А говорят о возможной поездке через Германию — все и много. И несколько эмигрантских комитетов и все партийные направления просили Гримма вступить в переговоры с немецким послом Ромбергом. (Как Мартов предложил — за каждого эмигранта освободим пленного немца.) Отлично, отлично, план Мартова работает!
Гримм — взялся! (Ещё лучше.) Но он не только вождь Циммервальда — он и член швейцарского парламента, и такой шаг ему неблагоразумно делать без сочувствия правительства, например, министра иностранных дел Хоффмана. (И если Гримм взялся — значит, консультация была, заметим. А почему бы Швейцарии быть против? Швейцарии и самой бы неплохо эту шумную банду отправить. Швейцария сама стеснена войною со всех сторон.) Гримм ходит и ходит к Ромбергу, он ведёт переговоры абсолютно-секретные, чтоб не проникло в печать, чтоб не опорочить швейцарский нейтралитет, — но главным представителям каждой партии (Натансону, Мартову, Зиновьеву) он-то сообщает. Мы — знаем.
Улита едет — когда-то будет. Пусть, пусть.
А Ромберг всем отвечал: «да». И Гримм посчитал, что он легко всё исполнил: да — и да. Теперь остаётся вам, товарищи, обращаться за разрешением к своему Временному правительству.
Ах, спасибо! Ах, забыли перед вами шапочку снять! И потом век кланяться в ножки Луи Блану-Керенскому?
Все эти острые дни ужасно не хватало Радека-плута, телефоном вызвали его из давосской санатории, отдыхал, даже на русскую революцию сразу не ехал. Но уже по пути всё понял и придумал ещё один шаг отвлекающего зондирования: в Берне, через немецкого корреспондента.
Что ж, и тут был ответ от Ромберга, как и всем: да, да, конечно, всех желающих пропустим.
Но — не распахивалась германская граница, да и все желающие только узнать хотели, да посравнить, да спроситься Временного (слали телеграммы Керенскому), а так больше мялись.
Все согласны — и не начиналось ничто. Неуклюжи старинные дипломатические пути.
Не начиналось, пока тёмные крупные рыбы у самого дна не пройдут свой курс.
Пока Скларц не доложит в Берлине встречных предложений Ленина.
И германская Ставка не скажет окончательно: да.
И министерство иностранных дел не всполошится: уже так много публичных разговоров об этом возврате, уже князь Львов откровенно сказал швейцарскому посланнику, что быстрый отъезд эмигрантов из Швейцарии нежелателен. Так надо ж поспешить! — из-за кого же тянулось? — этот шанс для Германии не повторится!
И 18 марта, в субботу, Ромберг в Берне получил наконец распоряжение как можно быстрей сообщить Ленину, что его предложения об экстерриториальности приняты, не будет личного контроля и ограничительных условий.
В субботу — и «как можно быстрей»! Значит — не перемедливать лениво воскресенья. И нарушая все законы осторожности, используя запасную крайнюю связь, германский посол стал вызванивать по телефонам, в Народном доме нашёл наконец социалиста-немца Пауля Леви: надо немедленно передать Ленину, что...
И ещё одним звонком был вызван Ульянов к соседнему телефону на Шпигельгассе — и шёл, волнуясь, что это Инесса.
А это был — ответ!!!
И вот когда — путь был открыт! Вот когда можно было назначать группе в 40 человек отъезд хоть через два дня, ровно сколько нужно товарищам уложить вещи, сдать книги, уладить денежные дела, съехаться из Женевы, Кларана, Берна, Люцерна, купить продуктов на дорогу, можно было ехать уже во вторник, а в ту субботу — на одну субботу позже, чем со Скларцем, — вмешаться в русскую революцию!
Но ещё во мраке тёмной затхлой лестницы, а потом в дневном мраке комнаты-камеры (с утра опять то крупный густой снег валил, то снег с дождём вперемежку), руки подхватывая к вырезам жилета, чтоб они не вырывались к действию прежде времени, и успокаиваемый пальтовой тяжестью старого засаленного пиджака, — Ленин заставил себя ни к кому не кидаться объявлять, но — подумать. Подумать. Подумать, бегая.
Потерять голову в поражении и в унынии не может твёрдый человек. Но потерять голову в успехе — легко, и это самая большая опасность для политика.
Всё открывалось — а воспользоваться и сейчас было нельзя: как потом объяснишь: через кого и как согласовано, что вдруг внезапно подали вагон одним ведущим большевикам — и уехали?
Ещё надо сделать несколько отвлекающих, ослепляющих шагов.
Никакого простора бегать ногам, и на улицу не выскочить в такую погоду (и давно забыты читальни), — и вся беготня ушла в огненные вихревые спирали, провинчивающиеся в мозгу.
Поездка — открыта, да, но — куда? Для задержки на финской границе? Или в тюрьму к Временному правительству? Можно представить, как там сейчас свистит шовинизм! По существующим мещанским представлениям это ведь так называемая «измена родине». И даже тут, в Швейцарии, — меньшевики, эсеры, вся бесхребетная эмигрантская сволочь, закричат об измене.
Нет!
Нет.
Нет...
(Кстати, пока Ганецкому: обращался к англичанам за пропуском, не дают!.. Пусть трезвонит.)
Удерживали бы обстоятельства, — но держать себя самого, уже свободного, рваться — и держать, до чего ж трудно!
Тут надо... тут надо...
Всё, что проплыло у дна тяжёлыми тёмными рыбами, теперь провести по поверхности беленькой парусной лодочкой.
Переговоры окончены? — теперь-то переговоры начать! Как будто сегодня начать их в первый раз!
И нет фигуры приличнее, чем доверчивый безлукавый Платтен.
Готовить группу — само собой. Да список уже и есть.
(Инесса! Неужели и теперь не поедешь? Чудовищно! С нами — не поедешь? В Россию! — на праздник, на долгожданный? Останешься в этой гнили?..)
Сорок человек — уже не обвинишь в измене. По сорока человекам пятно расплылось — и нет. Конечно, можно бы прихватить и максималистов и разных отдельных отчаянных, тогда б ещё безгрешней. Но... Лучше с собой чужих не брать, лишние свидетели в пути, лишние свидетели каждого шага, а мало ли будет что. Да и в чём тогда успеванье, если своими усильями, в своём вагоне провозить врагов, а в Питере с ними бороться? Нет! Всё до последнего момента — втайне, и день и час отъезда втайне.
Только переговоры — открытые.
Не имея согласия уже в кармане — такие переговоры нельзя начинать: а вдруг не удадутся, что за позор! Но с согласием в кармане — вот тут-то их и вести.
И: как нужна высокая организация во всяком пролетарском деле, в каждом шаге пролетарского дела, — так и в этой поездке. Жестокий обруч. Чтобы какое-нибудь дерьмо в сторону не вывернулось. Чтобы все заодно — и никто не уклонился, не сказал бы никто: а я не участвовал! а я не подозревал, в чём дело!
Поэтому — за подписью каждого. Как присяга, как клятва. Как разбойники целуют нож. Чтоб никто не отбился потом, не кинулся «разоблачать». Ответственность — самая серьёзная, и должны разделить все сорок.
(Неужели Инесса не поедет?..)
И уже — сидел, составлял такое обязательство. Уже набрасывал, на стуле у окна на коленях, в сумерках снежной вьюги, своим почерком косоугончивым, как в настиг за мыслями наискосок листа, в эти дни крупней обычного, так волновался, — набрасывал пункты, какие могли бы тут войти: я подтверждаю... что условия, предложенные германским посольством товарищу Платтену, мне были объявлены... и я подчинился им со всей политической ответственностью перед возможными последствиями...
И вдруг из коридора — приятно-резкий, насмешливый голос Радека. Приехал?! Ну, лучшего гостя и помощника не придумать сейчас! Карл, Карл, здравствуйте, раздевайтесь, ох, за воротник вам насыпалось. Да вы новость нашу — представляете?!?
Короткий вопль, сверкающие зубы, не убираемые за верхней губой, кучерявый, с ореолом бакенбардов — смеющийся озорник Радек!
Ну-ка-сь, ну-ка-сь, давайте вместе составлять. Такие же твёрдые условия надо подготовить и для Ромберга.
— Вы — им — условия?
— Да. А что?
— Восхитительно!
Такая затея — как раз по Радеку. Он — и советует, он — и шутит, у него и находки и мысли предусмотрительные.
Только вот курить в этой комнате запрещено, сухую трубку сосёт. И... Э-э...
— Владимир Ильич! А как же будет со мной? Неужели вы меня способны не взять?
— Да почему ж не взять?
— Да ведь если мы пишем — «русские эмигранты», а я — австрийский подданный?
Ах ты, чёрт, австрийский подданный! Ах, чёрт! Привыкли как к своему, только для виду считается — польская партия. Но как же можно Радека не взять? Радека — и не взять!
У Радека выход готов: если будет Платтен с Ромбергом заключать письменный договор (а не будет письменный, так устно ещё легче попутать) — пропустить слово «русские», написать — «политэмигранты», а — о каких же ещё речь? Не додумаются немцы, подмахнут.
Вообще, в такой архиответственный момент, в таком наисерьёзнейшем деле недопустима игра, и германская Ставка — не из тех партнёров, с которыми шутят. Но для Радека — незаменимого, ни с кем не сравнимого, фонтана изобретений, острого, едкого, нахального Радека — пожалуй и попробовать?
— Но — согласится ли Платтен вести эти переговоры? И сам — ехать с нами?
— А больше — некому. Значит, согласится.
— А если — Мюнценберг? Потвёрже.
— Вилли? Да ведь он считается немецкий дезертир. Как же ему — с послом? И как через Германию?
— Всё-таки... — постукивал Радек черенком между зубами, — всё-таки, Платтен — партийный секретарь, а какая-то поездка с эмигрантами? А тут начнёт мучиться, не будет ли вреда его Швейцарии?..
— А что — Швейцарии? Ей только лучше.
Нет, Ленин тут не сомневался. Перед Гриммом Платтен заминался, да, отступал, но в главном — пойдёт, раз увидит аргументы. Он — человек рабочий, пролетарская кость. О переговорах же с Парвусом он не знает и никогда не узнает.
А Радеку о Парвусе хоть рассказывай, не рассказывай, — всё понимает сам. Радек даже неприлично преклонён перед Парвусом: в бернских кабачках, по интернациональному долгу как бы ни обязан был его поносить — за отчаянный шаг к шовинистам, за богатство, за тёмные сделки, за нечестность, за дамские истории, — а сам со ртом разинутым, с набившейся пеной в углу губ, видно: ах, и молодец! ах, мне бы так!..
— Про Скларца я ему сказал: восьмигрошовый парень немецкого правительства, я его выгнал! Про Гримма скажу: что-то подозрительное, тормозит отъезд, какие-то гешефты в свою пользу. А мы — больше ждать не можем, революция зовёт! По-пролетарски, открыто, без всяких тайностей — возьмём и обратимся в германское посольство! Возьмётся! — уверен был Ленин.
