплошь устлан какими-то документами, книгами, так что буквально свободного места на этом огромном столе не найти. Проходя, краем глаза заметил я документы с грифом "Совершенно секретно". Для меня было неожиданно, что секретные документы можно хранить не в папке, не в сейфе, а просто так на столе.
Описав Егору Кузьмичу ситуацию, начинаю жаловаться на Бакатина. Он тут же при мне снимает трубку с телефона АТС-1 (так называемая "кремлевка"), звонит Бакатину и жестко выговаривает: "Я к тебе обращаюсь как член Политбюро ЦК КПСС. Ты член ЦК и должен выполнять директивы старшего товарища. Что ты там творишь безобразия, почему не оказываешь помощи работникам МВД Латвии?" Мощная мембрана хорошо усиливает звук, и слышно, как на другом конце провода Бакатин начинает оправдываться...
Случай, когда рижский ОМОН побил наших, очевидно, оказался для него той соломинкой, которая сломала спину верблюду. Больше он в таких акциях никогда не участвовал. Было проведено собрание личного состава, и на нем принято решение не подчиняться распоряжениям властей Латвийской республики, а выполнять только те приказы, которые не противоречат Конституции СССР.
Так постепенно рижский ОМОН стал одной из опорных точек сопротивления разрушительным процессам, происходившим в Латвии. Надо учесть, что это было высокоорганизованное, хорошо подготовленное подразделение. Пусть там было сто человек, но каждый стоил троих-четверых. Латвийские власти подобной организации не имели. Это уже потом, в 1991 году они начали создавать подразделение МВД Латвийской республики под названием "Анти-ОМОН", а в то время противопоставить им было нечего.
То было время подготовки к активным действиям в Прибалтике со стороны союзного руководства. Сейчас об этом уже можно говорить. Дело решалось на самом высшем уровне. Сам Горбачев ничего не стал бы предпринимать, но окружение, видя, куда все катится, давило на него, и он был вынужден хоть как-то реагировать. И, пусть со скрипом, начали приниматься меры. Речь шла о введении в Прибалтике чрезвычайного положения, для чего Президент СССР должен был подписать соответствующий указ. Акция назначалась, если не ошибаюсь, на 22 июля 1990 года. Все это можно было сделать совершенно законно, легитимно. Никто не стал бы бросаться под танки. Какие-то акции протеста прошли бы, но не массового характера.
Начались конкретные разговоры и дела по формированию структур, которые будут осуществлять этот режим чрезвычайного положения. Поскольку органы власти раскололись к тому времени по национальному признаку, Москва практически все управление осуществляла, в основном, через армию. Все директивы, распоряжения, особенно связанные с подготовкой к введению чрезвычайного положения, шли по линии армии. КГБ Латвии уже не доверяли, оттуда была замечена утечка информации. Приходит секретный документ из Москвы, и тут же его содержание становится известно Народному Фронту. Поэтому функции КГБ и особые спецоперации были возложены на военную контрразведку ПрибВО. Соответственно политорганы, командование ПрибВО были подключены к организационным вопросам подготовки и введения чрезвычайного положения.
И - сейчас об этом тоже можно сказать - мне была предложена должность председателя Совета Министров в новом правительстве Латвийской ССР. Поскольку предложение шло от военных, я понял, что это было согласовано на всех уровнях. И я дал согласие.
С апреля 1990 года я входил в ЦК КП Латвии, и счел своим долгом поехать к Первому секретарю ЦК Альфреду Рубиксу и проинформировать. Я несколько недоумевал, почему ему не предложили этот пост. Он тогда был очень авторитетный человек, в отличие от меня имевший большой опыт подобной работы, мэр города Риги. А учитывая, что во время чрезвычайного положения представительные органы власти ликвидируются, мне было интересно, чем он сам думает заниматься. Но он мне ничего не сказал, только одобрительно похлопал по плечу: "Правильно, Виктор, правильно. Действуй, все хорошо".
Но Горбачев, как обычно, все откладывал окончательное решение. Пытался заигрывать с лидерами Прибалтийских республик. Те постоянно давили на Москву, в том числе через российский Верховный Совет и Съезд народных депутатов России, которые фактически в тот момент поддерживали "свободолюбивые народы Прибалтики" в их стремлении к независимости. На этой почве у меня возникли серьезные трения с российскими депутатами. Я был одним из инициаторов принятия закона о механизме выхода из СССР. Я видел, к чему идет дело. Раз уж по Конституции республики имеют право выхода из Союза, так давайте определим, как должен быть обставлен этот выход. Откровенно говоря, я надеялся заложить в закон такие нормы, чтобы выйти было просто невозможно.
А Горбачев все откладывал и откладывал введение чрезвычайного положения, на неделю, на две... и так из месяца в месяц.
Как-то уже сентябрьской ночью у меня в номере раздается телефонный звонок из Риги. Звонит Член Военного совета ВВС ПрибВО генерал-майор Филатов.
- Виктор! У нас беда. Из Москвы прибыл генерал, зам Бакатина, и поставил задачу на разоружение рижского ОМОНа.
Что за ерунда?! Мы же у него были только в мае, и он обещал поддержку. Правда, ничего не сделал, но хоть на словах был на нашей стороне, и в прессе громил сепаратистов.
- А это объективная информация?
- Да, этот генерал уже провел совещание. Вызвал командира полка внутренних войск, приказал выделить силы и средства для разоружения ОМОНа. Тот встал на дыбы: как так, я буду разоружать своих товарищей?! На базе ОМОНа уже все известно. Там подняли тревогу, заняли оборону, будет оказано сопротивление.
Время - два часа ночи. Что делать? Куда звонить?
Набираю приемную Горбачева. Помощник отвечает, что никого нет. Я ему:
- Через три часа начнется операция в Риге, будут жертвы, будет стрельба. Свои будут убивать своих. Необходимо срочно принять меры, чтобы не допустить разоружения.
А он:
- Ну что ж, в девять часов я доложу Михаилу Сергеевичу.
- Так к этому времени там будет море крови и гора трупов!!
В приемной Рыжкова мне пообещали доложить Николаю Ивановичу в восемь часов. Надо было что-то делать. У меня в справочнике, который раздавали депутатам для служебного пользования, все телефоны только служебные. А надо звонить начальству домой, поднимать с кроватей. Остается АТС-2, Кремлевка так называемая. К каждому аппарату этой связи прилагается справочник с домашними, дачными телефонами высокопоставленных чиновников. Нужно срочно найти аппарат АТС-2.
У нас в гостинице "Москва" был переговорный пункт с телефоном правительственной связи ВЧ международной, и была кремлевская вертушка. Я туда - никого нет, дверь закрыта. Дежурной по этажу нет, ключ взять негде. А время идет. Куда деваться? Я прикидываю, где тут рядышком можно найти в пол-третьего ночи правительственный телефон. И тут вспоминаю, что на Кузнецком мосту находится приемная КГБ. Там-то уж точно есть Кремлевка, и там есть дежурный!
И вот я бегом на Кузнецкий мост. Мне повезло, что это недалеко. Добегаю до приемной КГБ, звоню в дверь. Показываю заспанному прапорщику удостоверение.
Звонить Горбачеву, Рыжкову домой я не рискнул. Бакатину - бесполезно, потому что он сам дал команду. Крючкова тоже не хочется поднимать, личного контакта у меня с ним не было. А хорошо бы обратиться к кому-нибудь из КГБ. И я подумал о Филиппе Денисовиче Бобкове. Как раз недавно у меня состоялась с ним встреча. Я ему рассказывал о ситуации в Прибалтике, просил помочь через КГБ в решении вопросов по противодействию процессам дезинтеграции. Этот пожилой чекист, заместитель Крючкова, произвел на меня самое хорошее впечатление. Он-то мне и нужен!
Я говорю дежурному подполковнику:
- Мне нужно позвонить Бобкову на квартиру по кремлевке.
- Зачем?
Вот ведь человек! Видит, что я не пьян, и с удостоверением народного депутата СССР. Раз пришел, значит действительно что-то важное. Коротко объяснил ему, зачем мне нужен Бобков. Он начал звонить куда-то в КГБ главному оперативному дежурному, и минут через десять выходит из кабинета ко мне в холл и говорит:
- Вот телефон. Бобков ждет Вашего звонка.
Я набираю номер, объясняю, что через полтора часа начнется операция по разоружению рижского ОМОНа. ОМОН готов защищаться. Будет стрельба, море крови и гора трупов. Он очень спокойно все выслушал, спросил:
- А достоверно?
- Конечно.
- Хорошо. Ждите моего звонка.
Он позвонил минут через пятнадцать.
- Я говорил с Бакатиным. Открещивается. Он, дескать, слышал, что готовится какая-то операция, потому что ОМОН ведет себя чересчур вызывающе, но сам никакого отношения к этому не имеет. Якобы, это инициатива кого-то из его замов. Но он пообещал дать команду отбой.
Я тут же звонить в Ригу. Команда действительно, видно, пошла молниеносно, потому что мне говорят: "Да, из Москвы пришел отбой, вопрос снят. Спасибо за помощь".
Днем ВС СССР собрался на заседание. Почему-то там вдруг появился Бакатин. От него несет аптекой - видно, отпаивали валерьянкой и корвалолом. Бледный весь, белый, подходит ко мне: "Виктор Имантович, это не я! не я! Я вообще никакого отношения к этому не имею". Видно, крепко ему влетело. Я же ночью звонил в приемную и Горбачеву, и Рыжкову. Все были в курсе, что Бакатин хотел организовать разоружение рижского ОМОНа.
Вот один из эпизодов тех странных лет последнего этапа перестройки, когда свои собирались разоружать своих.
А ситуация в Прибалтике ухудшалась с каждым днем. Подошел октябрь. Мы начали накат на Бакатина, Шеварднадзе. В конце концов Горбачеву пришлось снять Бакатина с должности министра внутренних дел и назначить Пуго. О покойниках принято говорить либо хорошо, либо ничего. В принципе он был нормальный человек. Чекист, председатель КГБ Латвии. Начинал секретарем ЦК Комсомола Латвии, потом стал Первым секретарем ЦК КП Латвии. С партийной работы ушел в КГБ. В начале перестройки его забрали из Латвии, поскольку он, хотя и происходил из сибирских латышей, латышским не владел.
Ноябрь 90 года. Выступая на сессии, я в своем выступлении выдвигаю ультиматум Горбачеву, что ему дается 30 дней на наведение порядка в стране. К тому времени у меня появилось большое количество информаторов. Думаю, среди них попадались и провокаторы, но в основном люди искренне хотели помочь, и давали очень ценные сведения. Один из таких людей мне сообщил, что указ о введении в Прибалтике чрезвычайного положения подготовлен, но Горбачев как всегда боится взять на себя ответственность. Окружение Горбачева, Яковлев со своей компанией, зная, что на предстоящем декабрьском Съезде может быть поставлен вопрос об отставке Горбачева, остановились на таком варианте: если под Горбачевым зашатается кресло, он немедленно вводит в Прибалтике чрезвычайное положение.
Таким образом он отведет обвинения в двурушничестве и сидении на двух стульях, а заодно переложит ответственность на Съезд, который утвердит указ. Когда я это узнал, тем более мне стало ясно, что необходимо поднимать вопрос об отставке Горбачева, чтобы заставить его наконец подписать указ.
Как я уже говорил, к сожалению, группа "Союз" меня не поддержала, да и Съезд не поддержал предложение Умалатовой. И Горбачев, видя, что опасность миновала, успокоился.