Да как научить его с Ромбергом говорить? Ведь это ж совсем новый текст. Мол, в России дела принимают опасный для мира оборот. Надо вырвать Россию у англо-французских поджигателей войны. Мы конечно приложим ответные усилия к освобождению немецких военнопленных (лови нас потом!..). Но мы должны быть застрахованы от компрометации и гарантированы, что не будет придирок в пути... Готовы ехать в запертых и даже в зашторенных купе. Но должны быть уверены, что вагон не остановят...
Ленин захватил пространство комнаты и носился по косой — три шага, три шага, три — одну руку за спину, а другой размахивая, — а Радек записывал, пустой трубкой придерживая лист.
С Радеком внакладку находки: для такого шага ещё неплохо бы нам собрать оправдательных подписей от западных социалистов... Социалистов — да, но и ещё бы каких-нибудь безупречных людей...
Да где же таких найти?..
— Ну, например, Ромена Роллана?
Головасто придумано, хорошо!
Так пора и крючок закинуть. Через кого бы закинуть под Роллана?
С приходом Радека облегчились невместимые прожигающие вихри в голове: есть мыслям исход, можно высказать и услышать ответ. Вот... Если начинать демонстративные новые переговоры через Платтена, то ведь надо так же демонстративно порвать с Гриммом?
Да просто — звонко порвать!
— Да чтоб всю вину на него же и свалить!
— Да чтоб и за старое ему наложить, мерзавцу! Пусть попомнит, как отложил швейцарский съезд!
А для этого надо: во-первых, опубликовать все доверительные сведения о его скрытых переговорах!
Эт-то очень всегда ударяет: внезапная публикация доверительного. Оч-чень ошеломляет.
То есть просто вот сейчас, немедленно, подготовить такую публикацию!
— ... И расставить нужные акценты!
— ... И завтра же опубликовать!
Ну, с Радеком и самая напряжённая работа превращается в весёлую игру! За что Ленин особенно Радека любил — за хорошую пристрастность!
Уже сидели и писали: Радек писал, теребя пустую трубку в зубах, в коридор выйти некогда, иногда смеясь и даже подпрыгивая от выражений, — а Ленин сидел сбоку и советовал.
Единственный такой был Радек человек, кому, сидя рядом, Ленин вполне мог передать перо и только посмеиваться. Лучше радекова пера никогда не было во всей большевицкой партии. Луначарский, Богданов, Бухарин — все писали слабей.
— Тут важно, что ещё получится: что именно Швейцария все эти переговоры ведёт и нас выталкивает. А вовсе не мы!
Ах, умный, понимающий, золото!
— Завтра же и опубликуем — у Нобса или...
— Завтра — воскресенье. А вот что! — запрыгали, запрыгали искры за радековскими очками: — Завтра воскресенье, так пошлём сейчас же, немедленно — Гримму телеграмму! В субботу вечером, немедленно, сейчас! — Усмехался и подпрыгивал Радек, как будто его со стула кололо.
И Ленин подпрыгивал от удовольствия.
И говорили, говорили вперебой, поправляли, и Радек тут же записывал:
... Наша партия решила... безоговорочно принять... предложение о проезде через Германию... и тотчас же организовать эту поездку... Мы абсолютно не можем отвечать... за дальнейшее промедление... решительно протестуем... и едем одни!..
— Та-ак! — почесал Радек за ухом, — закатаем ему в листовой шоколад:
... Убедительно просим немедленно договориться...
— Завтра, в швейцарское воскресенье, договориться!.. Да! ещё завтра первое апреля!
— Первое апреля!! — давно так не смеялся Ленин, всё напряжение последних недель выбивалось из его груди сильными, жёсткими, освобождающими толчками. — Вот получит бонбоньерку, центристская сволочь!
... Договориться... и, если возможно, завтра же...
— Когда вся Швейцария дрыхнет!
... Сообщить нам решение!.. С благодарностью...
Как на шахматной доске, уже сделав задуманный ход, ещё больше видишь успеха и возможностей, чем рассчитывал перед тем. Но эту усмешку — с 1-м апреля и с воскресным заданием товарищу Гримму — придумал Радек-весельчак!
— А если за воскресенье он не сделает — так в понедельник мы свободны действовать сами!
— Ну, во вторник...
Да что! да ещё лучше придумал Радек:
— Владимир Ильич! А — Мартову? А Мартову мы тем более обязаны написать, он же инициатор плана!? — душился Радек от смеха.
— А что же Мартову? — так быстро и Ленин не сообразил.
— Да что мы немедленно принимаем предложение Гримма о проезде через Германию! Вот обкакать: что это его предложение!!! На весь мир — его! Швейцарские социалисты нас выталкивают! Член швейцарского парламента!
Ну, это совсем было гениально! Ну, Радек! Ну, завоет Гримм! Ну, кинется оправдываться. Да отмываться всегда трудней, чем плюнуть. Надо уметь быстро и в нужный момент плюнуть первым.
— Вспомнит, подлец, ненапечатанную мою брошюру!..
— Но уже поздно. Придётся идти сдавать на Фраумюнстер.
— Да я сбегаю, Владимир Ильич.
— Да уж пойдёмте вместе, разохотились.
Но уж тогда оглядеться, подумать — что ещё? А, вот, Ганецкому в Стокгольм:
— Срочно переведите три тысячи крон на дорожные расходы.
(Тогда уж и Инессе: «... О деньгах не беспокойтесь... Их больше, чем мы думали... Здорово помогают товарищи из Стокгольма... Надеюсь, мы едем вместе с Вами?..»)
И вот что: там залог в кантональном банке за проживание в Швейцарии, 100 франков, нечего баловать лакейскую республику, надо забрать.
Одевались, Ильич — в своё железно-неподъёмное, на ватине, а Радек — в летнее пальтишко, так всю зиму и пробегал, все карманы затолканы книгами.
Трубку набивал, спички готовил.
Ленин вслух:
— Ничего. У Платтена с Ромбергом — какие переговоры? Ромберг вынет из стола — и даст. Но эти несколько дней надо, надо было кинуть шовинистическим харям.
Радек крутился как юноша, лёгкий, удачливый:
— Руки чешутся, язык чешется! — скорей на русский простор, на агитационную работу!
И пропуская Ильича вперёд, уже спичка наготове, в коридоре зажечь:
— В общем так, Владимир Ильич: через шесть месяцев или будем министрами — или будем висеть.
ДОКУМЕНТЫ — 32
18 марта, Берлин
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ЧИНОВНИКА М.И.Д. ИЗ ГЕНШТАБА
... Прежде всего, мы должны избежать компрометации едущих слишком большой предупредительностью с нашей стороны. Очень было бы желательно получить какое-либо заявление швейцарского правительства. Если без такого заявления мы внезапно пошлем эти беспокойные элементы в Швецию, это может быть использовано против нас.
18 марта, Берлин
ПОМОЩНИК СТАТС-СЕКРЕТАРЯ — ПОСЛУ В БЕРНЕ РОМБЕРГУ
Шифровано
Спешно! Проезд русских революционеров через Германию желателен как можно быстрей, т.к. Антанта уже начала противодействие в Швейцарии. По возможности ускорьте переговоры.
20 марта, Копенгаген
ГЕРМАНСКИЙ ПОСОЛ В ДАНИИ ГРАФ БРОКДОРФ-РАНТЦАУ — В М.И.Д.
Совершенно секретно
... Мы должны теперь непременно стараться создавать в России наибольший хаос. Для этого избегать всякого внешне-заметного вмешательства в ход русской революции. Но втайне делать все, чтобы углубить противоречия между умеренными и крайними партиями, так как мы весьма заинтересованы в победе последних, ибо тогда переворот будет неизбежен и примет формы, которые сотрясут устои русского государства. ... Поддержка нами крайних элементов — предпочтительнее, ибо таким образом проводится более основательная работа и достигается быстрее результат. По всем прогнозам можно рассчитывать, что месяца за три распад продвинется достаточно, чтобы нашим военным вмешательством гарантировать крушение русской мощи.
Странно связала судьба Сашу Ленартовича с особняком Кшесинской: он из самых первых побывал тут, ещё по неостывшим следам убежавшей хозяйки, — а с того большевицкого совещания в залике с фонтаном всё чаще сюда заходил и уже стал тут своим человеком. (А в управление кавалерии вовсе перестал ходить: за март ещё получил жалованье, а за апрель может быть уже и неудобно, хотя многие так делают.) Не тем чувством он был движим, как теперь модно: любой врач или адвокат, обросший буржуазным жирком, вдруг заявляет, что всегда был за свободу, и даже пострадал в молодости, и переходит из кадетов в народные социалисты, лишь бы звучало слово „социализм”. Нет, от самого 27 февраля, когда он штурмовал полицейские участки, Саша хотел в революцию действовать, действовать, действовать! для чего же и ждал революции, для чего и жил?! Но это в прежние годы одиночки, как дядя Антон, могли бороться ярко. А теперь одиночка ничего заметного совершить не может, надо быть — в строю. А ни в каком батальоне Ленартович не состоял, из „офицеров-республиканцев” ничего не вышло, оставалась — политическая партия? Но и партии все какие-то квёлые, а действенные — вот только большевики. И хребет их — крепче, чем у межрайонцев.
Хребет состоял — в двух десятках напористых бесстрашных, даже и молодых, как Соломон Рошаль, Саша восхищался им: студент — а отчаянно повёл за собой морскую крепость и базу флота! А вождь большевиков, Лев Борисович Каменев, напротив — умница, равновесный, вдумчивый и очень милый. Он пробеседовал с Сашей однажды полчаса — и совершенно покорил сердце, хотя и не во всём убедил. При личной беседе больше казалось, что у Каменева всё согласовано безукоризненно. Когда же он выступал публично (несколько раз на Совещании Советов, Саша был там на хорах) — то, может быть, от нетерпеливых возгласов противников, а может быть, от свойства всякого публичного выступления, — мелкие штрихи противоречий раздвигались, растягивались, как на раздуваемой плёнке, и были видней. Несколько главных сомнений у Саши так и оставались.
Во-первых, о войне. Каменев казался недостаточно категоричен, что проклятую эту войну надо кончить как можно скорей и решительней, — хотя и ни разу не высловился, что её допустимо продолжать. „Это — не народная война, — говорил он на Совещании, — не народами затеяна. Мы хотим взять на себя смелость и гордость первыми в мире сказать, что — довольно! Весь народ России должен сказать слово „мир”... Мы хотим, чтобы наша революция стала орудием скорейшего прекращения мировых страданий...” — как будто очень правильно, но какого-то решающего удара не хватало. Дальше он предлагал давить на Временное правительство, чтоб оно склоняло все воюющие стороны открыть переговоры, — но разве так когда-нибудь дождёшься? И в ответ называли Каменева благодушным мечтателем, чей сон золотой разбудит грохот немецких орудий. Нет! Саша рвался к последней решительности, к огненной идее, как взывали некоторые: перебросить через фронты факел всеобщего восстания! — и только так мы с ней покончим!
Во-вторых, о Временном правительстве. Хотя Каменев не соглашался с нетерпеливцами, что надо правительство скорей сейчас же непременно свергать, но и доброго слова о нём он не сказал ни одного, а: что оно классово враждебно, и ни одной личности в нём мы не доверяем, и ни движением не поддержим, и ни за что не войдём, и будем всячески его контролировать, — да как же тогда правительству и править? А между тем это наше первое революционное правительство, наше главное завоевание! Вместо того предлагал сплачиваться вокруг Совета — но Совет же не правительство! „Пролетариат должен прийти к власти” — ещё и эта мысль была Саше сильно неясна. Из рабочего класса выдували какое-то новое „Его Величество”, о котором нельзя даже критически выразиться. И это было доказательством известной истины исторического материализма, что формы мышления консервативны и отстают от форм бытия.
Но что б ни оставалось недояснённого — а спокойное достоинство, тактичность и ум Каменева несравнимо возвышали его над экспансивным простоватым Шляпниковым, медлительно-туповатым Сталиным, а о Муранове стыдно даже упоминать.
И что ж нужно было думать теперь о Ленине? Большевики, гордо преданные своему заграничному центру, напряжённо ждали приезда Ленина, все с надеждой, но некоторые и настороженно. На том же Совещании Советов Ногин огласил телеграмму Ленина из Швейцарии, что Англия ни за что не пропустит ни его, ни других интернационалистов, что русская пролетарская революция не имеет злейшего врага, чем английские империалисты и их приказчики, они пойдут на любой обман и подлость. И вдруг утром 3 апреля полной неожиданностью пришла в особняк Кшесинской новость, что есть телеграмма с дороги из Швеции — и Ленин со спутниками прибудет в Петроград сегодня же, поздно вечером. Потрясающе! Как же удалось ему внезапно вырваться, обмануть англичан и перенестись как по воздуху?? Из частных негромких разговоров Саша узнал: проехал через Германию. Некоторые сильно от этого забеспокоились: как это будет воспринято массами? обществом? А Саша — нисколько: молодец! правильно! Он воображал это жгучее ленинское нетерпение — наслышался о его характере, — правильно! какие расчёты о границах, о правительствах, когда пришёл час кончать всю войну вообще! И вот он огненным метеором летел к нам!
Узнали утром в понедельник — а ведь это был второй день Пасхи, не выходили газеты, и никто нигде не работал, даже объявления не напечатаешь в типографии, и поздно, — а решил штаб большевиков, что надо устроить многолюдную пышную встречу, — и как же собрать людей? Разослали гонцов по Выборгской, по Невской, Петербургской сторонам, по Васильевскому — собирать людей объездом. По телефону сообщили в Кронштадт — те ответили, что вот-вот начнётся ледоход, но всё же малую делегацию пришлют. А ведь во всех казармах тоже Пасха — не соберёшь отрядов, не приведёшь! Мичман Ильин, со страшной кличкой Родиона Раскольникова, взялся добыть моряков — и действительно привёл на вокзал отряд из 2-го флотского экипажа. А Ленартовича послали в Петропавловку, как уже бывавшего там. И там в разговорах гениально догадались: двинуть на встречу прожекторную роту крепости — два прожектора к вокзалу, часть по пути следования до Троицкой площади, остальные с башен крепости осветят Троицкую площадь навстречу приезжающим. Три броневика, из квартирующих во дворе Кшесинской, тоже поехали. Перед вечером хлынул ливень и всех бы охотников мог сорвать — но кончился, а собираться надо было к одиннадцати вечера, успели. Рабочие пришли некоторые с винтовками, несколько тысяч сгустилось на площади, а прожекторы шарили лучами по темнооблачному небу и по вокзалу. Экспромтом сочинили встречу, а здорово удалась!
Саша не пошёл на перрон, остался на площади, при прожекторах. В толпе многие и не знали, кто такой Ленин, но ждали — вот выйдет! А когда стали выходить на вокзальные ступеньки — из отряда рабочей милиции поднимали винтовки в воздух. Ленин, хотя встал на сиденье автомобиля говорить речь, но не было его видно. И тогда подсадили его на крышу броневичка. Тут Саша был недалеко, он слышал и видел освещённого Ленина отлично.
Он и ждал Ленина с недоверием — и первым взглядом был разочарован: какой-то плюгавый, вертлявый, руками всё время размахивает, и голос плоский. Но что он выкрикивал!
— ... приветствовать вас, кто представляет здесь победоносную революцию, вас, кто является авангардом всемирной пролетарской армии! Мы — на пороге всеевропейской гражданской войны! Недалёк тот час, когда германский народ услышит призыв нашего товарища Карла Либкнехта и повернёт штыки против своих эксплуататоров! Германия — уже в брожении!
Потрясающе! Он-то — прямо оттуда, он знает, что говорит! Так это — исполнение мечты!
— Гибель всего европейского капитализма может наступить ежедневно, если не сегодня, то завтра. Русская революция, которую вы совершили, нанесла первый удар по капитализму и открывает новую эпоху! Да здравствует мировая социалистическая революция!!
Открывался самый верный путь конца мировой войны! Наконец дошло и до сознания европейских масс!
Кто расслышал, кто не расслышал, кричали „ура”, ещё поднимали винтовки, спустился Ленин в автомобиль и поехал медленно, за ним повалила в улицу толпа, и броневики медленно тронулись, а прожекторы покачивали свои слепящие света.
И многие дошли до Кшесинской, запрудили всю улицу, полплощади, и ждали новую речь — и Ленин, без шапки, лысый, выходил на балкончик второго этажа и оттуда выкрикивал всё то же, порубливая в воздухе правой рукой как лопаткой. С ним выходил на балкон и поспевший Рошаль в студенческой фуражке и матросском бушлате и кричал от кронштадтцев „ура”.
А потом, после чаепития старших на втором этаже, все вожди спустились на первый этаж в беломраморный залик с роялем около зимнего сада. Плафоны, вазы, лепные орнаментальные стены — а тут натасканы были вместо белошёлковой мебели балерины примитивные стулья, скамьи, и кое-как втиснулось человек двести большевиков. И все они с преданностью (большей, чем у Саши) слушали речь вождя.
А Саша вблизи и при отчётливом свете ещё больше разочаровался в Ленине: уж такой непредставительный, негероический, и ещё картавит, и глаза, брови, губы почему-то монгольские, а купол болезненно-неравновесный, и какие-то корявые, неровные порченые зубы, — но что-то более сильное и горячее, чем сам Ленин, дуло через него как через трубу — и подхватывало лететь! И не страсть в голосе, нет, а как будто неотклонимо шла и прокладывала себе дорогу какая-то мощная машина. Украс красноречия никаких, а только напор на слушателей. Против войны — у него было всё замечательно, и обещание немедленной мировой революции более всего вскидывало в вихрь. Но что он нёс про власть? Захватывать её должны были пролетариат и беднейшее крестьянство в первые же дни, сами себя испугались. А теперь — никаким Милюковым-Гучковым не верить, и даже бессмысленно их убеждать в чём-нибудь, они капиталисты, они своими миллиардами душат всенародную жизнь. Нечего поздравлять друг друга с бескровной революцией, — революция не фейерверк, а смертельная борьба против эксплуататоров. Предстоит война против паразитических классов. Про „правительство капиталистов” то самое, что до сих пор вякали только дикари из выборгского райкома, — а он ещё резче их и непримиримей, — да что ж это будет, если сейчас свергать правительство? и всё захватывать? „начинать с банков — и так толкать человечество вперёд!” — так будет полная анархия и конец революции! А самое удивительное: ни в коем случае не объединяться ни с какими социалистами! — и даже готов оратор немедленно разорвать с теми тут, кто захочет объединяться! Какое-то безумие: зачем же раскалывать и раскалывать наши силы?
Это, конечно, более всех било по Каменеву. Однако он сидел вполне невозмутимый. А в заключение, уже в три часа ночи, резюмировал очень тактично: мы можем быть согласны или не согласны с докладчиком, но вернулся гениальный и признанный вождь нашей партии — и вместе с ним мы пойдём к социализму.
Сашина голова горела. Такой ночи он ещё не переживал. Травить Милюкова? Но это игра на тёмных инстинктах, а Милюков — гордость России. Дикое смешение находок и ошибок. Звал на немедленный крупный прыжок — и безо всякой опоры. Его бешеная энергия, крепкая сцепка — увлекала. Но программа его и картина будущего всё же не понимались отчётливо. Саша видел: тяжёлое недоумение разлито и на многих лицах. Так что, предстояла борьба внутри партии? Каменев сказал конфиденциально: убеждён, что Ленин три дня в России пробудет — и мнения свои переменит.
У рядовых большевиков возникла растерянность: все привыкли, что Ленин — лидер, и как же остаться без него, как оторвать голову? Выскажешься против Ленина — назовут меньшевиком, оппортунистом. Новый раскол партии сейчас — это гибель её. А он ещё и ещё повторял: если протянете хоть палец оборонцам — это будет измена международному социализму. Объединение с ними — это предательство, если так — нам с вами не по пути и лучше останусь в меньшинстве. Вообще выбросить социал-демократическую вывеску как грязное бельё и назвать себя партией коммунистической.
На другой день в Таврическом, говорят, его поддержала одна только красавица Коллонтай. (Даже неестественно, что именно у неё и именно все точно такие мысли. Через пару дней враги пустили стишок: „Что там Ленин ни болтай — с ним согласна Коллонтай.”)
Какая сцепка была между фразами Ленина — такая сцепка день ото дня укреплялась и между большевиками. Саша продолжал бывать часто у Кшесинской. Поразительно, для них не так было и важно осознать правоту или неправоту отдельных ленинских мыслей: у них тут считалось важней — действовать, и дружно заодно.
Это очень неприятно пожимало Сашу: такая нетребовательность? неосмысленная отданность? А с другой стороны — он же и искал крепкого строя. А крепкий строй без этого не получается.
Ну, ещё можно будет присматриваться.
Как завоёвывать Петроград? Головка решила, что слишком мало нас, чтобы растекаться по городу, только на Выборгской стороне наше преимущество. А — никуда не ходить, открыть перманентный митинг здесь, у особняка, с балкона, а слушатели сами будут притекать, улица к площади расширяется, места для желающих хватит. Укрепили на балконе дома красный флаг с золотой надписью ПК-ЦК РСДРП, задрапировали красной тканью окна зимнего сада. У особняка-палаццо — весёлый игривый вид, женственная узорочная решётка. Весенний запах почек. Вблизи необычно высится минарет и фаянсовый купол мечети, а по другую сторону — Петропавловская крепость. Близко дышит Нева. И каждый целый день насквозь и глубоко в вечер — митинг, митинг, речи, речи с балкона, — „ленинский Гайд-парк”, хорошенькое местечко, зубоскалит „Русская воля”.