И началось откровенное, безобразное предательство.
В расчете на жесткие меры в Латвии и Литве были сформированы так называемые Комитеты национального спасения. Отличие нашего латвийского КНС заключалось в том, что он появился гораздо раньше. Еще в апреле - мае 90 года в Доме политпросвещения в Риге, в присутствии прессы, делегаций от республик, совершенно легально была учреждена организация для защиты конституционного строя СССР и прав граждан СССР. Я вошел в состав этой организации.
Осенью, где-то в ноябре, на втором съезде она была преобразована в Комитет национального спасения Латвийской ССР. На том съезде я не присутствовал, был где-то в командировке. Съезд избрал двух сопредседателей КНС. Одним стал Альфред Рубикс, а вторым - Альберт Каулс, председатель знаменитой агрофермы "Адажи" под Ригой, председатель аграрной партии, член ЦК, народный депутат СССР. Человек очень авторитетный, пользующийся поддержкой в республике. Став Президентом, Горбачев ввел его в состав своего Президентского совета, потому что Каулс был несомненно наш человек, ему можно было доверять.
И вот такая ситуация: член Президентского совета вдруг приезжает в Ригу и на съезде Комитета национального спасения становится его сопредседателем. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить - по своей инициативе он бы этого сделать не мог. Значит, все заранее согласовано с Горбачевым. А раз так - в Латвии действительно что-то готовится.
Впоследствии мне Каулс рассказывал, как все тогда получилось.
Приглашает его Горбачев к себе и говорит:
- Альберт, достал ты меня со своим Рубиксом! Я решился, пора действовать. Давай-ка, поезжай в Ригу. Там состоится съезд КНС, тебя и Рубикса изберут сопредседателями. Через пару дней я ввожу в Латвии чрезвычайное положение. Вся полнота власти переходит к Комитету, и вы с Рубиксом будете наводить порядок в Латвии. Понял?
- Понял.
Ну и ура, наконец-то Горбачев требовал жестких мер.
Каулс едет в Ригу. Его избирают. Пресса встала на уши. Пошли публикации, в которых Каулс и Рубикс объявлялись будущими палачами латышского народа. Проходит день - из Москвы ни звука. Два дня - ни звука. Три дня - ни звука. Как же так? Обещали через два дня указ. Армия готова, ОМОН готов. Все ждут.
Обеспокоенный Каулс начинает звонить в Москву, и у него складывается впечатление, что Горбачев от него просто бегает. Наконец повезло - дозвонился.
- Михаил Сергеевич, а где же указ-то?
- КАКОЙ УКАЗ? - говорит Генеральный секретарь КПСС, Президент СССР Горбачев члену Президентского совета Каулсу.
- Ну как же? О вводе чрезвычайного положения!
- Да ты что? Я вообще не понимаю, как ты там оказался и как ввязался в эту авантюру.
Что называется "их нравы". Ты посылаешь человека практически в огонь, и сдаешь. Говоришь: я тебя туда не посылал, ты сам поехал...
Так прошел декабрь. Начались известные январские события в Прибалтике. В Риге ОМОН взял под свою охрану Дом печати. Это бывшее издательство ЦК КП Латвии, "прихватизированное" Латвийской республикой. Оставшись без печатного органа, Рубикс заручился поддержкой Пуго и дал распоряжение ОМОНу вернуть здание. Особого труда это не составило, потому что охрана там была чисто символическая. Но вой поднялся страшный. Следом - вильнюсские события. В Риге строят баррикады, началось противостояние. Центр города - у сторонников независимости Латвии, с другой стороны - Комитет национального спасения, Интерфронт и другие организации. Горбачев по-прежнему заявляет, что ему ничего не известно и он ни к чему не причастен.
Я был членом КНС, принимал участие во всех заседаниях и могу сказать, что практически после каждого заседания Рубикс докладывал Горбачеву о ситуации. На одном из заседаний мы запланировали большой митинг, который должен был показать, что не все жители Риги проводят время на баррикадах сторонников независимости. Мы собирались вести людей на телецентр, окружить его, а там пусть ОМОН закончит дело. Но Рубикс почему-то вдруг запретил митинг в центре города и отвел для него место на стадионе спортивного клуба армии. Стадион небольшой, тысяч на десять, и находится в двух-трех километрах от центра.
Обычно наши митинги в Риге были многолюдны. Могу сказать, что в 89 - 90 годах мы выводили на улицы по сто тысяч. Для Риги с ее девятисот-тысячным населением это очень много, практически все взрослое русскоязычное население.
А на этот митинг народ не пришел. Хотя все о нем знали, велась агитация. Повсюду висели объявления, а над городом летал вертолет и разбрасывал листовки. А народ не пошел. Видимо, испугались столкновений, тем более с "той" стороны постоянно шел разговор о "противоправных действиях" КНС. И когда я увидел несколько тысяч человек, сиротливо стоящих посреди стадиона, то, откровенно говоря, понял, что дело проиграно. Без массовой поддержки народа мы обречены. Действительно, на "той" стороне тысячи и тысячи рижан ночами, сутками дежурят зимой на баррикадах, а наш народ разбежался по кухням.
В те январские дни я перешел на казарменное положение. В целях безопасности мне рекомендовали не ночевать дома, и пришлось перебраться в штаб ВВС ПрибВО. Поставил раскладушку и ночевал в штабе. Тогда я впервые получил пистолет (впоследствии только в сентябре 93 года я на несколько часов тоже оказался обладателем оружия). Кобура от этого пистолета хранится у меня до сих пор. Жена лежала в госпитале на операции, дома была бабушка: теща приехала из Карелии присмотреть за детьми. Для их охраны мое родное училище имени Якова Алксниса официально выделило людей.
Но больше всего "заедала" пресса. В то время на первом канале выходила передача , которую вели Парфенов и Максим Соколов. Как-то сижу у телевизора, и вдруг показывают репортаж с нашего митинга на стадионе, показывают меня. Но что они сделали? Вырезали из моего выступления несколько фраз, и получилось, что я называю депутатов ВС Латвии негодяями и подонками. Звонит товарищ: "Это чистейшей воды провокация, у меня кассета с твоим выступлением!" А в действительности я говорил о том, что одна из радикальных организаций вынесла мне смертный приговор, даже бумажку домой прислали, но я не боюсь этих подонков и негодяев. А до этого я упоминал о депутатах Латвии, но ни слова оскорбительного в их адрес себе не позволил.
И когда я сегодня вижу на канале НТВ в знаменитой передаче "Намедни" лощеного Парфенова, я думаю: "А ведь тогда ж ты, в 91 году, подлость совершил!"
Меня вызвали в Москву. Там ВС России по поводу событий в Прибалтике стоит на ушах, надо хоть попытаться отстоять наши интересы, снять напряжение. Народный Фронт Латвии работал через "своих" депутатов, которых в российском парламенте большинство. Надо и другую точку зрения представить.
Вечером перед заседанием сижу в гостинице. Вдруг звонок по телефону. Звонит небезызвестный Марк Дейч, корреспондент радио "Свобода", он в тот период часто брал у меня интервью.
- Виктор Имантович, Вы знаете, что у вас в Риге началась стрельба?
- Не знаю. Где? Что?
- Только что прошла информация, что рижский ОМОН взял штурмом здание МВД. Большие жертвы.
Я звоню в Ригу. В ЦК никого не застал. Решил позвонить одному нашему депутату, который жил в Риге как раз недалеко от здания МВД.
- Что происходит?
- Да стрельба, - говорит, - люди в касках бегут к МВД, телевидение передает прямой репортаж о штурме, о десятках убитых.
В телефонном справочнике есть номер оперативного дежурного МВД Латвийской ССР. Набираю по межгороду, думаю, если и захвачено, все равно кто-то должен дежурить у телефона. Не старый дежурный, так новый. И внезапно вклиниваюсь в разговор - Млынник звонит Рубиксу! В достаточно нервном состоянии командир ОМОНа Млынник докладывает: "Нас окружили. Превосходство на их стороне". А Рубикс: "Чеслав, держись, будем принимать меры!"
Потом я узнал, как сложилась эта тяжелая ситуация. Поскольку в те дни существовали параллельные структуры власти, например, прокуратура Латвийской ССР и прокуратура Латвии, а также ряд других структур, то ОМОН осуществлял охрану "наших" структур. Вот и в тот вечер в центр города выехала смена охраны здания прокуратуры Латвийской ССР, находившегося неподалеку от здания МВД Латвии, которое контролировалось сторонниками Народного фронта Латвии. Когда два УАЗика ОМОНа свернули на улице, ведущую к прокуратуре, до которой оставалось 300 метров, из административного здания, мимо которого они проезжали, раздались автоматные очереди. Завязалась перестрелка, огонь по омоновцам начали вести и из здания МВД. Начался бой в центре Риги.
И десять омоновцев, которым противостояло до сотни хорошо вооруженных националистов сумели подавить их огнем, ворваться в здание МВД Латвии и взять его под полный контроль. В это время на баррикадах Народного фронта Латвии в Старой Риге раздали оружие и сторонники независимости окружили МВД. По существу это были мирные люди, непрофессионалы. Не станешь же по ним стрелять! Начались переговоры, огонь прекратили, подъехали БТРы и вывезли омоновцев. Их было-то всего человек десять. Но демократическая пресса так раздула это событие, что оно сильно ухудшило наше и без того непростое положение. (20 января 1991 года - РЕД.)
А тут еще Борис Николаевич совершил молниеносный визит в Таллинн для "поддержки свободы прибалтийских народов". От нас туда срочно выехала делегация ВС Латвии. Один из ее членов, представитель нашей фракции "Равноправие" рассказывал о нравах, царивших на этой встрече.
Борис Николаевич на ура принимался прибалтийскими сепаратистами. Горбунов, Рюйтель, все руководство республик было тут как тут. Понимали, что только Ельцин может организовать в Москве на Манежной массовые митинги в поддержку независимости Прибалтики.
Подписывают договор с Эстонией. И тут Борис Николаевич говорит:
- А почему с Латвией мы ничего не подписали?
- Нет текста договора, - отвечают ему.
- Ха! берет текст договора с Эстонией, зачеркивает Эстонию, пишет Латвию, - давайте, подписываем!
Вот уровень. Речь идет практически о международном договоре, и такое безответственное отношение. И он-то сейчас выступает в роли защитника прав русских.
Так заканчивалось двоевластие в Прибалтике. Моральная победа была уже на стороне Народного фронта. Националисты воспрянули духом. Их защищает Москва, Верховный Совет России, сам Ельцин готов предоставить им независимость! Русскоязычное население ушло в кусты.
В те дни я познакомился с Александром Невзоровым. Раньше я достаточно скептически к нему относился. Но когда появились его репортажи из цикла "Наши", я подумал, что его талант может послужить доброму делу. Организовал ему поездку в Ригу, познакомил с командиром ОМОНа Чеславом Млынником. Я понимал что в той ситуации сложившейся в Прибалтике, журналисту нельзя находиться над схваткой. Невзоров в своих тогдашних репортажах отразил позицию "наших". Да, в чем-то может быть она грешила против "голой истины", но в гораздо меньшей степени, чем репортажи борцов "за свободу угнетенных народов Прибалтики".
С другой стороны он очень сильно навредил ОМОНу своей авантюрной натурой, готовностью ради эффектного сюжета пожертвовать чем угодно. Летом 1991 года на границах с прибалтийскими рес ...