Публика собирается самая разношерстная — и простонародье, и солдаты, раненые из госпиталей, и городская обывательщина, и барская, в дорогих воротниках и шляпах, и дамы, и младшие офицеры, всем любопытно, на это и расчёт, а то затешется дьякон в рясе и кричит снизу вверх: „Львов — кадетский ставленник! Мы, духовенство, желаем послать делегатов в Совет рабочих депутатов!” И больше — тихо слушают, и охотно верят: „И хорошо, что не морем поехал, а то б утопили.” Женщина в чёрной кружевной косынке: „А я и не знала, что Англия такая коварная нация.” А если из толпы крикнет кто, обработанный газетной травлей: „всё ты врёшь, немецкая пломба!”— с балкона энергично: „Дождутся и газетчики короткого расчёта! Пусть не подстрекают солдат против рабочих!”
Днём — толпа меньше и — вялая, не слишком спорит. Ей подробно разъясняют пункты программы. Жилищный вопрос? Да, постройка дворцов задержится из-за нехватки железа и бетона. Но временно поможет реквизиция помещений у буржуазии. Придётся попросить потесниться тех, кто живёт слишком хорошо. (Толпе нравится, аплодисменты.) Театры будут бесплатные, не то что за Шаляпина 20 рублей. (Крики одобрения.) Налоги? — придётся, но заплатят те, кто побогаче, особенно домовладельцы.
Но печёт всех — о войне. „Бары из партии народной свободы, которые в колясках развалившись ездят, — для них счастье, что идёт война, а то б они лишились проливов. У Родзянки в Екатеринославской губернии 3 миллиона десятин. Чтоб удержать эту землю, он и хочет посылать петроградцев на фронт. Кому приятно на фронт — пусть и пожалуют туда сами! — (Солдатам нравится, это они понесут по городу.) — В России больше двух миллионов фараонов, городовых, жандармов и сыщиков — вот они и пусть воюют! — (Улюлюканье.) — И пусть Гучков не пугает нас наступлением Вильгельма! Кончать войну, и никакого доверия Временному правительству!”
Саша легко отделял, конечно, что тут накручено врак (полиции у нас в 5-7 раз меньше было, чем в Англии и Франции), но — но — хочешь быть в строю, так за это надо платить. Сам он тут не выступал — и не из робости, а не мог он собственным ртом выговаривать глупости и выискивать мгновенные пошлые приёмы ответов на реплики. Но он помогал всё тут организовать. Революционная дерзость во всём этом была несомненная.
Перед солдатами эффектно выступала Коллонтай, они её хорошо слушали.
— Что вам говорит правительство о земле? Предлагают ждать? Таких вещей не ждут, а берут. Вспомните примеры из Французской революции — что там делали? Отбирали землю и прикалывали помещиков. Я не предлагаю прикалывать именно всех, но...
К вечеру, уже и при фонарях, и толпа густела, человек до четырёхсот, и кричали из неё смелей, — и против них решительней приходилось действовать. На балконе всегда стоял дежурный председатель митинга и руководил. Вылез фронтовик: „В окопах нужны люди, а присылают больных, харкающих кровью, с отстреленными пальцами, — так не надо противиться отправке петроградского гарнизона на фронт!” От большевиков сейчас же отвечают: не поддавайтесь таким плаксивым жалобам! Не выполнять приказ Гучкова об отправке маршевых рот! Студент из толпы: „А как к этому относится Совет?” — „С места не говорить, запишитесь в список ораторов.” Присылает записку — её в корзину. Доверились, дали слово ефрейтору, а он понёс: „Я георгиевский кавалер. Не будет мира, пока кайзер на троне или чтобы мир был продиктован его устами. И брат мой на фронте, и дома родителям по 60 лет, а я не кричу 'долой войну', я не хочу, чтобы немцы господствовали среди нас, вы с Лениным не восхваляйте прусских юнкеров!” — ему кричали снизу свои расставленные: „Товарищи! Арестуем его!” — и председатель тут же лишил его слова.
А то дали слово студенту, а он тоже оказался против Ленина, да ещё деланно простонародным языком — „аль”, „убивство”, — отобрали слово и выгнали с балкона. Из толпы протестовали — председатель кричал: „Замолчать! Тут только наши будут говорить! Это — наша трибуна! Не хотите нас слушать — можете удалиться.” Из толпы крикнет против Ленина — ему сразу: „А вы кто такой? Социал-буржуй? социал-провокатор? А вот — милицию вызовем, в комиссариат хотите?” Ещё спускались вмиг к своим в подкрепленье — или вытесняли такого прочь, или задерживали, вводили в дом, там ещё стояли стражи, составляли от „военной организации ЦК” протокол: „без разрешения председателя обращался с демагогическими словами”. А если ещё не унимался, то грозили арестом. Те — пугались, иногда скрывали и фамилию. (Да на Выборгской стороне уже и привыкли: там выступающих против Ленина просто бьют.) Один инженер выступил: „Ленин — не патриот!” — ему сейчас же: „Мы вынуждены составить протокол!” — и отвели на проверку в комиссариат.
Приёмы — грубые, конечно, не лучше царских, — ну а иначе и митинги эти развалятся, и всё тут. Без дисциплины — не обойтись.
И эти меры, как ни удивительно, вполне помогали: перед домом Кшесинской несогласные умолкали, а злая „Маленькая газета” Суворина так и признавалась читателям, что мимо этого особняка опасно ходить. Так и держитесь.
Иногда выступал с балкона и сам Ленин, не слишком часто, но с яростью: по маленькому балкону горячо метался, жестикулировал так перевесно, что кажется вот перевернётся через решётку. — „Не буду даже отвечать тем мерзавцам, которые кричат, что я подкуплен Германией! А мы проливаем кровь за английскую и французскую буржуазию! Говорит же Милюков: у нас общие цели с союзниками!..” Или напрямую так: „Можно отбирать, что буржуи украли у вас. Временное правительство — банда кровопийц, власть должна быть у Совета.”
Всех, и Сашу, поражала эта крайность выражений. Может быть, Ленин терял равновесие мысли, так весь отдавался речи? И такой ещё жест у него появился: поднимать сжатый кулак.
Вчера, в воскресенье, собирали демонстрацию, идти против союзных посольств, примыкали и анархисты, — но сильный наряд милиции задержал на Троицком мосту.
А сама по себе боевая эта обстановка заражала Сашу и он участвовал в ней авторитетом своего военного вида и поведения. (Поручили ему и связь со 180 полком, на Васильевском, там уже большевицкий комитет.) Он знал, что не только буржуазные газеты стали щетиниться против Ленина, что и в университете и на Бестужевских курсах идут о ленинской тактике горячие споры. Да, это всё не так сразу и не так ясно вмещается в голову, он уже испытал на себе. Но и усвоил уже от ленинского приезда, что, правда, Милюкова-Гучкова не отделишь от продолжения войны, нет. Да и увлекательность была в этом, и обещание победы: именно в той общественной размытости, раздёрганности, какая сейчас в Петрограде, — небольшая, но спаянная сила и с верной идеей конца войны отчего не могла бы и победить? Тут всё дело в направленном напоре. На Совещании Советов, говорят, высказывались, что Временное правительство — самозванцы. Конечно, безусловно. Ну а Исполнительный Комитет Совета — не такие же самозванцы?
И тогда — в чём меньше прав у ленинцев?
Саша был весь в порыве принять участие еще в одном великом движении, как он уже вложился в февральские дни.
Хотя, увы, слышал, будто его соратник по штурму Мариинского дворца ротмистр Сосновский оказался переодетый уголовник. Да неужели же?
Отправлено: 10.12.09 16:25. Заголовок: (по буржуазным росси..
(по буржуазным российским газетам, 14 апреля 1917го года)
ОТЧАЯННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ АВСТРИИ.
СТАЧКИ И БЕСПОРЯДКИ В ГЕРМАНИИ.
НАРОДНЫЕ ВОЛНЕНИЯ В БОЛГАРИИ.
Добывание немцами жиров из трупов... из них выделывается маргарин...
Лондон. „Таймс” пишет: „Переворот разогрел историческую дружбу между Россией и Соединёнными Штатами. Друзья России с дружеским вниманием следят за развитием революции.”
Похороны жертв революции в Петрограде были смотр духовным и душевным силам нашей революции. Кто не следил с замирающим дыханием за стройными колоннами! Нельзя было не заразиться душевным напряжением, какой-то особенной проникновенностью... волшебная законченность организации...
Кадетский съезд. Совесть, разум и чувства нашего народа мощно вылились на съезде Партии Народной Свободы... Речи трёх министров — по своей политической ценности, душевному подъёму, государственной мудрости разве можно сравнить с лицемерным трусливым лепетом слуг старого режима?.. Партия Народной Свободы остаётся верна своему принципу широкого народовластия...
... Русской Республике суждена удача. Она родилась — чтобы жить! ... Уже парят в весеннем воздухе ласточки общемировой свободы.
Товарищ министра внутренних дел Д. Щепкин заявил корреспондентам : „Успокоение в стране растёт с каждым днём. Все опасения о возможности аграрных беспорядков устранены. По всей стране к земельному вопросу население относится спокойно. И Совет рабочих депутатов не вызывает никаких трений с Временным правительством.”
Вопреки всяким слухам, в русской армии на Румынском фронте царит полная дисциплина.
(„Речь”)
Дезертиры, расположившиеся в Кишинёвской губернии, местами организуются, через делегатов ведут переговоры с гарнизонными комитетами, попутно посягая на частную собственность населения. Местные деятели ведут непосильную борьбу с этими явлениями, но не встречают поддержки ни в штабе Военного округа, ни в штабе Румынского фронта.
... Спаянная железной дисциплиной, объединённая пламенным желанием забыть всё, кроме боя, наша армия порадует нас желанной победой!
(„Русская воля”)
... Не принимайте приказов от лиц, которых вы не знаете, какие бы подписи и печати под ними ни стояли...
(„Армейский вестник”)
Ген. Шуваев обратился к дивизионному комитету с дружеской откровенной речью. Он горячо взывал к гражданскому чувству солдат, призывая прийти на помощь Временному правительству прекращением продажи сапог и обмундирования. В ответ ему оратор заявил, что армия пойдёт на все лишения для блага отечества. Растроганный генерал расцеловался с оратором.
Гомель. Свыше 2000 дезертиров со знамёнами „Долой дезертирство в Свободной России” явились к воинскому начальнику и просили отправить их немедленно на фронт.
Кременчуг. Состоялся митинг дезертиров, организованный Советом солдатских депутатов. Дезертиры поклялись грудью защищать завоёванные свободы от контрреволюционных покушений.
... Крестьянство в стихийной основе своей — глубоко государственно... То, что казалось утопией для прежней власти — планомерная организация сельского хозяйства, сегодня уже в стадии практического осуществления.
(„Речь”)
... Революция несомненно застала крестьянство врасплох и неподготовленным к великим историческим задачам.
(„Русская воля”)
С 1 апреля во всём Донецком бассейне введён 8-часовой рабочий день.
Подготовительное совещание к созыву Всероссийского еврейского съезда. Имеет целью выработать основы еврейского национального самоуправления.
ЕВРЕИ-ОФИЦЕРЫ. Из авторитетных источников сообщают о предстоящем в июне производстве 2600 евреев в прапорщики.
(„Биржевые ведомости”)
Одесса. ... Полковым комитетам необходимо разоблачать и арестовывать агитаторов против постановления о допущении евреев в офицерство...
Житомир. Исполнительный комитет телеграфно просил ген. Брусилова арестовать почаевского архимандрита Виталия, развившего вредную агитацию в войсках.
... К сожалению, наша новая обер-прокуратура не проявляет пока решительности к действиям церкви. Не пора ли вообще упразднить Синод впредь до церковного собора? Это надо сделать без всякого колебания ради блага будущей свободной церкви... Московский митрополит Макарий был арестован по инициативе московского Совета рабочих депутатов — и нельзя не признать, что это действие по существу правильное.
(„Речь”)
... Выступил и солдат из Ставки, рассказал: „Мы с музыкой и марсельезой прошли мимо дома Николая. Он глядел в окно, а как увидел нас — отошёл и заплакал”...
... Бюрократия петроградского Совета искренно убеждена, что она может управлять из Петрограда всей революцией российской... Но стремление какой-нибудь организации конкурировать с властью Временного правительства встретит решительный отпор провинции.
Социал-демократы, не представляя собой ни нации, ни даже большинства её, на деле владеют Советом, а через него — всей территорией русского государства.
(„Новое время”)
В Совете рабочих депутатов — помощники присяжных поверенных, до революции больше известные по ночным клубам, чем в рядах борющегося пролетариата.
(„Биржевые ведомости”)
... Мы, служащие почты и телеграфа брянской конторы, молим вас, товарищи из Совета рабочих депутатов, сойти с опасной дороги... Не допустим до Учредительного Собрания никакой другой власти, кроме Временного правительства...
Недопустим контроль союзников над возвратом русских эмигрантов в зависимости от их взгляда на войну. Очевидно, в Англии и Франции не сразу поняли смысл и дух произошедшей у нас революции. Мы обязаны им напомнить, что русская демократия не может мириться... Пусть у большевика Ленина и его товарищей не будет даже мнимого оправдания, что он вынужденно использовал германское радушие... К счастью, „ленинизм” более криклив, чем действенен. Аплодисменты г-жи Коллонтай не делают истории.
(„Биржевые ведомости”)
Есть великая нелепость в самом предположении о возможности сепаратного мира после революционного переворота. Даже большевизм, даже выросшая в наших перепуганных глазах „Правда”, даже сам Ленин — не заикнулись о сепаратном мире. Все эти слухи о сепаратном мире — сознательная ложь, дискредитирующая русскую демократию. Никто не смеет оскорблять русский народ таким предположением. Именно революция вдохнула новую силу в лозунг „войны за свободу”.
В день похорон жертв революции в Петрограде произошло несколько дерзких разгромов магазинов...
ДЕНАТУРАТ. Министерство финансов решило усилить денатурацию спирта, чтобы прекратить распространение его как напитка.
ОТМЕНА ЭКЗАМЕНОВ выпускных в низшей школе и переводных в средней в этом году.
„Ротмистр Сосновский” (Иосиф Рогальский) был назначен Бубликовым на должность начальника охраны министерства путей сообщения. У всех служащих потребовал все золотые и серебряные медали. Помощником себе назначил крупного авантюриста, которого разыскивали по делу ограбления. С другим помощником сделал удачный „обыск” у миллионера. Исчез в конце марта.
ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СЛЕДСТВЕННАЯ КОМИССИЯ обращается с усердной просьбой к тем лицам, которые в дни переворота обнаружили пулеметы на крышах или задержали полицейских чинов с пулеметами, — явиться в скорейшем времени для дачи свидетельских показаний. Сведений, опирающихся лишь на слухи, — не сообщать.
Благовещенск. Совет рабочих и солдатских депутатов постановил реквизировать амурскую флотилию, больше ста судов.
ЗАЕМ СВОБОДЫ. Воззвание Временного правительства.
К ВАМ, ГРАЖДАНЕ ВЕЛИКОЙ СВОБОДНОЙ РОССИИ, К ТЕМ, КОМУ ДОРОГО БУДУЩЕЕ НАШЕЙ РОДИНЫ... СИЛЬНЫЙ ВРАГ ГРОЗИТ ВЕРНУТЬ СТРАНУ К МЕРТВОМУ СТРОЮ... НУЖНА ЗАТРАТА МНОГИХ МИЛЛИАРДОВ, ЧТОБЫ СПАСТИ СТРАНУ... И ЗАВЕРШИТЬ СТРОЕНИЕ СВОБОДНОЙ РОССИИ НА НАЧАЛАХ РАВЕНСТВА И ПРАВДЫ.
На совещании монархий центральных империй решено продолжать войну.
КРУПНЫЕ ЗАБАСТОВКИ В БЕРЛИНЕ.
„Форвертс” просит русских социалистов не вмешиваться в дела германских. России объясняется, что через сепаратный мир она может получить назад все оккупированные у неё земли.
Письмо гарнизона Петропавловской крепости. ... Мы, товарищи солдаты, должны защитить себя от этой гнусной муштровки. Если мы достигли равенства, что мы не попугаи, так не должны отдавать честь. Честь нужна только тем, кто глумились над нами, а для нас она — позор и праздная забава...
Делегаты команды, писаря...
Общеполковой совет 86 пех. полка... с призывом к тем своим товарищам, которые в минуты общей радости всего русского трудового народа отлучились из полка... Вернитесь, товарищи, до 30 апреля, мы протягиваем вам руку. Если же вы отвернётесь от нас — будем требовать предания вас суду...
ЗАЕМ СВОБОДЫ. Народ! Прислушайся! Это Россия-мать протягивает просящую руку. Вались, народ, от всех ворот! Давайте, кто сколько осилит! Денег, денег правительству! Врёте, чёртовы немцы, подавитесь!
(Амфитеатров, „Русская воля”)
... Собравшаяся на московской бирже купеческая Москва после отъезда министра Терещенко и перед приездом министра Коновалова решила, что Москва, как и Петроград, должна подписаться на заём на миллиард. И если остальная Россия подпишется ещё на два...
Создан еврейский комитет успеха Займу Свободы — Каменка, барон Гинзбург, Слиозберг. Постановил обратиться телеграфно к представителям еврейских обществ в Америке, Англии, Франции, Голландии, Италии с просьбой образовать аналогичные комитеты для размещения займа в их странах.
Французские евреи во главе с бароном Ротшильдом подписались на русский „Заём Свободы” на 1 миллион рублей. Барону Гинзбургу поручено передать заявленье об этом министру финансов.
В собрании евреев г. Москвы подписка на заём Свободы дала 22 миллиона. В Саратове на собрании еврейской общины собрано 800 тысяч.
По приказу начальника штаба Московского военного округа ген. Окунькова в Александровское военное училище зачисляются в качестве юнкеров более 300 студентов-евреев.
АРЕСТЫ ВРАГОВ НАРОДА, 12 апреля. Вчера снова арестованы освобождённые на днях...
В ПЕТРОГРАДСКИЙ СОВЕТ РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ.
Телеграмма. Копия по всей сети российских железных дорог.
Просим другие газеты перепечатать.
Мы, рабочие и служащие военно-срочного участка Казань-Екатеринбург, заявляем:
Не для того Россия свергла власть придворной шайки изменников, чтобы подчиниться диктатуре петроградской группы рабочих и солдат большевицкого направления, пытающегося узурпировать власть над всей Россией. Мы, железнодорожники, не позволим никакой местной организации присваивать себе право издавать для всей России приказы. Недаром лилась кровь на фронте, море этой крови поглотило каплю крови, пролитую в Петрограде. Теперь всякий, кто против войны до полной победы, — или слепец, или помешанный.
... А чем занимается „Правда”? У неё одна задача: разъединять и сеять недоверие. Она не останавливается ни перед какой неправдой...
(„Речь”)
... Опасность для революции безответственных выступлении Ленина сильно преувеличена: в среде рабочих, проникнутых инстинктом государственности, он встретит суровый отпор.
(„Биржевые ведомости”)
ДЕМАГОГИЯ. Есть люди, у которых личное тщеславие и самовлюблённость заслоняют решительно всё. Говорят, что такими чертами обладал низверженный самодержец России. Очень похож на него г. Ленин. Он переступил пределы, превратившись в нравственный труп. Своим проездом через Германию он плюнул в душу русского народа, среди которого хочет иметь влияние. Немудрено, что теперь от него отворачиваются даже большевики. Ленин не может „очухаться”, это — конченный политик. Для России он нравственно неприемлем, мы советуем ему вернуться в Германию. Россию Ленин не обманет, в какой бы „коммунистический” плащ он ни рядился.
(„Русская воля”)
Протянул не для привета
Руку нам он братскую:
„Ни к чему свобода эта!
Ставьте власть батрацкую!”
Под свободы стягом зреет
Что-то ей обратное, —
И опять как призрак реет
Что-то сепаратное.
(„Новое время”)
Одесса, 10 апреля. В Александровском парке состоялся митинг дезертиров и уклоняющихся от воинской повинности. Решено избрать особый комитет для заведывания делами дезертиров. Собравшиеся устроили овацию воинскому начальнику. „С падением старого режима мы счастливы вернуться в ряды свободной армии”, но поставили условия: вернуться не в свои части, и чтоб их семьям выдавали пайки.
Киев. На многих станциях Юго-Западных ж-д наблюдается большой наплыв дезертиров, возвращающихся в свои части. Ими заняты все станционные помещения.
Симферополь. На бывших царских землях у Алушты во многих местах хищнически истребляют животных. Совет рабочих депутатов обратился к населению с призывом...
„Фоссише Цайтунг”: „Россия и её армия находятся накануне полного разложения... Вскоре будет вынуждена заключить мир.”
... Пришла пора установить всеобщую трудовую повинность!
... усилить контроль отпуска спирта из аптек...
Киев, 14 апреля. Забастовали военнопленные, обслуживающие городские предприятия. Остановились пекарни, бани, нарушения трамвая, водопровода. Требуют 8-часового рабочего дня и улучшения положения...