 Отправлено: 24.05.10 22:53. Заголовок: Как мы уходили из Риги,последние бойцы сохранившие верность последней Великой Державе.

... публиками начали уничтожаться временные таможенные посты, установленные местными властями. Все демократическая пресса клеймила позором союзные структуры, которые организовали эти акции, попирающие "суверенитет" прибалтийских республик. На мои вопросы и министр обороны Д.Язов, и министр МВД Б.Пуго, да и председатель КГБ СССР В.Крючков отвечали, что они не имеют к этим акциям никакого отношения.
И только значительно позднее Млынник рассказал, что как-то ранним летним утром на базе Рижского ОМОНа появился А.Невзоров, приехавший на машине из Ленинграда и предложивший организовать налет на таможни. На возражения Млынника, что на это нет приказа, Невзоров возразил, что есть Указ Президента СССР о том, что эти таможни незаконны, а это и есть приказ на их уничтожение. В общем, уговорил Млынника. На вопрос Млынника, а как же видеосъемка, которая покажет лица, кто участвовал в этой акции (в тот период у ОМОНа никаких масок на лицах не было), Невзоров пообещал, что он снимет так, что лиц видно не будет. Выехали на границу, разгромили несколько вагончиков, где базировались таможенники, сожгли домики. Невзоров сделал репортаж об этом, который показал в своих "600 секундах".
А через несколько лет, когда в Риге судили нескольких бойцов ОМОНа за их борьбу против независимости, главным доказательством был сюжет, снятый Невзоровым, где крупным планом показаны лица этих ребят...
В августе 1991 года 200 с небольшим человек Рижского ОМОНа сделали невозможное. Никто про это не говорит, но Латвия оказалась единственной республикой Советского Союза, где ГКЧП победил. И все это заслуга бойцов Рижского ОМОНа. В те два дня они действовали профессионально, жестко и эффективно. В результате их действий были отстранены от власти сепаратистские силы, за два дня ОМОНом практически без единого выстрела были взяты под контроль все стратегические объекты Латвии. И при этом никто не выходил на митинги и демонстрации протеста. Активисты Народного Фронта Латвии (НФЛ) были напуганы и добросовестно выполняли все распоряжения "оккупантов".
21 августа бойцы ОМОНа 21 августа готовились взять под свой контроль последний объект, находившийся под контролем сторонников НФЛ - здание Верховного Совета Латвии. И в этот момент поступила информация из Москвы, что члены ГКЧП полетели в Форос сдаваться. ОМОН отошел на свою базу под Ригой, занял круговую оборону, заложил взрывчатку в здания, в которых размещался. На предложения руководства Латвии сдаться, омоновцы заявили, что никогда этого не сделают и буду отстреливаться до последнего патрона. Тогда руководство Латвии обратилось в Москву к победившим ельцинским демократам. Оттуда последовал приказ сдаться на милость победителям. ОМОН ответил отказом. Из Москвы последовал приказ полку морской пехоты, базировавшемуся на другой стороне Даугавы разоружить ОМОН. Морские пехотинцы ответили отказом и добавили, что если будут приняты меры по разоружению ОМОНа, они пойдут им на выручку. Об этом же заявило еще несколько воинских частей. Возникла очень опасная для Ельцина ситуация, когда в Прибалтике армия могла выйти из повиновения.
И Ельцин в этот момент, когда ему позарез надо находиться в столице, бросает Москву и летит в Ригу, чтобы не допустить потери контроля над армией. В результате, под угрозой драматических событий, по сути военного мятежа, принимается решение о гарантиях безопасности бойцам рижского омона и членам их семей, а также об эвакуации их из Риги. В Ригу направляются самолеты военно-транспортной авиации для вывоза ОМОНа в Тюмень.
Я видел кадры видеосъемки, когда вдоль улицы стояли толпы людей и плакали, а мимо них в сторону аэропорта следовали бронетраснпортеры, грузовики и автобусы с омоновцами. А на многих автомобилях были вывешены плакаты "Мы еще вернемся!"
ОМОН прибыл в Тюмень и начал там нести обычную службу по охране общественного порядка. Но, невзирая на договоренности о гарантиях безопасности, выданных омоновцам, руководство Латвии официально обратилось к Ельцину о выдаче 15 человек, в основном, командного состава. Ельцин дал указание тогдашнему прокурору России В.Степанкову и тот выписал ордера на арест этих пятнадцати человек.
У меня в депутатском номере гостиницы "Москва", раздался телефонный звонок и один мой хороший знакомый попросил немедленно с ним встретиться на Манежной площади. Я вышел из номера и направился туда, но он уже ждал меня в холле у лифтов. Кратко проинформировал о произошедшем и дал листок бумаги с пятнадцатью фамилиями. Я немедленно вернулся в номер и набрал номер дежурного в Тюмени. К счастью, Млынник был на месте. Я ему сказал - бери ручку и записывай. Продиктовал пятнадцать фамилий и сказал, чтобы немедленно уходили.
Как позднее мне он рассказывал, они в принципе были готовы к такому повороту событий, поэтому сборы были недолгие и они ушли из расположения ОМОНа. Когда через несколько часов за ними приехали, они были уже далеко. Единственный кому не повезло, это был заместитель Млынника Сергей Парфенов, его не было в Тюмени, поскольку находился в командировке в Сургуте. Поэтому, несмотря на все попытки, его не сумели предупредить и в тот день арестовали и немедленно вывезли самолетом в Ригу. Там его судили, приговорили к тюремному заключению, а в середине 90-х передали в Россию для дальнейшего отбывания тюремного наказания. Но здесь, слава богу, его выпустили и сейчас он живет в Тюмени.
Судьба многих этих людей сложилась трагично, но они до конца остались верны присяге, своей стране. Никогда не забуду того лейтенанта-омоновца, который в середине октября 1991 года вдруг подошел ко мне у гостиницы "Москва" и сказал, что он прибыл в мое распоряжение. Оказалось, в момент эвакуации ОМОНа он не полетел в Тюмень, а решил остаться в Риге, чтобы продолжить борьбу. Когда же увидел, что никто особенно в борьбу не рвется, решил пробиваться в Россию. Он прошел ПЕШКОМ от Риги до Москвы, при этом неся с собой ручной пулемет и запас патронов к нему.
Я смотрел на этого молодого человека и у меня были слезы на глазах. Я помог ему уехать в Приднестровье, там он с честью отвоевал летом 1992 года, потом осенью 1993 года прибыл в Белый дом и был там до последней минуты. Судьба его хранила, он сумел прорваться через все заслоны вокруг расстрелянного парламента и вернуться обратно в Приднестровье.

 Отправлено: 24.05.10 23:09. Заголовок: Никогда не забуду т..

Никогда не забуду того лейтенанта-омоновца, который в середине октября 1991 года вдруг подошел ко мне у гостиницы "Москва" и сказал, что он прибыл в мое распоряжение. Оказалось, в момент эвакуации ОМОНа он не полетел в Тюмень, а решил остаться в Риге, чтобы продолжить борьбу. Когда же увидел, что никто особенно в борьбу не рвется, решил пробиваться в Россию. Он прошел ПЕШКОМ от Риги до Москвы, при этом неся с собой ручной пулемет и запас патронов к нему.





Когда-нибудь будут написаны книги о трагедии этих молодых парней, которые истово верили в свою страну, в справедливость того дела, которое они защищали. Напишут о том, как их предали.

 Отправлено: 31.05.10 23:58. Заголовок: Первоначальная числе..

Первоначальная численность рижского ОМОНа — 148 человек, из них 20 офицеров. В отряд подбирали милиционеров в основном из патрульно-постовой службы, так как предполагалось, что они будут разгонять несанкционированные демонстрации и подавлять массовые беспорядки.
Средний возраст омоновцев — 26 лет, главным образом русские, около 20 латышей, украинцы, белорусы, татарин, грузин. Завербовались сюда и несколько «афганцев», среди них капитан милиции Млынник, будущий командир отряда.
Млынник Чеслав Геннадьевич родился 28 июля 1960 года в д. Лугомовичи Гродненской области, белорус, окончил заочно в 1991 году Минскую высшую школу МВД СССР. Награжден медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».
18 июня 1990 года от должности министра внутренних дел республики был освобожден генерал-лейтенант Бруно Штейнбрик, выходец из КГБ и член ЦК КПЛ, создавший ОМОН и умевший находить с омоновцами общий язык.Новый министр - полковник милиции Алоиз Вазнис, бывший начальник уголовного розыска республики, начал "чистку" по национальному признаку.
Командир отряда подполковник милиции Эдгар Лымарь отказался подчиниться Вазнису и через газету компартии «Советская Латвия» заявил, что будет выполнять только те приказы, которые не противоречат Конституции СССР и Конституции Латвийской ССР.
Тогда новый министр запретил выдавать взбунтовавшемуся ОМОНУ положенные ему деньги, амуницию и горючее. Правительство республики потребовало от МВД СССР расформировать рижский ОМОН.
Но Бакатин по просьбе Рубикса («учесть нарастание сепаратистских настроений в Прибалтике») сохранил отряд, переподчинив его 42-й дивизии внутренних войск МВД СССР (ее штаб находился в Вильнюсе, а два полка - в Риге). Кроме табельных пистолетов Макарова, омоновцев вооружили автоматическим оружием и гранатами, а также передали им бронетехнику.
3 декабря 1990-го Бакатина на посту союзного министра внутренних дел сменил бывший первый секретарь ЦК Латвийской компартии Борис Пуго. Его первым заместителем стал командовавший 40-й армией в Афганистане генерал Борис Громов.
Узнав об этих назначениях, рижские «черные береты» вошли с автоматами наперевес в кабинет министра Вазниса и вручили ему своеобразную пиратскую «черную метку»: «Приносим свои соболезнования сотрудникам центрального аппарата МВД Латвийской республики».
В новогодние дни 91-го почувствовавший силу ОМОН занял рижский Дом печати.
«Чтобы навести порядок и установить советскую власть в Риге, достаточно нашего отряда. Мы готовы выполнить любой приказ президента. Надеемся, что он скоро будет, - сказал журналистам старший лейтенант ОМОНа Александр Кузьмин. - Разгоним существующую власть, возьмем под охрану стратегические объекты и устроим суд над националистами».
Новое руководство МВД СССР пыталось успокоить встревоженного дерзостью омоновцев Вазниса. 14 января он получил телеграмму за подписью Громова: «... Как Вам известно, со стороны союзного министерства приняты меры усиления контроля за оперативно-служебной деятельностью отряда...»
Но в тот же день ОМОН разоружил отделение милиции «Вацмилгравис» в Риге. На следующий день - местный факультет Минской высшей школы МВД, откуда унесли 42 автомата, 215 пистолетов, пять пулеметов, четыре снайперские винтовки, два гранатомета и боеприпасы.
В такой тревожной обстановке находившийся в резерве МВД СССР Штейнбрик заявил: «... Такое формирование как ОМОН опасно при любом правительстве. Пришлых командиров, назначаемых из Москвы, омоновцы не признают. Авторитетом пользуется Млынник, не отличающийся сдержанностью. Отряд контролируется и Особым отделом КГБ Прибалтийского военного округа. Их анархизм опасен. Не исключаю новых вылазок. Не думаю, что они выполняют чьи-то конкретные указания, но не исключаю, что им могут подбрасывать информацию, провоцирующую ребят на те или иные действия».
Прогноз чекиста Штейнбрика подтвердился: 16 января омоновцы, опасавшиеся нападения на захваченную ими базу «Вецмилгравис», открыли стрельбу. Был случайно убит водитель проезжавшей мимо автомашины.
На следующий день подал рапорт об увольнении из ОМОНа сержант Герман Глазов. Журналистам он рассказал: «Командир отряда Млынник нам говорил: «Ребята, в Латвии поднимает голову фашизм. У нас есть данные, что здесь каких-то два министра работают на ЦРУ, поэтому и в магазинах сейчас ничего нет - все продается туда. Они против нас, русскоязычных, поэтому если вы хотите здесь жить - боритесь».
18 января в Москву ушло донесение за подписью Вазниса: «... Мною всем подразделениям и органам внутренних дел МВД Латвийской республики отдан приказ в случае попыток проникновения ОМОН в здания и помещения органов внутренних дел открывать по ним огонь на поражение».
Но еще через два дня ОМОН захватил здание самого МВД Латвийской республики, все хранившееся там оружие и документацию по его учету. При этом погибли два охранявших этот арсенал милиционера, оператор киностудии, снимавший инцидент, и случайный прохожий.
25 января около 500 милиционеров рижского гарнизона на своем собрании в общественно-политическом центре ЦК КПЛ поддержали ОМОН и потребовали отставки министра Вазниса. Мятежный отряд увеличился на полтысячи бойцов с оружием.
Московское телевидение показало проникнутый симпатией к рижскому ОМОНУ фильм «Наши» популярного тогда тележурналиста Александра Невзорова. Омоновцы вновь ощутили себя героями.
Как вспоминал позднее Млынник, «... В понедельник 19 августа в 6 утра получил указание Пуго вскрыть секретный пакет... И через 8 часов все объекты, относящиеся к категории особой важности, были полностью взяты нами под контроль...»
Но при этом они забыли простую истину: судьбы революций и государственных переворотов решаются в столицах империй. Выступления, даже самые справедливые и удачные на ее окраинах, - всегда лишь бунты и мятежи.
После провала августовского путча в Москве для «черных беретов» в Риге все кончилось.
Теперь понятно, почему из восьми членов ГКЧП застрелился только Пуго, который испугался, что его приказ о свержении в Латвии законно избранной там власти, станет ей известен и его расстреляют как врага латышского народа (Млынник считает, что министра внутренних дел СССР и его жену застрелили).
Позднее командир роты батальона ППС УВД Риги капитан милиции Бровкин, переведенный в феврале 91-го в рижский ОМОН начальником штаба, показал следствию: «... 20-21 августа 1991 года в связи с критическим положением вся документация отряда была сожжена».
Бровкин Валерий Александрович родился 30 ноября 1954 года в п. Вахтан Шахунского района Нижегородской области, русский, окончил заочно в 1989 году рижский факультет Минской высшей школы МВД СССР. С октября 1991-го по настоящее время - командир тюменского ОМОНа. Неоднократно участвовал с отрядом в контртеррористических операциях на Севернам Кавказе. Полковник милиции. Награжден орденами Мужества и медалями «За службу Отечеству» и «За отвагу»
28 августа 1991 года новый министр внутренних дел СССР, генерал-лейтенант Виктор Баранников подписал приказ N 305 «О расформировании Рижского отряда милиции особого назначения».
В этом документе отмечалось: «Учитывая просьбу руководства Латвийской республики и в целях стабилизации оперативной обстановки передислоцировать Рижский ОМОН в г. Тюмень, подчинив его УВД Тюменского облисполкома с последующим расформированием отряда...»
1 сентября на четырнадцати военно-транспортных самолетах 124 омоновца (некоторые с семьями), вооружение, автотехника и другое имущество прибыли в Тюмень. Их разместили в пионерском лагере «Юный дзержинец» на Верхнем Бору.
В тот же день министр внутренних дел РСФСР, генерал-лейтенант милиции Виктор Ерин приказал: «Создать ОМОН при УВД Тюменского облисполкома за счет численности переданной в МВД РСФСР при расформировании (приказ МВД СССР от 28.08.1991 г. N 305) Рижского ОМОНа
«Мы еще вернемся»
Эти слова «черные береты» написали на своих бронетранспортерах, покидая Ригу.
Позднее начальник штаба отряда капитан милиции Бровкин показал следствию: «... При передислокации нашего ОМОНа... среди личного состава имелось мнение, что Тюмень — это лишь временное место, то есть скоро мы вернемся в Латвию. Эту идею постоянно развивал командир отряда Млынник."
8 октября 1991 года в Сургуте в кабинете начальника местного УВД полковника милиции Василия Хисматулина вооруженные латвийские полицейские при содействии работников МВД РСФСР арестовали и вывезли в Ригу заместителя командира рижского ОМОНа, старшего лейтенанта милиции Сергея Парфенова.
http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=4439

 Отправлено: 01.06.10 00:00. Заголовок: Добавлено: Сб Апр 18..

Добавлено: Сб Апр 18, 2009 4:39 pm Заголовок сообщения:

--------------------------------------------------------------------------------

В октябре 1988 года по всему Советскому Союзу в столицах союзных республик было создано 12 отрядов милиции особого назначения для того, чтобы они могли реагировать на внештатные ситуации, участвовать в задержании вооруженных преступников, ликвидации беспорядков, последствий техногенных и природных катастроф.
Рижский отряд милиции особого назначения был создан в числе первых пяти подобных отрядов в 1988 году. Основной костяк составили бывшие десантники, пограничники и морские пехотинцы. Многие прошли Афганистан.
Первые же рейды омоновцев по улицам Риги повергли горожан в шок - черная форма и береты мало походили на наряд обычных советских милиционеров, да и методы борьбы с правонарушителями резко отличались от привычного поведения совковых стражей порядка. Разговор у «черных беретов» был коротким: «Руки за голову! В машину пошел!» Кстати, потом омоновцам поставят в вину их манеру сначала бить, а потом разбираться. Правда, на фоне перестройки все говорили только о положительной роли ОМОНа. Благодаря его деятельности в Риге резко сократилось число преступлений, а отдаленный район Вецмилгравис, где располагалась их база, стал самым тихим и безопасным местом в городе.

(Вецмилгравис это такой отдаленный район, где пару мелких судоремонтных заводов, пустыри и пару рабочих кварталов, в общем место раньше было не очень хорошо в криминогенном плане)

Весной 1990 года в попытке образумить Верховный Совет Латвии на Домскую площадь в Риге вышло несколько тысяч человек. А учитывая, что улочки там узенькие, все вокруг было запружено народом и выглядело достаточно внушительно. Люди требовали, чтобы делегация из числа митингующих была принята в Верховном Совете для вручения резолюции. Но республиканские власти употребили силу и впервые вывели ОМОН на улицы Риги. ОМОН шёл клином, "свиньей", без всякого труда раздвигая толпу. Больше ОМОН в таких акциях никогда не участвовал. Было проведено собрание личного состава, и на нем принято решение не подчиняться распоряжениям властей Латвийской республики, а выполнять только те приказы, которые не противоречат Конституции СССР.
Так постепенно рижский ОМОН стал одной из опорных точек сопротивления разрушительным процессам, происходившим в Латвии. Надо учесть, что это было высокоорганизованное, хорошо подготовленное подразделение. Пусть там было сто человек, но каждый стоил троих-четверых. Латвийские власти подобной организации не имели. Это уже потом, в 1991 году они начали создавать подразделение МВД Латвийской республики под названием "Анти-ОМОН", а в то время противопоставить им было нечего.
Начались известные январские события в Прибалтике. В Риге ОМОН взял под свою охрану Дом печати. Это бывшее издательство ЦК КП Латвии, "прихватизированное" Латвийской республикой. Оставшись без печатного органа, Рубикс заручился поддержкой Пуго и дал распоряжение ОМОНу вернуть здание. Особого труда это не составило, потому что охрана там была чисто символическая. Но вой поднялся страшный. Следом - вильнюсские события. В Риге строят баррикады, началось противостояние. Центр города - у сторонников независимости Латвии, с другой стороны - Комитет национального спасения, Интерфронт и другие организации.
20 января 1991 отряд рижского ОМОНа был обстрелян из здания МВД Латвии, после чего было принято решение атаковать это здание. В результате стрельбы в самом центре города при массовом скоплении людей погибли 4 человека.

("отряд" весь был в одном УАЗике... сколько там поместится человек?
по ним начали стрелять из здания Прокуратуры, а не МВД... подъехал еще один УАЗ по тревоге, так они вдесятером взяли штурмом здание и положили на пол всю охрану... говорят, стрелки оттуда благоразумно сбежали в начале штурма
а погибшие были снаружи, с чего бы омоновцы стали стрелять в противоположном направлении - непонятно, яно все провокацией ппахивало, с целью создать "жертвы режима")

31 июля 1991 года в результате перестрелки на границе Литвы между литовскими пограничниками и бойцами Рижского ОМОН 7 пограничников были убиты. 9а у омоновцев раненных не было)
В августе 1991 года 200 с небольшим человек Рижского ОМОНа сделали невозможное. Никто про это не говорит, но Латвия оказалась единственной республикой Советского Союза, где ГКЧП победил. И все это заслуга бойцов Рижского ОМОНа. В те два дня они действовали профессионально, жестко и эффективно. В результате их действий были отстранены от власти сепаратистские силы, за два дня ОМОНом практически без единого выстрела были взяты под контроль все стратегические объекты Латвии. И при этом никто не выходил на митинги и демонстрации протеста. Активисты Народного Фронта Латвии (НФЛ) были напуганы и добросовестно выполняли все распоряжения "оккупантов".
21 августа бойцы ОМОНа готовились взять под свой контроль последний объект, находившийся под контролем сторонников НФЛ - здание Верховного Совета Латвии. И в этот момент поступила информация из Москвы, что члены ГКЧП полетели в Форос сдаваться. ОМОН отошел на свою базу под Ригой, занял круговую оборону, заложил взрывчатку в здания, в которых размещался. На предложения руководства Латвии сдаться, омоновцы заявили, что никогда этого не сделают и буду отстреливаться до последнего патрона. Тогда руководство Латвии обратилось в Москву к победившим ельцинским демократам. Оттуда последовал приказ сдаться на милость победителям. ОМОН ответил отказом. Из Москвы последовал приказ полку морской пехоты, базировавшемуся на другой стороне Даугавы разоружить ОМОН. Морские пехотинцы ответили отказом и добавили, что если будут приняты меры по разоружению ОМОНа, они пойдут им на выручку. Об этом же заявило еще несколько воинских частей. Возникла очень опасная для Ельцина ситуация, когда в Прибалтике армия могла выйти из повиновения.
И Ельцин в этот момент, когда ему позарез надо находиться в столице, бросает Москву и летит в Ригу, чтобы не допустить потери контроля над армией. В результате, под угрозой драматических событий, по сути военного мятежа, принимается решение о гарантиях безопасности бойцам рижского омона и членам их семей, а также об эвакуации их из Риги. В Ригу направляются самолеты военно-транспортной авиации для вывоза ОМОНа в Тюмень.
Вдоль улицы стояли толпы людей и плакали, а мимо них в сторону аэропорта следовали бронетраснпортеры, грузовики и автобусы с омоновцами. А на многих автомобилях были вывешены плакаты "Мы еще вернемся!" http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=4439

 Отправлено: 22.06.10 23:41. Заголовок: Щепки. Рижский ОМОН ..