Письмо с фронта. ... Мы чувствуем себя как бы отрезанными от тыла, от его помощи. Крикуны тыла кричат о нашей доблести. А мы боимся, что наша смерть будет началом смерти России.
(„Русский инвалид”)
Споры о женском равноправии в деревне. Наиболее левые крестьяне как раз и возражают против допущения женщин в Учредительное Собрание: женщины неграмотны и не от мира сего. Взгляды их фантастичны, смысла событий они не понимают. Когда объявили, что за обедней больше не будут молиться за царя — женщины громко плакали. Нельзя допустить их выбирать в Учредительное Собрание, они 999 проголосуют за монархию.
На собрании армян Ростова и Нахичевани в пять минут подписка на заём дала около двух миллионов...
Евреи граждане Петрограда, подписывайтесь НА ЗАЕМ СВОБОДЫ! Сионистская организация принимает подписку от евреев в особой кассе Сибирского банка... Каждый еврей должен иметь облигации...
... Если мне нельзя критиковать еврейскую молодёжь, то скажу: надо мной совершают насилие. Охранное отделение угрожало мне высылкой. Ещё худшими приёмами пользуются при новом строе...
(Корреспондент„Таймс” Р. Вильтон в „Биржевых ведомостях”)
... Приходится удерживаться от физической расправы над ленинцами. Приходится напоминать о недопустимости насилий, о борьбе только словом. Мы не сомневаемся, что насилие и не будет допущено, что большевизм умрёт естественной смертью среди высокого подъёма, вызванного революцией. Но желательно, чтоб и большевики со своей стороны считались бы с народной психологией.
(„Речь”)
ПУГАЧИ. Коммунисты из „Правды” угрожают нам возмездием. Но оно уже наступило для ленинцев: возмездие — в глубочайшем одиночестве, в котором они очутились, превратились во всероссийское пугало, оскверняющее величие русской революции. Они никого не пугают и даже м.б. не следовало бы присматриваться к политической смерти этих недоносков революции.
(„Русская воля”)
Постановление матросов. Мы, представители того почётного караула 2-го Балтийского флотского экипажа, который встречал г. Ленина, возвращавшегося из-за границы, заявляем, что считали торжественную встречу актом воздаяния выдающемуся деятелю, оказавшему услуги русскому революционному движению. Ныне, узнав, что г. Ленин вернулся в Россию с высочайшего соизволения его величества императора германского и короля прусского, мы выражаем своё глубокое сожаление по поводу нашего участия...
... Если кто сомневается в гражданской зрелости русского народа — вот, смотрите: крикливые речи ленинцев разбиваются о здравое гражданское чувство слушателей.
Телеграмма кн. Львову от русских солдат из Франции. … У нас лишь очень смутные сведения о русских событиях, но велика была наша радость, когда мы узнали о неудаче, постигшей Ленина и его сторонников, которые проповедуют немедленный мир на любых условиях.
Пропаганда духовного отца. Ростов. ... в Успенской церкви, по поводу евангельской истории: „нашего батюшку-царя мы тоже встречали и ликовали, а теперь свергли с престола. Он отдал себя тоже добровольно на поругание, отказавшись сам от престола ради спасения нашей родины”. Кощунственная и наглая параллель.
ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СЛЕДСТВЕННАЯ КОМИССИЯ обращается с усердной просьбой к тем... в дни переворота обнаружили пулеметы на крышах... Сведений, опирающихся лишь на слухи, не сообщать.
Отправлено: 30.12.09 02:11. Заголовок: Апрель 17го Такого ..
Апрель 17го
Такого тошнотворного времени, как минувшие два месяца революции, не переживала Ольда Орестовна никогда. Много читав о европейских революциях, могла она себе представить и это переворачивание всех ценностей и понятий, смещение чувств, для людей с душевной жизнью— полосу унижений и оскорблений. Когда, как пишет Тэн, случайная уличная толпа считает свою волю народной и готова на любую низость. Но только своими глазами с отвращением наблюдая это на улицах, лица, сцены, мусор на тротуарах и каналах вечного города; и когда почтальоны ставят ультиматум, разносить или не разносить почту; балаганный журналист Амфитеатров призывает не жалеть памятников и дворцов, „идолов самодержавия”, — можешь ощутить всё это обезумение, называемое великой революцией. И такая тоска слабости: неужели никогда уже не придётся пожить нормально? ведь революция укладывается, Андозерская знала, — десятилетиями. Тоска слабости человека с его единственной жизнью прежде размышления историка о том, как же это уложится в обществе. [more]Но стыдней, чем своё унижение, на курсах, на улице или перед горничной, Ольда Орестовна переживала унижение всей России. Ей стыдно было за невежественные словеса бесчисленных резолюций. За такую явную униженность совсем не уважаемого ею Временного правительства, что ни день исторгающего пустопорожние растерянные воззвания. И стыдно за власть тёмной кучки Исполнительного Комитета надо всей Россией. (Наконец опубликовали список, там вовсе не оказалось известных имён, и скандально мало русских. Во Франции хоть этого не было.) И стыдно — даже за его безвластие. Всё было до того карикатурно-мерзко, что когда вдруг появился Ленин и с балкона Кшесинской засвистел Соловьем-разбойником, этим свистом срывая фиговые листочки и с самого Исполнительного Комитета, — так хоть дохнуло чем-то грозно-настоящим: это по крайней мере не была карикатура, и не ползанье на брюхе. Это был — нескрываемо обнажённый кинжал. Ленин каждую мысль прямолинейно вёл на смерть России. А сколько находилось людей, которые только смеялись, что он при речах от возбуждения будто вскакивает на перила. Нет, карикатурен был не Ленин, а сам Исполнительный Комитет: против Ленина он предлагал бороться только словом. Какие вы милые стали, вы же всегда боролись бомбой? Не так далеко было до особняка Кшесинской — по Каменноостровскому, Ольда Орестовна дважды ходила туда, постоять среди толпы сбирающихся, как на аттракцион, любопытных. Раз слышала и Ленина — разочаровывающе мелкая фигура, картавость, бесцветный, крикливый голос, — но ведь и Марат был не краше, а мысли на самом деле уже тем сильны, что за пределами повседневного разума, что предлагают опрокидывать и самое незыблемое. При полном бездействии власти, при разрушенном управлении — этот рычаг может сильно сработать, неуместно смеяться над ним.
И сегодня тоже завернула Ольда Орестовна к Кшесинской: какое-то гнездится в нас влечение к опасности, или взрыву, или ядовитому укусу. И нигде не стеснялись ленинцы, но тут особенно. С весёлой музыкой пришла колонна матросов с роскошным шёлковым знаменем — „РСДРП — Кронштадтский комитет”. Подняли знамя на балкон — и матрос долго объяснял, что про Кронштадт лгала буржуазная печать, никаких там кровавых расправ не было и никакой отдельной республики. — Но мы, кронштадтцы, не допустим, чтобы дело свободы сорвала кучка буржуев. Мы не выпустим оружия из рук, для нас Ленин — личность святая. Публика требовала, чтобы выступил сам Ленин. Отвечали, что нет его, он на Марсовом поле. „Неправда! Мы были на Марсовом, там нет никакого Ленина!” Следующий: — Мало говорить „долой Временное правительство”! Надо идти и свергнуть его, и взять средства производства в свои руки. А Николая Второго — на фонарь! Когда же с улицы слишком шумно возражали — большевицкий оркестр играл марсельезу и заглушал. А потом — новый кронштадтский матрос: — Товарищи! В нас — сила. Мы хотим отомщения за нашу кровь от 1861 года до 1905. Если будет нужно — в Петрограде снова загрохочут пушки. Крови — ещё много будет! Так откровенно всё говорилось — и почти никому не слышимо?