Щепки. Рижский ОМОН

Получив приказ на конкретные действия ОМОНовцы не заставили ждать исполнения. За двое суток они разогнали по щелям все воинство независимой Латвии, включая милицию и ополчение, захватили здания МВД, телеграфа, междугородной телефонной станции, латвийского радио. К вечеру 20 августа насмерть перепуганное правительство запирается в бункерах бомбоубежища - в городе устанавливается Советская Власть, совсем как в Гражданскую.


Щепки. Рижский ОМОН. - мaксC - 09-26-2007 04:32 PM

Рижский ОМОН (42-я дивизия ВВ МВД СССР) - был организован в 1988 году в период сильной нестабильности на криминальном фронте. Отряд тогда насчитывал 120 отборных бойцов, командовал ими ветеран афганской войны майор Чеслав Млынник. В задачи Рижского ОМОНа, как и в любом другом городе СССР входила борьба с организованной преступностью и защита правопорядка, никто в те времена не использовал милицейские подразделения в больших политических играх.
Однако в 1990 году латвийские сепаратисты, чувствуя, что Москва постепенно теряет над ними контроль, провозглашают независимость Латвии. В этих условиях Рижские ОМОНовцы отказались давать присягу новым властям, Млынник в жесткой форме заявил, что отныне будет подчиняться непосредственно Министру внутренних дел СССР Борису Пуго. Таким образом, бойцы ОМОНа оказались в осаде. Тут еще надо понимать, что ОМОН, это все-таки, не диверсионное подразделение за линией фронта, они не могли оставлять позади себя выженную землю, они там жили, у них были семьи. Теперь же они оказались практически вне закона. Им противостояла местная милиция и вооруженные отряды латышских националистов, к слову сказать, бойцов никудышных. Провокации временами переходили в открытые стычки, набирала обороты журналистская травля "красных палачей". ОМОНовцы, не имея внятных указаний из Москвы, вынуждены были по возможности не реагировать на провокации и ждать, при этом выполняя свою повседневную работу.
19 января 1991 года дошло до того, что колонна машин Рижского ОМОНа была обстреляна непосредственно из здания МВД Латвии. В ответ эти шуты мгновенно получили организованный по всем правилам тактики штурм с итогом - 5 трупов и 9 раненных; со стороны ОМОНа, что характерно, потерь не было.
И вот в августе 19 августа 1991 года в Москве происходит мятеж, у руля государства встает ГКЧП. Министр Пуго отдает приказ Млыннику "Восстановить советский правопорядок в Риге".
Получив приказ на конкретные действия ОМОНовцы не заставили ждать исполнения. За двое суток они разогнали по щелям все воинство независимой Латвии, включая милицию и ополчение, захватили здания МВД, телеграфа, междугородной телефонной станции, латвийского радио. К вечеру 20 августа насмерть перепуганное правительство запирается в бункерах бомбоубежища - в городе устанавливается Советская Власть, совсем как в Гражданскую. Надо заметить, что в этот раз обошлось без жертв, трусоватые латыши, припоминая январский штурм, быстро смекнули, что баррикадных войн по европейским демократическим понятиям здесь не будет и жмурить их будут всерьез. Поэтому борцы за свободу и независимость Латвии ограничились яростным протестом и осуждением в пределах своих квартир.
(А ведь в соответствии с планами местного правительство ОМОНовцев надлежало блокировать на базе до принятия окончательного решения об их судьбе. Ммда...)

23 августа. В Москве уже все кончено, а в Риге ОМОНовцы продолжают, совершенно не напрягаясь, держать в страхе весь город. Но бесконечно это продолжаться не могло, для какого-то развития ситуации им была необходима политическая воля, а в Москве ее уже не было, поэтому бойцы плюнули и вернулись в казармы к величайшему облегчению латвийского правительства.
Практически сразу после этого совет министров Латвии принялся бомбить Кремль просьбами перебазировать "этих головорезов" куда-нибудь подальше на территорию России. И вот 1 сентября 1991 года Рижский ОМОН в полном составе военно-транспортными самолетами перебрасывается на новое место дислокации - в Тюмень, где включается в состав областного ОМОНа.
Но самое неприятное было еще впереди.

В ноябре 1991 года латвийские власти обратились к Ельцину с просьбой об аресте бойцов Рижского ОМОНа (на территории России, прошу заметить!) и преданию их латвийскому суду. В глазах Ельцина ОМОНовцы были пособниками ГКЧП, поэтому он, особо не раздумывая, дает свое согласие. В Тюмень тайно вылетает группа захвата латвийской полиции. Но и тут планы латышей удалось сорвать - в Тюмени уже знали об их прибытии - какой-то хороший человек сделал соевременный звонок из Москвы. И когда горе-полицаи прибыли на место, выяснили, что потенциальные арестанты уже ушли на нелегальное положение и выловить их практически не представляется возможным. Остался только один - заместитель командира капитан Сергей Парфенов. Он реально не мог поверить, что его так просто сольют. Он был арестован и перемещен в Ригу.
Говорят, что остальные бойцы этого легендарного отряда встречались позже в Приднестровье, в Абхазии, в Чечне
http://www.bugeisha.ru/myforum/printthread.php?tid=4346<\/u><\/a>

 Отправлено: 24.06.10 04:35. Заголовок: vasilek пишет: 23 а..

vasilek пишет:

цитата:

23 августа. В Москве уже все кончено, а в Риге ОМОНовцы продолжают, совершенно не напрягаясь, держать в страхе весь город. Но бесконечно это продолжаться не могло, для какого-то развития ситуации им была необходима политическая воля, а в Москве ее уже не было, поэтому бойцы плюнули и вернулись в казармы к величайшему облегчению латвийского правительства.

ВОТ ТОГДА И СОЮЗ СПАСТИ МОЖНО БЫЛО!!!!!
у меня и моего взвода был приказ арестовать ЕБН......жаль не нашли ублюдка!!!!!!!!!!!!!!!!1

 Отправлено: 24.06.10 10:30. Заголовок: Не простил капитан с..

Не простил капитан советской милиции и человека, которого считает главным виновником распада Советского Союза. В московском телевыступлении Парфенов, волнуясь и заикаясь, говорил:
— Пользуясь случаем, я хочу обратиться к Михаилу Сергеевичу Горбачеву. Я не имею права говорить от имени народа. Я хочу сказать от своего имени и от рижского и вильнюсского ОМОНа. Думаю, мальчики меня поймут и поддержат. Так вот — будь ты проклят Иуда! Будь ты проклят за то, что испоганил все, чего сам не создал. Я и наш ОМОН чисты перед Родиной. Все, что мы обещали Союзу и тебе, мы выполнили. Мы выполняли свою присягу, мы поклялись на верность и стояли до конца. Но ведь и ты тоже принимал присягу. Ты тоже клялся нам в верности. Будь же ты проклят! Очень тебя прошу: уезжай ты с нашей земли! Ты ее предал, разрушил, испоганил. Ты ее залил кровью по самое горлышко. Уезжай на Багамы, на Бермуды, куда угодно. Ты здесь лишний, слышишь?
http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/98/225/51.html<\/u><\/a>

 Отправлено: 24.06.10 10:41. Заголовок: vasilek пишет: я хо..

vasilek пишет:

цитата:

я хочу обратиться к Михаилу Сергеевичу Горбачеву

vasilek пишет:

цитата:

Так вот — будь ты проклят Иуда! Будь ты проклят за то, что испоганил все, чего сам не создал. Я и наш ОМОН чисты перед Родиной. Все, что мы обещали Союзу и тебе, мы выполнили. Мы выполняли свою присягу, мы поклялись на верность и стояли до конца. Но ведь и ты тоже принимал присягу. Ты тоже клялся нам в верности. Будь же ты проклят! Очень тебя прошу: уезжай ты с нашей земли! Ты ее предал, разрушил, испоганил. Ты ее залил кровью по самое горлышко. Уезжай на Багамы, на Бермуды, куда угодно. Ты здесь лишний, слышишь?

ТАК ВОТ ПОЛНОСТЬЮ ПРИСОЕДИНЯЮСЬ К ЕГО СЛОВАМ!!!!!!!!!! ОТ БОЖЬЕГО СУДА ЭТОТ ИУДА - НЕ УЙДЕТ.....ПО ЛЮБОМУ!!!!!!!

 Отправлено: 03.07.10 05:49. Заголовок: Мы всё помним. Спаси..

Мы всё помним. Спасибо. То место в Вецмилгрависе, где стоял рижский ОМОН так и называется по сей день- омоновка.

 Отправлено: 05.07.10 00:38. Заголовок: Marta, Riga ,и Вам с..

Marta, Riga ,и Вам спасибо.......придет время,и в России будут ставить памятники не деникиным,колчакам и прочим врангелям,залившим страну кровью рабочих и крестьян,а парням до последнего стоявшим и пытавшимся спасти Великую Державу СССР,когда-нибудь будут написаны книги о трагедии этих молодых парней, которые истово верили в свою страну, в справедливость того дела, которое они защищали. Напишут о том, как их предали.!!!

 Отправлено: 09.07.10 14:12. Заголовок: Судьба солдата Влади..

Судьба солдата
Владимир ЛИНДЕРМАН14:00 20.11.2009

<\/u><\/a>

...В Литве судят бывшего бойца рижского ОМОНа Константина Никулина (ныне Михайлова). Его обвиняют в убийстве литовских таможенников в Мядининкае 31 июля 1991 года. Сам Никулин свою вину полностью отрицает. В случае, если суд признает его виновным, бывшему омоновцу грозит пожизненное заключение.

Напомню, что кровавый инцидент в Мядининкае стал детонатором к взрыву мирового масштаба: на мелкие и средние куски разорвало государство Советский Союз.

Можно до хрипоты спорить о том, кому было выгодно убийство таможенников. Это могли сделать советские спецслужбы в целях устрашения Литвы, добивающейся независимости. Это могли сделать и литовские националисты, чтобы демонизировать руководство СССР в глазах мирового общественного мнения и таким образом форсировать процесс отделения Литвы.

А может быть, постарались спецслужбы США или иной западной страны, желающие придать распаду СССР необратимый характер... Все эти предположения, каждое по-своему логичное, без убедительных фактов остаются лишь предположениями.

Но в любом случае мне трудно поверить, что такую серьезную (с точки зрения планируемых последствий) спецоперацию могли поручить обычным ментам, каковыми по сути были рижские омоновцы. Это уровень старшего офицера спецслужб, не ниже. В любой крупной стране среди «рыцарей плаща и кинжала» есть такие специалисты по внесудебным расправам...

Никаких внятных доказательств вины подсудимого не представлено. Более того, суд отказался принять к рассмотрению ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ показания единственного выжившего таможенника Томаса Шярнаса. В тех показаниях, которые он дал сразу после трагедии, Шярнас утверждал, что стрелявшие говорили по-литовски. Никулин литовского языка не знает.

Далее, есть такое понятие, как срок давности. Оно не распространяется на преступления против человечности, геноцид и т.п., но на убийство (а Никулину предъявлено обвинение в убийстве) — распространяется. По литовскому закону, действовавшему в момент совершения преступления, срок давности по статье «Убийство» — 10 лет. Потом этот срок был увеличен до 15 лет, сегодня он равен 20 годам.

В случаях, когда законы меняются, для применения должен быть выбран закон, наиболее благоприятный для обвиняемого. Это общепринятая европейская практика. Но Литва ее игнорирует.

Латвия сыграла крайне неблаговидную роль в деле Никулина. Перед арестом экс-омоновец жил в Риге, работал водителем автобуса. В рамках одного громкого уголовного дела проходил по программе защиты свидетелей. Программа предусматривает возможность для свидетеля изменить фамилию и получить новый паспорт.