* * *
С Невского на Михайловскую несколько десятков человек бросаются с криками и проклятьями. Бегут, сбивая друг Друга с ног, ловят, сами не знают кого. Одни: немецкого шпиона заметили! Другие: с бомбами! Третьи: провокатор! Поймали двух молодых: ленинцы! Повели — в комиссариат. Там — приняли их, а от толпы внутрь не впустили. Постояли — разошлись. * * *
Но вот валит по Невскому совсем иное шествие: впереди, с четверть колонны, — хмурые рабочие, с винтовками на ремне через плечо. А три четверти — рабочие бабы да подростки. Несут — „Долой Временное правительство”. А кричат: — Долой Милюкова! Не дадим ему пить нашу кровь! — Пусть умрёт от своей буржуазной жажды! Им в ответ из встречного шествия: — Да не Милюков, а Вильгельм пьёт нашу кровь! А они: — Да здравствует Ленин! А им: — Долой Ленина! Долой немецких шпионов! Прошли, друг друга не задели. А что это они — с винтовками? Вон, все солдаты на улицах — без оружия. * * *
Хоть носил теперь Кирпичников Георгия на груди, хоть стали они с Мишей Марковым подпрапорщиками, — а не добавилось порядка ни в их учебной команде, ни во всём Волынском батальоне. Даже хуже намного стало: отлучаются — с них не спросишь, обучаться не желают — и не потребуешь. И тянет изо всех дыр, фронта не спрашивая: войну кончать! Почему так? — новобранцы сопливые, под снарядами не лежавши — и затеяли войну решать? Приехал в батальон такой полковник Плетнёв, от военного министра, говорил лекцию. Не дадим протянуть нашу руку в рукопожатии к окровавленной германской! Не слушайте, солдаты, газету „Правду”. Помните, что враг у ворот, и будем крепко держаться наших благородных союзников. И пусть весь тыл честно работает, а не слоняется. Верно! Волынцы ему ладошили. А уже через час прибежали поднатчики из Павловского: что, у вас тут натравляли солдат на рабочих? Да кто вам сказал? На другой день в газете „Известия” статья: волынцы слушали погромную лекцию черносотенца! Кто это писал — морду б ему набить, так не подписано. Взяли Марков с Кирпичниковым химический карандаш, бумагу — и тоже писать, советовались с поручиком в батальонном комитете: протестуем против анонимных угроз честным людям! Мы, волынцы, в первых рядах революции доказали... А вокруг нас кишат германские провокаторы и гады... Рабочие? — они шкуры и оказались: мало того что их на войну не берут, ладно, но они и тут работать не хотят? На что революцию повернули: дай им 8-часовой день! Наши там в сырых окопах под пулями, газами 24 часа, а этим тут нельзя больше восьми, а то им, вишь, некогда политикой займаться. Да знал бы Тимофей Кирпичников раньше — ещё он бы им никакой революции не делал, выкусьте! Такой же и Клим Орлов, даже хуже. Да что, разве знал его Тимофей? — два месяца в учебной команде, подкидывал против начальства, к поре пришёлся. А на фронте и дня не бывал, хотя ряжка бычья — тут всё учётным сидел, неизвестно сколько мин наработал. А как послали его в Совет от Волынского батальона, так он и вовсе заневедался: всегда у него правильно то, как ихняя там головка скажет. Поначалу думал Тимофей — они там в Совете и впрямь рядят, а потом дознался: сгоняют их просто как баранов, голосовать. Ну ладно, сидел бы там и хлопал ушами, но взял себе Клим голос ото всего Волынского батальона, вместо какого бы настоящего солдата. И ещё приходит, не в своё дело встревает: Ленина, мол, не трогать, он хороший. Да у тебя что, больше всех знатьба? Этого стрекуна нам Вильгельм прислал, всё дело нам рушит, — и хороший? Всё немецкое против нас беспомешно высказывает — и его не тронь? С Марковым, с Бродниковым, с Иваном Ильиным толковали, кто из волынцев и сам этого плюгавца у Троицкой площади с балкона слушал, а кто пограмотней газеты читал: да ведь это просто враг! да как же такой развал допускать? И чего правительство смотрит? Эх, хилое правительство у нас, братцы. И в народе шатость. Приехал Ленин на второй день Пасхи, и за толику дней набурили они с балкона, что к концу Светлой недели Тимофей с ребятами уже и поговаривали: а сходить бы — да взять Ленина, арестовать? Мудрого ничего, пойти человек пятнадцать-двадцать, всем с винтовками заряженными — и хватит? И кончить сразу, пристрелить гадину, — немцев-то и невинных стреляем, а этого чего жалеть? Да и живым его взять не трудней, чем языка на фронте. Неужто целую революцию заварить было легче, чем сейчас этого Ленина поймать? Так не унялся Клим, а сходил пожалился советской головке, что мол тут замышляют. И спохватилась головка, и пожаловали сами в Волынский батальон и даже к Кирпичникову в казарму, вертлявые, схватчивые, да быстро-быстро суются: мы вот, мол, товарищи Богданов, Суханов, Венгеров, а это у вас дикие представления, как можно арестовывать? Так, мол, министров же прежних арестовали? Так то — прежних, а наших — никого нельзя, товарищ Ленин глубоко наш, он много за революцию пострадал. А чего ж он через немцев приехал? А у него другого пути не было. А что ж он всё городит как раз то, что немцам и надо? А каждый имеет право высказываться, на то есть свобода слова. Так тогда пусть и сами немцы приезжают высловляются? Ничего эти трое хорошо не объяснили, много-много слов тараторных. Но — заборонили накрепко: и не трогать товарища Ленина, и не помышлять, это будем рассматривать как революционное преступление, и будем судить. Нисколько не напугался Тимофей ихнего суда (ныне и суды-то никудышние), а раздумались с Мишей: хорошо, ну мы его арестуем, — а дальше к какому начальству его представить? Начальства-то никакого не стало, вот что. Командир батальона теперь — никакое не начальство, его и не слушает никто. К советской головке отвести — они его сразу и отпустят. А правительство — кто оно, где оно, да ещё и временное, да ведь тоже отпустят. Так чего и трудиться? Раньше у офицера хорошего спросишь — а ныне и офицеры все зазябли. Ползёт-ползёт всё куда-то-сь под гору, и чего будет! Пройти по Питеру срамно: у булочных али за керосином — хвосты длиньше прежних, и бабы из хвостов как солдат увидят — ругают: „Просрали вы Расею!”
* * *
А на той неделе приехали делегаты из фронтового Волынского полка: „Где ваша помощь? Давайте пополнения немедленно!” И заварилась баламутица на целый день и пол следующего. „Петроградский гарнизон не должен вознаграждать себя за восстание — тыловой безопасностью и дезертирством.” А ему в ответ председатель, ловкач: „Мы вам лучше поможем не подкреплениями, которые быстро растают на фронте, а радикально, — кончим войну!” Кирпичников — сразу хотел идти, да от стыда одного, куда глаза девать? за офицеров теперь не спрячешься. Но его не пустили: нужен на обучении. А ефрейтор Ильин — пошёл. Канунников — пошёл. Кое-как две маршевых роты отправили. А тут, за воскресеньем, ещё во вторник шибко праздновали. В среду ещё не дочнулись, а в четверг, вчера, вот заворошь началась на весь город! Тимофей с Мишей, и со своей кучкой, ходили вечером. На каждом углу — речи, только успевай в уши вбирать: — Коронованные варвары держали нас в темноте и невежестве! Николай Второй спаивал нас 22 года!.. — Мира без силы не добиться! Если враги поймут, что мы обессилели, — сговорятся и с союзниками и поделят наши земли! И потомство проклянет нас. — ... Чтоб не разбойники за войну заплатили, а русские мужики? Вот это — правильно. — После вашего манифеста — Германия ответила на Стоходе удушливыми газами! Братанье? А почему вы не требуете, чтоб ваши новые германские братья хоть бы уничтожили баллоны с газами? Так, так. — ... Не только каждый мыслящий гражданин, но и каждый солдат хочет кончить войну. В атаку — не пойдём! Ты, сопля, ещё ходил ли в атаку? — ... А привлечь в армию, кто незаконно прикрывается в тылу... Вот это правильно. Гудит в голове, сколько наслушаешься. И говоруны же, меж тремя соснами семьдесят семь петель напутают. — А у кого есть сила — пусть сами берут власть и сделают лучше, чем Временное правительство! — Солдаты в выборе не ошиблись: закалённые революционеры стоят во главе совета депутатов и проведут наш корабль... — Солдаты! Вы два с половиной года отстаивали родину грудью. И если теперь не вознаградим свои жертвы — как же вспомним наших убитых? Ох, за сердце. И на площади ночью кричали: „Арестуйте Ленина!” — только сами никто не шли. Ворочались наши волынцы в казармы уже попоздну, толковали: а может всё-таки — кинуться да арестовать? Где бы грузовик захватить? Но опять же: куда его потом везти? Всё равно отпустят. Ну, утро вечера мудреней. А сегодня утром слышат: на Невском пуще вчерашнего ходят, кричат, спорят. После завтрака отменились в Волынском всякие занятия, повалили ребята опять смотреть-слушать. Обед записывали в расход, вечером съедим, теперь наша власть. За кого ж тут ходят? Ходят — больше против Ленина, много больше. От кучки к кучке ходили-слушали. Толкались и по Гостиному Двору — так, товары смотреть, чего не купишь. И большие часы в Гостином показывали три часа, как услышали снаружи сильный шум. Вышли поглядеть — шум с Садовой от Инженерной, — и крик, и оркестр как пьяный, каждый себе чего дерут не поймёшь. А первое, что увидели, — катит по Садовой грузовик с шестью пулемётами во все стороны, однако при пулемётах ни одного солдата, а рабочие. А по этому борту, что к Тимофею с Михаилом, прилеплена красная полоса, а на ней белыми буквами и потёки от сбежалой краски: „Сгинь, капитализм! Мы расстреляем тебя из этих пулемётов!” Ну, ну. Кому ж это они грозят? Не поняли. Но парни у пулемётов и не сидели всерьёз, а только хмурились, как перед дракой. И со всех панелей нагустилась чистая публика — смотреть на это диво. Никто тем парням громко не отозвался, и с панелей тоже никто к ним не сшагнул, в осторожке. Грузовик с пулемётами не быстро себе, но и быстрей спеша, завернул направо на Невский, и таким же порядком покатил — туда, в сторону Главного Штаба. А вослед ему, отставши по Садовой, — вот тут-то и неслись крики и разбродная музыка. До них ещё было саженей полтораста, и вот что увиделось: валит чёрная толпа, не меньше тысячи, несут красные флаги и щиты, в одноручье маленькие и двудревковые, надписей издаля не прочтёшь, а впереди — строй рабочих с винтовками, и по бокам колонны — оцепление, тоже с винтовками. И ещё они не подблизились, прочесть нельзя, за кого идут, выругался Кирпичников Маркову, плюнул: — Вот они где, винтовочки-то казённые! А у нас некомплект, и штаб не даёт. А кроме солдат — никто их не вправоте носить. На тротуарах нарядная публика посильней затревожилась, кто бочком-бочком и прочь, от передряги подальше: кто хорошо одевается, тому беречь себя надо, а никак вот не научит их революция ни одеваться поплоше, ни в зубы брать папиросы простые. А другие, напротив, по любопытству ещё к краю, глядят, а наших серых шинелей стало как бы больше видать, и на мостовую сшагивают. Врач военный. Сестра милосердия. Ближе. Самый большой щит впереди — „Долой Временное правительство!”, потом два рабочих друг другу руки жмут — „Да здравствует Интернационал!”