Так, на абсолютно законных основаниях, бывший омоновец Никулин превратился в гражданина ЛР Константина Михайлова. Государство взяло на себя обязательство по его защите и неразглашению его прежней фамилии. Однако в ноябре 2007 года Никулин по запросу Литвы был арестован и в январе 2008-го решением Верховного суда Латвии выдан литовским правоохранительным органам. Иначе как «кидаловом» со стороны латвийского государства это не назовешь...

Реакция официальной России на суд в Вильнюсе — ноль, никакой реакции. Традиционное отношение к человеку, к солдату, как к отработанному материалу.

По сути, Константин Никулин-Михайлов — человек трагической судьбы. Государство, которому он служил и присягу перед которым исполнил до конца, исчезло. А для стран, возникших на обломках СССР, он либо враг, либо мелкая разменная карта.
Телеграф.lv
http://www.telegraf.lv/news/sudyba-soldata<\/u><\/a>

 Отправлено: 13.07.10 08:21. Заголовок: http://s43.radikal...

 Отправлено: 14.07.10 21:20. Заголовок: тема: ХХ лет величай..

тема: ХХ лет величайшей геополитической катастрофе ХХ века
<\/u><\/a>
Крещение
Отрывки из романа «Виновны в защите Родины, или РУССКИЙ»Тимофей Круглов 19.01.09 // 00:09

Мы ехали по ночной Риге, мы ехали по родной когда-то Риге, мы знали здесь все.
Здесь мы целовались, любили, учились, набивали шишки, работали, служили, здесь был когда-то наш дом. А еще у нас была когда-то, недели еще не прошло, как была у нас великая держава, огромная – шестая часть суши. И в ней были Москва и Питер, Владивосток и Пермь, Горький и Тбилиси, Вильнюс и Ашхабад – и все это было наше.
У нас были Тихоокеанский флот и Группа советских войск в Германии, у нас были Большой театр, Третьяковка и Эрмитаж. У нас были Кировский завод и ВЭФ, у нас были якутские алмазы и туркменский хлопок. У нас были балет, ракеты и Енисей, в конце концов!

Теперь у нас остался огороженный колючей проволокой кусок земли на окраине Вецмилгрависа, наши бараки, превращенные в крепость, и наши товарищи, готовые по первому зову выехать хоть всем отрядом, но вытащить нас из любого боя, из любой засады, да хоть из-под земли! Пусть даже весь ОМОН погибнет из-за этого. Но они приехали бы за нами. А мы, узнав о нападении на базу, пробились бы туда любой ценой, даже мертвыми…

…Мы делали что могли. Нам нужно было выиграть время. И мы делали свою часть работы, которую делал весь отряд. По-разному можно относиться сегодня и к Чеславу, и к Чехову. Но эти два майора сохранили Рижский ОМОН в ситуации, когда никто уже – ни друзья, ни враги – не верил, что мы выживем. Потерь у нас не было – и это их, и только их – командирская заслуга.

Август – не январь. Вокруг базы все как вымерло. Никто не осмеливался приблизиться к обреченному Рижскому ОМОНу. В Риге все уже давно решили – нам конец. В нашей задачке решения и в самом деле не было. Сдаваться мы не собирались. Терпеть в тылу у нового режима вооруженный до зубов, загнанный в угол и способный поднять на уши всю Латвию отряд – латышам тоже было невозможно. Сам факт нашего существования – с оружием в руках и под Красным знаменем – ставил под сомнение победу не только латышской независимости – Рижский ОМОН стал вызовом новой, ельцинской, власти в России, да и всем властям во всех огрызках фактически уже бывшего Советского Союза.

Перед нашим бараком стояла незнакомая черная «Волга», «двадцать первая», еще с оленем на капоте!

Я аж присвистнул от изумления. Кто ж это такой пожаловал? Но спросить было не у кого.

Я заглянул в коридор, дверь первого кубрика была открыта, там сидела веселая компания.

Джефф, Архаров, Спейс, Рыбалка… все уже немного поддавшие. Впрочем, они только с выезда, вряд ли их до утра теперь тронут, почему бы и не накатить? Я зашел в гости и поднял было уже кружку к губам, как вспомнил раритет, стоящий у входа. Так и не выпив, я спросил:

– Мужики, а что это за «тачка» там у крыльца? Может, кто из вас приехал?

– Батюшка прикатил, – совершенно серьезно ответил мне Джефф, морща скуластое лицо от спирта, торопясь зажевать «чистоган» маринованным огурчиком из старых, январских еще запасов.

– Чей батюшка? – не понял я. – Твой, что ли? Так он же в море, ты говорил…

Все дружно засмеялись, даже Спейс стянул с себя наушники плеера, с которым не расставался даже в сортире. Наверное, случись бой, он и тогда будет воевать под музыку.

– Православный батюшка… Крестить народ будет, кто некрещеный, – пояснил наконец Архаров. В качестве иллюстрации жилистый, весь в узлах длинных мускулов, узбек вытащил из-под тельняшки нательный крест. – Меня еще бабка крестила, – пояснил он и потянулся своей кружкой чокнуться со мной. – Давай, Поручик! Выпьем за победу! Не журись! Вы с Питоном мозги, зато мы – ваши щупальца! «Нам нельз-я-я друг без дру-у-га…» – дурашливо пропел он.

– Да ну тебя, дурака, нашел мозги! – рассердился я и снова отставил кружку, хотя выпить хотелось просто невыносимо. – Была б у меня хоть капля мозгов, я б тут не сидел с вами!

А где крестят-то?

– А в спортзале.

– И что, всех?

– Кто пожелает, конечно! Ты у нас не партийный разве?

– Бог миловал… Но и не крещеный. Там, где я родился, там одни мечети были! Это тебе повезло в Риге родиться, а то был бы мусульманином, не иначе!

– Ты меня еще «духом» назови, – невозмутимо отозвался рижский узбек Архаров. На его камуфляжной куртке, аккуратно висевшей на спинке колченогого стула, кроваво поблескивал орден «Красной звезды», полученный еще на срочной – в Афгане.

– Старый, ты, в натуре, пить будешь или креститься? – Джефф снова занес фляжку над моей все еще полной кружкой.

– Пойду посмотрю, – выскочил я вдруг из-за стола.

Путь по длинному коридору, в торце которого находилась дверь в небольшой борцовский зал, дался мне непросто. Сначала я остановился у нашего с Толей кубрика. Толкнул дверь, она приоткрылась. Толян, как на грех, стоял с бутылкой водки в руках и задумчиво глядел в потолок, вероятно, мучительно придумывая повод.

– О! Стоит открыть пузырь, и брат мой бледнолицый тут как тут. Ты, случайно, не джинн? Это я не тебя из бутылки выпустил?

– Э, Толян, погоди, сейчас… – Я захлопнул дверь и прислонился к стене. В спортзале явно что-то происходило. Оттуда слышались голоса, лязгало оружие. Вздохнув тяжело, я подошел к ставшей почему-то таинственной двери в торце коридора. Тут дверь сама открылась и оттуда показалась взъерошенная голова сержанта из нашего взвода.

– Ты чего тут топчешься? Давай скорей!

Я зашел в спортзал, давно уже превращенный в огневую точку. Стены были заложены мешками с песком, кое-где, для надежности, к ним были прислонены железные «блины» от штанг. В углу, у окна, выходившего на внешнюю сторону базы, дежурил пулеметчик.

А вот остальные омоновцы почему-то строились в одну шеренгу. Босиком, без оружия, без беретов. Расстегивали куртки на груди, освобождали запястья, закатывая рукава.

Перед шеренгой стоял батюшка в черной рясе, рядом с ним, на импровизированном столике мерцали золотом какие-то предметы, высокая чаша, как в фильмах про древнерусскую старину, и еще много всякого непонятного.

Я пожал плечами, оглядел шеренгу мужиков, не нашел ни одного хорошо мне знакомого – многих знал в лицо, кого-то по имени, но почти все они были с других взводов. Мне стало неуютно, и я тихонько вышел обратно в коридор.

Тут же открылась дверь нашего кубрика, и Толян призывно помахал мне рукой – давай, дескать, не тяни, водка греется. И сразу же из первого кубрика высыпала гурьбой вся веселая компания Джеффа. Загудели, увидев Толяна, ломанулись к нам в кубрик, потащили и меня, конечно. Я вырвался и вернулся в спортзал. Батюшка уже начал читать какие-то молитвы, помахивая размеренно кадилом, незнакомый, щекочущий ноздри запах разносился по пропахшему потом, формой и оружием помещению.

Тут что-то надломилось во мне, а может, наоборот срослось. Я поставил в угол автомат, вытащил пистолет из вшитой в камуфляж кобуры и лихорадочно стал снимать ботинки. Батюшка на мгновение скосил на меня глаза и ободряюще кивнул. Я мигом стянул носки и пристроился с краю шеренги, в которой уже стояло человек пятнадцать. Рослые, крепкие, успевшие заматереть в кости, но все еще молодые мужики, в среднем лет под тридцать, доверчиво и покорно склонили головы перед пожилым невзрачным батюшкой, не побоявшимся приехать в Рижский ОМОН, над которым по-прежнему развевался красный советский флаг, к людям, которые поголовно почти были коммунистами и комсомольцами, к бойцам, до последнего защищавшим Союз Советских Социалистических Республик! К омоновцам, поклявшимся умереть за Конституцию СССР и не сдаться. К солдатам, принявшим советскую Военную присягу и оставшимся верным ей.

А батюшка терпеливо говорил о том, что долг его быть с теми, кто не щадит живота своего за други своя. Что перед смертным часом, если выпадет он нам в бою, нет большего облегчения, чем крещение, отпущение грехов и возможность войти после смерти в жизнь вечную, «смертию смерть поправ».

Потом началось Таинство. Я ничего не понимал тогда в обряде. Я Символа веры не знал и не понимал толком, какие слова повторяем мы вслед за батюшкой. Я так же, как все, подставлял лоб, руки, грудь, ноги – под помазание. Послушно называл свое имя, подставлял голову под простой медный крестик на дешевом шнурке. Причащался, не зная, что такое Тело и Кровь Христовы. Неумело, вслед за батюшкой, боясь перепутать руку, впервые осенял себя крестным знамением.

Я не понимал, какое чудо происходит со всеми нами. Да и товарищи мои, наверное, тоже. А батюшка не ругался, не изумлялся нашему неумению и незнанию. Только все тяжелее сгиналась его спина под тяжестью наших грехов. А глаза становились все печальнее и добрее.

Закончив обряд, батюшка поздравил нас. И тут же деловито, повторив несколько раз, «для тех, кто на 23-м бронетранспортере», объяснил нам, как теперь мы сами можем в бою окрестить тяжело раненного, умирающего товарища и тем самым спасти его душу тоже.

Каждый день молюсь я теперь за крестившего нас батюшку, имени которого даже не запомнил тогда. Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешного!

Батюшка уехал. А длинный день продолжался. Толян выгнал подпившую компанию сержантов отсыпаться после бессонной ночи в городе и теперь ждал меня, как будто сам и не пил – снова веселый, трезвый, собранный, только дерганый немножко.

– Ты Трегубова вызвонить можешь?

– Могу, наверное, а что стряслось?

– Дело есть. Буду краток. В случае нападения на базу диспозиция простая – бьемся до последнего. Но есть одно но. Или расколошматят нас все же с воздуха. Или окажемся в городе, на выезде, и уже не пробьемся к своим… Всяко может быть, не по плану. Питон велел закладку сделать на всякий случай вне базы. Потому что все, кто после боя останется, так или иначе получат до конца жизни, а она все равно будет короткой – одно задание – по группам или поодиночке – прорываться в город и действовать самостоятельно. Сам себе диверсант, короче! Устроить такой шухер, чтобы земля под ногами у латышей горела!

– Разумно. Но я так полагаю, что и закладки уже сделаны, и люди заранее за пределами базы оставлены…

– Правильно полагаешь. Но нам свою закладочку иметь тоже нелишне. Я человек запасливый, да и Питон плохого не посоветует. Короче, сейчас поедем в город. Повидаешься с женой заодно, да и я домой заеду. Собери комплект штатской одежды неброской. Я тоже возьму дома. Консервы здесь уложим. Водки… для дезинфекции… Аптечку. Промедол, само собой. Два автомата, патроны, гранаты. Пистолетов пару, «Муху», хоть одну. А вот Палыч наш должен будет все это добро (надеюсь, в две сумки уместится) в надежном месте закопать. А потом точные координаты нам сообщить.

– Палыч сделает. Есть одно местечко хорошее в лесу, в Калнгале. И отсюда, если что, пешком за пару часов добежим – по воде, камышами, огородами, лесом – я там каждую тропку знаю. И из города добраться легко, хоть на тачке, хоть на электричке. И главное, Палыч это место знает, мы там вместе ходили, легко найдет, и мы потом не перепутаем.

– Понял, не дурак. Тогда собирайся, надо ехать, пока машина свободна. И… поздравить тебя?

– С чем?

– С крещением, дурашка!


Полный текст романа Тимофея Круглова "Виновны в защите Родины, или РУССКИЙ"
можно скачать в разделе "Библиотека
http://www.russkie.org/index.php?module=fullitem&id=14618<\/u><\/a>

 Отправлено: 15.07.10 00:40. Заголовок: Нам пригнали двенадц..

Нам пригнали двенадцать «бортов»,
Аж просела под ними бетонка.
Сто навек перекошенных ртов,
Сто беретов…
Не плачь, девчонка!
Твой отец не обижен судьбой,
Просто больше сюда не вернется.
Этот дом уже — дом не родной.
Ты не плачь, а то сердце взорвется!
Круто вверх закрутив карусель,
С интервалом в одну сигарету,
Словно листьев опавших метель
Нас «борта» разбросают по свету.
В чемодане лежит красный флаг
С голубою балтийской волною.
Он завернут в тельняшку.
Вот так...
Со страной разочлись мы родною.
Автомат ухватив за цевьё,
Вместо горсти земли латышской,
Каждый думает про своё,
Освещая затяжкой лица.
Нам плевать на потоки слов
Вслед негнущимся спинам ОМОНа.
Нам пригнали двенадцать «бортов»
И поставили нас вне закона!!!

 Отправлено: 15.07.10 23:03. Заголовок: Вижу, на душе накипело?

Хотел бы Вам порекомендовать прочитать книгу Андрея Буровского "Крах Империи" ООО "Издательство АСТ" Красноярск 2004 г. Там подробно изложены все ответы на интересующие Вас вопросы.

Два года назад был в Риге. Город просто поражает своей древностью и красотой, даже в сравнении с Скандинавией.. В юности, это осозновалось поверхностно.

На обратном пути в СПб долго общались с парнем из Елгавы, вплоть до Резекне. В Резекне вышли покурить, да и пива прилично выпили. Так он говорит, что от поезда лучше далеко не отходить, нелюбят в здешних местах Рижские поезда. А лет 20 назад, с большим удовольствием можно было прогулятся от Резекне 2 до Резекне 1, особенно ночью.
А книжечку рекомендую почитать. Хороший специалист в своем деле, этот, Андрей Буровский!

 Отправлено: 05.08.10 23:14. Заголовок: Вот он, засадный пол..

Вот он, засадный полк, вот он - перед вами, засадный полк - он всегда один и тот же, засадный полк - это простые русские мужики. Спокойные, сосредоточенные. Ждут. Сколько раз они стояли вот так же, не счесть, не припомнить. Они и сегодня стоят, они и сегодня - ждут. Они знают, что кто-то из них умрёт, а кто-то останется жив, они знают, что день ещё не кончится, а кто-то ляжет в этот луг, они знают, что завтра вновь понимется солнце и кто-то из них встретит новый рассвет, кто-то пойдёт дальше. Они готовы и к смерти, и к жизни".
<\/u><\/a>

Все это вместе. И все – так, что невозможно вместить; как невозможно до сих пор вместить, осознать, принять, прочувствовать "величайшую геополитическую и гуманитарную катастрофу ХХ века" (с), В.В.Путин)) – распад Советского Союза.

Постсоветский мир вроде бы определен. Вот Россия; вот страны СНГ; вот ЕС. Вот НАТО у границ нынешней России и в пределах России ИСТОРИЧЕСКОЙ.

Может ли все это принять русский человек? Может ли он поверить, что да, все свершилось по предначертанному, что все так и должно быть и таким и останется? Могут ли русские, которых осталось за пределами России то ли 25 000 000 человек, то ли 30 000 000 (никто не потрудился сосчитать, сколько же) смириться с тем положением вещей, которое существует ныне?

Думаю, что не смирятся никогда.

Думаю, что миллионы и миллионы задают себе вопрос – как же могла произойти эта "величайшая гуманитарная катастрофа", с чего все началось и чем, в конце концов, все кончится?

Быть ли нам, России и русским – или перестать быть? Стать ли разделенному русскому народу вновь единым – или этого никогда не случится?

Автор книги, о которой я пишу, Тимофей Круглов, долго думал обо всем этом. И – написал книгу. "РОМАН - ЖИЗНЬ" - так бы я определила ее суть. Жизнь, прожитая трудно; трудно описанная, мучительно осмысленная. (Нет, я не о стиле, не о сюжете, не о литературном. Литературные достоинства пусть разбирают потом, когда главное уляжется, станет неотъемлемой частью нашего понимания этого мира).

Удивительно, но трагические моменты истории, "перестройка", разорение СССР, тот скос, под который со страшным грохотом понеслось пресловутое колесо истории, унося за собой миллионы искалеченных людей, судеб, жизней – такой, казалось бы, благодатный материал для писателя, все под ногами лежит, все еще дымится кровью, все еще болит, все памятно – до появления романа Круглова не нашли еще никакого адекватного художественного осмысления. Люди бьются, ищут сюжет, героев, характеры – а вот же они. Вот. Вот еще дымящиеся руины, вот границы, проложенные по живому, вот разделенные этими границами родные люди, вот – "иди и смотри", говори о важном, пиши.

Но никому отчего-то не писалось.

Тому есть причины, и они очевидны. Русские, живущие в России, остались на Родине – пусть она стала другой, но не во всем и не до конца. А то, что осталось за пределами России – вроде бы отпало само собой, отвалилось за ненадобностью, во имя "права наций на самоопределение". Да, было это право заложено во всех Конституциях, вплоть до Конституции СССР 1977 года; вот его и использовали – странно только, что в полном противоречии результатам того референдума о сохранении Союза, когда 95% проголосовали "ЗА".

Написать правду о латышской "Атмоде", об Интерфронте, о подвиге рижского ОМОНА – значит, вернуться к НАЧАЛУ. Значит, понять очень многое о 1991-м…о 2008-м – и дальше, и дальше, и дальше.

Я не случайно написала, что наша недавняя история предается забвению, и это – не случайность, это закономерность. Чего стоит тот факт, хотя бы, что руководителями Интерфронта в некоторых "академических" статьях названы…Рубикс и Алкснис, а имена Алексеева и Лопатина вообще почти не звучат, и даже "специалисты" их УЖЕ не помнят. Случайность?

Правда об Атмоде, "матери бархатных" (песенных, цветочных, тюльпанных, оранжевых) революций; о ГКЧП, о ельцинском безвременье, о благодушно-невнятном политическом курсе нынешней России – это страшная правда. Лучше бы ее не знать; лучше бы не видеть, не слышать слов о "Великой Победе"1945-го, когда завоевания этой Победы пущены в распыл, отданы временщикам, когда сданы Рига, Таллин, Вильнюс, Кишинев, Киев, Севастополь, Одесса… – вместе с народом, который воевал и победил ТОГДА.

А дальше-то что? Что противопоставим мы "гуманитарной катастрофе"? Как собираемся преодолеть ее последствия, как будем собирать русский народ? Нет ответов; молчат и ФЭП, и МИД, и Общественная Палата.

Но не молчит человеческая совесть. Не молчит писатель, чье право говорить – я знаю, как это было, я знаю, что надо делать, я знаю, что нащупать точку сосредоточения русского народа, создав героя "романа-жизни", обыкновенного Иванова – значит нащупать пульс живого еще русского народа.

Право писателя – "Не могу молчать!". Право писателя – потребовать у общества, у государства, у своего народа, наконец – ответа за все. А если общество, государство, народ этого ответа не могут дать, то они и не есть общество, государство, народ.

Если семья не знает, сколько в ней братьев-сестер, как и где они живут – то не семья это.

Если государство, призванное эту семью, только разросшуюся до огромных размеров, т.е. народ, охранять и беречь, не охраняет и не бережет – то какое же это государство? Если общество не знает, что хорошо, что плохо, в чем правда, зачем жить – то какое же это общество?

Иванов (обычный Иванов, их тысячи, наших ивановых ) – знал. Знали его коллеги по Интерфронту. Знали – Таня, Регина, Палыч, жена Алла, старшие Ивановы, лейтенант Мурашов, Тышкевич, тот безымянный батюшка, который приехал крестить омоновцев на базу в страшную минуту, когда всем казалось, что гибель отряда неотвратима…

Знали бойцы рижского ОМОНА.

Это знание – не идеологические установки, впитанные на комсомольских и партийных собраниях. Это – глубинное, НАШЕ, вековое – сохранить СТРАНУ, сохранить РОДИНУ, которой присягали на верность. И тем – сохранить душу свою…
Вера Мартынова пт, 06/03/2009 - 10:35http://russkie.org/index.php?module=fullitem&id=14490

 Отправлено: 13.05.16 19:35. Заголовок: Вспоминаем СССР: Ри..

Вспоминаем СССР:

Рижский ОМОН

Мало кто сегодня, к 25-летию тех событий, вспомнит подвиг подразделения, ставшего тогда легендарным на всём постсоветском пространстве: Рижского ОМОНа. И ещё меньше вспомнят про Вильнюсский ОМОН, тоже принимавший участие в тех событиях.

Попробуем освежить память, а кому-то и рассказать «с нуля» — многие из молодого поколения и вовсе не слышали о героях, остававшихся верными своей стране до самого её конца, и даже чуть дольше.


Скрытый текст читать здесь

Начинался 1990 год. Страна вовсю трещала по швам, растаскиваемая удельными князьками, вскормленными в каждой республике горбачёвщиной. Республики ещё единой, формально, страны, всё больше превращались в воюющие друг с другом государства. Азербайджанцы и армяне делили Карабах, на Северном Кавказе шёл полномасштабный геноцид русского населения, на Украине набирали силу бандеровцы. А в Прибалтике уже в начале 1990 года началось фактическое отделение республик. Да-да, вопреки многочисленным анекдотам, выставляющих прибалтов слоупоками, их нацисты задумали отделяться от СССР раньше бандеровцев и южных бородачей. Рижский ОМОН, созданный, как и другие подразделения ОМОНа во всех республиках в 1988 году, как ответ на стремительный рост преступности, прославился своей непримиримой позицией к бандитам, нацистам, наркоторговцам и прочей нечисти. Не во всех республиках ОМОН боролся с организованной преступностью так бескомпромиссно. Но в Риге один вид машины ОМОНа нагонял ужас на преступников всех мастей. Действовал рижский ОМОН жёсткими и, надо признать, не совсем законными методами. Например, отловить торговца палёным алкоголем, крышуемого властями и считавшего что ему никто не страшен, избить, заставить вымыть («продезинфицировать») свои машины этой самой водкой, а потом отправить вплавь в одежде через канал, ночью, подсвечивая путь автоматными трассерами над головой. Жестоко? Нет, жестоко — это давать травить людей палёнкой. Посадить его всё равно не получится — прокуратура и суды были куплены на корню. А после такой «беседы» барыга к своему промыслу уже не возвращался, поняв, что формирующаяся власть латышских нацистов его не защитит. В январе 1991 года нацисты Латвии окончательно объявили о выходе из состава СССР. Москва, понятное дело, это решение не признала, но и восстанавливать конституционный порядок в Латвии не собиралась. Вся милиция Латвии приняла присягу новой власти и превратилась в нацистскую полицию. Вся, кроме рижского ОМОНа. Командир рижского ОМОНа Чеслав Млыник запросил у министра МВД Пуго полк для восстановления конституционного строя в Латвии, но министр отказал. Не отказав, впрочем, в возможности сделать это самим. И чуть больше сотни бойцов в течение почти года фактически оставались единственными представителями Советской власти на территории самопровозглашённого государства. Местная пресса поливала их грязью как могла. В ход шла клевета, лжесвидетельства, фотомонтаж (да, фотошопа ещё не было, но печатные фотки монтировать умели), информационная война против рижского ОМОНа шла вовсю. Параллельно заваливали жалобами Москву, взывая к руководству СССР — который вроде как не признавали! — вывести ОМОН из Риги. Это общая черта всех преступников: сначала попирают ногами законы, а потом взывают к этим самым законам, требуя гуманности к себе. Но Рижский ОМОН, игнорируя потоки лжи и клеветы, продолжал честно выполнять свою работу, не давая житья мафии, на которую опиралась новые власти Латвии. И никто во всей республике — ни полиция, ни формирующаяся армия, ни бандитствующие подразделения латышских нацистов — аналогов «правого сектора» — не мог ничего сделать с рижским ОМОНом. Только один пример. Омоновцы, в количестве 15 человек, передвигаются на нескольких машинах по городу. И их начинают обстреливать из автоматов, с трёх направлений сразу. Причём один из источников огня — здание латышского МВД. Что делают в этой ситуации любые нормальные бойцы? Первым делом — оперативно сваливают из котла, в который попали. Но то «нормальные». А рижский ОМОН, составом в 15 человек, идёт на штурм здания МВД, мочит особо упоротых, остальных (около сотни человек!) обезоруживает, нескольких увозит на свою базу, забирает всё оружие и оставляет остальных, избитых и скулящих от ужаса, осмысливать произошедшее. Уровень подготовки рижского ОМОНа находился на недосягаемой высоте для латышских нацистов. Ещё с конца 1990 года новые власти Латвии и Литвы стали создавать границу между республиками, строить таможенные пункты. Рижский ОМОН, с одной стороны границы, и вильнюсский ОМОН с другой уничтожали эти незаконные на тот момент образования. Особенно участились эти акции в мае 1991 года. Только за три дня — с 22 по 25 мая — силами рижского и вильнюсского ОМОНов было уничтожено 16 таможенных пунктов. Про вильнюсский ОМОН, сегодня незаслуженно забытый, стоит сказать отдельно. В соседней Литве творилось то же самое, и новоявленные нацистские власти попытались использовать вильнюсский ОМОН в качестве карателей против русского населения. Примерно треть отряда перешла в новосозданную полицию Литвы. А 2/3 вильнюсского ОМОНа разделили подвиг своих рижских коллег, самостоятельно объявив, что переходят в подчинение МВД СССР. Во время событий августа 1991 года у рижского ОМОНа появилась надежда. Они оперативно заняли рижский Дом печати, телефонную станцию, телеграф, попутно разоружив несколько подразделений латышской полиции и филиал школы МВД. В течение тех памятных трёх дней единственной реальной властью в Риге был ОМОН. Нацистские власти ушли в подполье, в панике строча оттуда противоречивые указы своим соратникам — то не оказывать никакого сопротивления подразделениям, выступающим от имени ГКЧП, то не считать их законными силами. Чуть больше сотни советских миллиционеров уверенно удерживали власть в «маленькой гордой республике». Через три дня ГКЧП рухнул. Пуго застрелился. Советского Союза не стало. Но в течение ещё почти недели Советская власть продолжала держаться на одном крохотном островке бывшего СССР — городе Риге. Рижский ОМОН по инерции охранял советскую законность, и никто во всей республике не мог ничего с этим сделать. Но невозможно долго держать целую страну сотней бойцов, какими бы героями они не были. Набирала силу вновь создаваемая латышская армия, полиция, шёл процесс вывода в правовое поле вооружённых нацистских бандформирований, а поддержки ОМОНу не было и не могло быть ниоткуда. И омоновцы окопались на своей базе, лишь изредка делая разведывательные вылазки за её территорию, чтобы быть в курсе событий снаружи. Латышские власти так боялись этих бойцов, что любое появление «чёрных беретов» за территорией их базы отзывалось объявлением общей тревоги для всех силовых структур Латвии. Про ОМОН ходили пугающие легенды, им приписывали чуть ли не сверхъестественные способности, вгоняя нацистов в мистический ужас перед советскими милиционерами. Однако настал день, когда нацисты обложили омоновцев на их базе, но на штурм не решались. Все прекрасно знали их возможности. А омоновцы сожгли все секретные документы и решили пробиваться в Россию. Начались переговоры. Им предлагали перейти на службу Латвии — они отказались. Им предлагали сдать командование, а остальным расходиться по домам — они отказались. Им предлагали сдать оружие, с гарантией пропуска в Россию по одному — они отказались. Было поятно, что это гарантирует их уничтожение. Тогда им предложили ехать вооружённой колонной до Пскова, попутно стягивая силы для удара по колонне. Нацистов не останавливало то, что вместе с ОМОНом поехали бы их семьи, жёны и дети. Подумаешь, сотню женщин и детей расстрелять во имя демократии, в южных республиках в то время и не такое творилось. Однако, омоновцы, раскусив план нацистов, отказались и от этого варианта. Только на транспортных самолётах, только со всем оружием, амуницией, семьями и имуществом. И нацисты пошли на уступки. 14 транспортных ИЛов взмыли в небо. Своих ПВО у Латвии на тот момент не было. На бортах техники рижского ОМОНа были сделаны надписи: «Мы вернёмся!» Но вернуться им было не суждено. Страна развалилась. Рижский ОМОН приняли в Тюмени, разместив на территории бывшего пионерлагеря. Их включили в состав Тюменского ОМОНа, и теперь их задачей была борьба с тюменскими бандитами и наркоторговцами — мафией, на которую опирались ельциноиды. Рижский ОМОН так и не научился идти на компромисс с бандитами. Поэтому они боролись с мафией так, что наркобароны, торговцы оружием, организаторы борделей, финансовых пирамид и прочее отребье взвыли о помощи ельцинской власти. Началась травля рижского ОМОНа в теперь уже тюменской печати. Снова клевета, лжесвидетельства, фотомонтаж. А потом в воздухе запахло предательством. С согласия ельциноидов в Тюмень из Риги секретно прибыла латышская «группа захвата». Рижский ОМОН сдали нацистам. Однако коллеги из Москвы, не растерявшие ещё остатки совести, предупредили их, и все бойцы оперативно растворились на просторах России. Потом они обнаруживались в Приднестровье, в Абхазии и даже в Косово на стороне сербов. Командир отряда Чеслав Млыник одно время находился под другим именем в Ленинградской области, позднее обнаруживался в разных республиках бывшего СССР. Ходили слухи, что отстрелял по республикам немало врагов народа, но ничего не было доказано. Не скрывался только заместитель командира отряда Сергей Парфёнов. Его-то и выдали нацистам без суда и следствия, вопреки всем действующим российским, латышским и каким бы то ни было законам. Сергея Парфёнова доставили в Ригу и начали судить, однако с судом не заладилось. Привлечённые по делу свидетели настолько боялись легендарных омоновцев, что наотрез отказывались узнавать Сергея Парфёнова, а уж тем более давать против него показания. Слишком хорошо все помнили надписи «Мы вернёмся!». Мало ли… Но всё-таки ему кое-как натянули 4 года. Однако через месяц по личной просьбе Ельцина Сергей Парфёнов был отпущен в Россию — по слухам, обменян на кого-то из латышских преступников. Простые люди встречали его как героя, с цветами и плакатами, фотографировались с ним. У многих ведь были русские родственники в Латвии, лишённые паспортов, гражданских и избирательных прав за «неправильную» национальность. Однако с освобождением капитана Парфёнова преследование рижского ОМОНа не закончилось. Бойцов продолжали ловить и арестовывать.Из 132 участников событий охотились за 63 человеками, найти удалось 15, а на скамье подсудимых из них оказалось только 10 человек. В 1999 году позорный судебный процесс наконец-то завершился — частично условными сроками, частично оправданиями. Сегодня судьба раскидала по свету бывших бойцов легендарного подразделения. Командир отряда Чеслав Млыник живёт в Москве, у него двое детей. Ещё до Рижского ОМОНа он воевал в Афганистане, а после были Абхазия, Приднестровье и Закавказье, где с ним воевали и другие бойцы рижского ОМОНа. Да, «Рэмбо» существуют не только в кино. «Перконкрустса» — фашисткая террористическая группировка Латвии — несколько лет назад «официально» вынесла ему смертный приговор. Капитан Сергей Парфёнов после латышской тюрьмы вернулся в Тюмень, какое-то время служил в тюменской милиции, потом занимался охранным бизнесом, несколько лет был депутатом в тюменской городской думе. Некоторые из них участвовали в чеченской войне, часть там и погибла. Некоторые и поныне служат в МВД России, хотя по возрасту им остаётся совсем немного до пенсии. Судьба многих неизвестна. Но и в Чечне, и в Абхазии, и в Приднестровье, и в Косово, и просто в подразделениях МВД РФ, они продолжают называть себя «Рижским ОМОНом». Все они говорят, что факт принадлежности к этому подразделению обязывает их быть лучшими везде.

Мы помним ваш подвиг, товарищи милиционеры. И сделаем всё, чтобы о нём знали и помнили наши дети и внуки. У страны, где молодёжь растёт на таких примерах как ваш, великое будущее.

http://anti-troll.ru/vspominaem-sssr-rizhskij-omon/

Рижский ОМОН 25 лет спустя Проект Сергея Русанова, Рига-Тюмень Монитор

 Отправлено: 14.05.16 00:07. Заголовок: Вспомним как было.....

Вспомним как было.......



А через полгода, в августе, cлова Невзорова сбылись.........нас сдали. А потом сдали Державу.
Вот тут немного об этом:

 Отправлено: 14.05.16 00:32. Заголовок: Время лечит всё.......

Время лечит всё.....

ЗАБЫТЬ РИГУ