. Потом — колонной по четыре, уж как там умеют держать — человек двести вооружённых, винтовки на ремне есть наши, есть австрийские, рабочие всех возрастов, а есть и юнцы. И красные повязки у всех на рукавах. За ними — оркестр, не разбери чего поймёшь, только тарелками бьёт свирепо, на каждом шагу. А потом уже — стадком, а в рядах взявшись за руки — безоружные рабочие, бабы в платочках и подростки. А боковое оцепление — прёт к самой панели, разгоняет публику, размахивает шашками, револьверами в руках, винтовками, просто отдельными штыками, а один и с кухонным ножом. Штатская публика сильно напугалась, отвалилась, ноги утягивает. А которая не утекает — так всё одно ни шагом, ни пальцем. А в колонне — ни одного солдата. — Что ж это они и с ножиками кухонными? Прям' людей резать? К подходу шествия ближе стоял бородатый ратник: — Эй, не ведаете, что творите. А на него матом — и замахнулись. Идут. А дальше видать — „Долой Милюкова!”, „Война войне!” — и чёрное знамя, белыми буквами — „Пулемёт и булат...”, на ветру не прочтёшь, а дальше — опять вооружённая колонна человек сто, а потом опять невооружённая толпа под оцеплением — ишь ты, не сами ж расстановились, это кто-то их со смыслом ставил. Так понятно стало: они идут — Временное правительство скидывать! И уже близко был самый передний ряд — военный врач и крикни: — Товарищи солдаты! Кому дорога родина и спасение её от срама — вперёд! Не допустим их! Образуемте цепь! И вышел на середину мостовой, не молод уже. И вольноопределяющийся кавалерист с георгиевским крестом вылетел за ним: — Сюда! Сюда, ребята! И сразу — выступили, выступили к ним, человек двадцать-тридцать, солдат разных полков, и офицеров, и юнкеров несколько. И Тимофей с Михаилом конечно. И та сестра милосердия. (Марков — не промах, уже узнал, что Женя её зовут.) У офицеров, у юнкеров шашки на боку, кортик, — а солдаты все до одного безоружные, тяжела нам винтовка стала. Но — и ещё подбегали солдаты с разных сторон, издалека, уже нас и с полсотни. Стали поперёк всей мостовой густой цепью. Не пропустим. Из рабочей колонны слышится: — Гучкова и Милюкова — в крепость! — Да здравствует мир и братство народов! А при солдатах публика панельная осмелела и кричат тем: — Позор!.. Предатели!.. Изменники! А из колонны им: — Буржуи!.. Провокаторы! С панели: — Да здравствует Временное правительство! Боковой рабочий — винтовкой на них как тряхнёт: — А вот чем ответим вашему правительству! Мы вас всех, буржуев, перестреляем. А мальчик-рабочий тыкал им, кому придётся, браунингом, прямо в нос. Одна дама: — Лодыри! Солдаты на фронте кровь льют, а вы тут бастуете! Из ряда кинулась работница — и сорвала с неё шляпу. Та завизжала. Передние рабочие кричат цепи: — Пропустите! Не пропустим. Пропустите! Не то будем стрелять! Не пропустим! Спрячьте оружие и разойдитесь! — Что, вы с буржуями съякшались? Кого защищаете? — А не для того мы в окопах сидели!.. — Не для того свободу добывали! Из публики объясняют: — Мы тоже против Милюкова, но при чём тут Временное правительство? Чего, в самом деле, они на правительство? Только установили — и сбрасывать? Оркестр замолчал, а толпа ревёт, в тысячу глоток ревёт, а передние — так и попёрли на солдатскую цепь. Схватились солдаты друг с дружкой и с офицерами крепко. Из разных полков, несознакомые, и командира нет, — а дружно держат. А те — уже не ревут, а воют, и револьверами и прикладами на нас замахиваются, и обнажёнными саблями (но не бьют). Ну, только тысячный напор полусотне не удержать. Смяли нас, прорвали. И — попёрли своим путём, и тарелки медные опять зашлёпали гораздо, и завыли трубы. И по Невскому повернули опять направо. — Э-э-эх, Миша, как же мы зимой не сробели против начальства, не боялись военного суда — а тут против рабочих не сдюжаем? Нашими же винтовочками да против нас же? С угла Садовой публика совсем схлынула, а на широком Невском, от колонны подальше, — там с панелей кулаками пограживают, кричат им: — Изменники!.. Провокаторы!.. Ленинцы!.. А те и вовсе не в долгу: — Буржуи!.. Дармоеды!.. Собаки!.. Хотите воевать — сами идите! А с панелей на то ничего и не ответят, крыть нечем. Впереди и с боков, кто с оружием, те сильно штыками размахались, — а посерёдке-то мирно идут, отшагивают положенное, тоже как солдаты, кто просто шапками публике машет — то ли „ура”, то ли „долой”. Прошли мимо — не сладкий выгляд, с утра-то работали, уже и притомились, и лица зануженные, в чёрной пыли либо копоти, и одёжка в грязи да в масле. Тимофей подошёл к ним ближе: — Вы кто? — Мы с Нового Лесснера, с Выборгской стороны. — А ещё кто идёт? — А все заводы за нами идут. И буржуи нас не остановят! А в конце всей колонны — сильно злые бабы и подростки, кулаками трясли, от оркестра дальше, слышно: — Долой Временное правительство!.. Долой негодяя Милюкова!.. Долой толстопузых буржуев, кровопийц!.. И обижался Кирпичников на рабочих, что они всё 8-часовой день требуют, а снарядов делать не хотят, — а им тоже не сладко, видать, этот Лесснер — небось и есть толстопузый. А сзади — шёл уже какой-то сброд, оборванцы, уже не рабочие, а должно быть воры, — они ещё громче всех кричали: — Долой Милюкова!.. Долой Временное правительство! — и уже никакого другого слова. А иногда подскакивали ближе к панели и наворачивали кулаками, кто попадётся из публики, только не солдат. А потом ещё отдельно нагонял своих молодой рабочий парень лет 18-ти, тоже с винтовкой на ремне. Сестра Женя спросила его: — А вы с какого завода? — С Трубочного. — А куда идёте? — На общий сбор. — А зачем? — Будем Еремеевскую ночь делать. — А что это значит? — А бить направо и налево, забирать банки и капиталы. Довольно буржуазничать! Прошло всё шествие туда, к Казанскому собору, — а тут теперь собирались кучки, и кто улизнул в подворотню, в парадное — тоже выходили из укрытия, и все тут лихостились. Какой-то господин в мягкой серой шляпе, размахивая тросточкой и от крика обливаясь потом, раскраснелый, — звал всех составить колонну в пользу Временного правительства и идти вослед тем разбойникам. И ещё студент-путеец звал. Начало их собираться на мостовой — немного штатских, немного юнкеров, солдат, — а вся публика с панелей только махала платочками, шапками, а примыкать никто не хотел. Закричал на них студент-путеец: — Эй вы, что топчетесь? Напугались? Присоединяйтесь к нам, за правительство! Не бойтесь, идите скорей! А другой студент взлез по стене Пассажа и снял большой красный флаг, висевший там с праздника. Флаг этот распластали на панели, один принёс из магазина мела — и стали писать по нему: „Доверие Временному правительству!”, — но мел плохо держался, и надпись еле видна, не то что у рабочих, загодя заготовлена, писана кистями. Вынесли флаг перед кучкой — стало к ней ещё добавляться, и несколько солдат. А Кирпичников с Марковым не знали, — идти ли, нет? Своих никого близко нет. И обидно, что правительство хотят скидывать, и обидно, что они прорвали нашу цепь, — а как повидали в их серёдке притомлённых, чёрных, да и бабы, а чистая публика вот вся жмётся, так чего её нам защищать? — это которые по ресторанам ночами лопают да в экипажах разъезжают, — они нам не чета, что они нам? Но тут один раненый офицер крикнул: — Товарищи солдаты и офицеры! Пойдёмте с ними! Военные должны идти, и впереди! И сестра Женя тоже: — Пойдёмте, ребята! Ну, пошли. Солдат сразу десятков несколько подбавилось, тогда и штатских, осмелели. А пошли — стыдно смотреть, солдату невзгодно и брести с ними: не строем никаким, а кучей, где плотней, где реже. Знамя впереди, а сзади ещё одно знамя, тоже „доверие”, едва прочтёшь. Всего в двух кучах — человек по двести, дважды. И прошли сколько-то, мимо Гостиного, до городской думы, до башни. Но рабочие уже порядочно ушли, их сразу не догонишь — говорят, они пошли ко дворцу, где правительство, и мы туда же. А Кирпичников из первых услышал, что сзади, от по-за Елисеевского магазина, доносится новый сильный гул. Глянули — а там валит чёрная толпа ещё и побольше, тысячи и две. И тоже у них красные флаги, и тоже большой двудревковый щит с белыми буквами, а отсюда не прочтёшь. Одни стали говорить: поддержка нам, подождать. Другие наоборот: скорей пошли, вперёд, они против. Кирпичникову ясно, что — против. А ого-ого сколько их. Перетолковались военные: нет, пошли — этих встречать, будем опять цепь делать и отговаривать. А кто полегче, гимназисты, уже сбегали в ту сторону и вернулись: — Против! Против! И тут эта публика, что собралась вдогонку шествием идти — так и кинулась врассыпную, и флаг первый, с доверием, кинули на мостовую. А второй флаг — и не заметил Кирпичников, что с ним, и не заметил, пошло ли сколько-нибудь вдогонку той первой колонне, — уже всё внимание было ко второй, озирались, сколько нас тут, серых шинелей. Офицеры хоть и были, но два-три и обчёлся, и то раненые: офицеры от февральских дней пришибленные, им ничего делать нельзя. А юнкера — есть, и солдат человек тридцать-сорок, опять все сбродных полков, без команды, без старшего, без единого оружия, да гвардейский моряк. Одни военные стягивались поперёк Невского, а Невский куда пошире Садовой, тут трудней задержать. (Трамваи и с той и с другой стороны поостановились.) Теперь в подходящей сзаду колонне уже ясно было крупно видно: „Долой Временное правительство!” Оркестра нет, так слышно крики лучше: „Долой Милюкова!.. Долой Гучкова!.. Долой буржуев!”, свист и ругань. И опять так же: впереди отряд рабочих с винтовками, строй неплохой (и опять красные повязки на рукавах), по бокам мальчишки трясут открытыми револьверами, штыками, а дальше, сколько глаз хватает — чёрная колонна, уже разглядывать некогда. А вне цепи стоял у панели дюжий санитар и крикнул тем: — Что вы делаете! Вы продаёте Россию! Вы должны слушать правительство и Совет! А ему револьвером в морду целят: — Убьём! Иди с нами! — Да хоть убивайте, с вами не пойду! — Ну, узнаешь! Из публики кричали: — Предатели!.. Ленинцы!.. — но никто с панелей не сошёл. Рядом с Марковым — солдат автомобильной роты: — Да братцы, неужели мы, фронтовики, их не остановим? По чьему распоряжению идут? Остановим! А два офицера сбоку: — Не надо свалки, товарищи! Пусть себе пройдут, а мы вслед устроим демонстрацию за правительство. Ну да, в пустой след. Не такие офицеры у нас были на войне. — Остановись, изменники! А санитар не унимается: — По какой причине идёте? Почему не доверяете правительству? Может и мы с вами пойдём? — Это не вам знать! Знают, кто повыше вас! — А кого ж вместо Милюкова? — Не ваше дело, узнаете потом. — А, так вы не рабочие, а ленинцы! — крикнул санитар. — Долой тогда ваше знамя! И кинулся к ихнему флагу. А всё равно уже сошлись, сейчас кому-то подвигаться. Цепь наша редкая, цепи не удержишь — а нападать! И оба волынца, и тот из автомобильной роты — переглянулись и кинулись вперёд! — ломнись, ребята! Первей всего — винтовки себе вырвать, они ж и держать их не умеют, и стрелять не знают, с какого конца. Кирпичников шеметнулся к усатому дядьке, схватился за дуло и у ложа, крутанул, вырвал — и двинул усатого прикладом в грудь: — Не ваше имущество! Не воруйте! И другие серые шинели кинулись, и быстро пошло, не уследить, кто-то древко ломал, кто-то флаг топтал, а рядом — выстрел! Не усмотрел Тимофей, кто в кого, а только увидел в мёт ока, как русый парень на него револьвер наставляет, — и свободной от винтовки рукой поддал ему под руку! Тот и выстрелил — да в воздух. А Тимофей цап за револьвер — и вырвал. А тут ещё от рабочих — выстрел! выстрел! — разов шесть-семь, — и упал солдат рядом, семеновед, и поодаль ещё один. Ах вы, гады, вот как! Вскрапивились солдаты, заревели и кинулись как в атаку, круша, — кого с ног сбили, кому по морде, да прикладом, у кого ещё винтовку вырвали, уже и по две несут — и прут вперёд! А что в рабочей колонне поднялось! — Стреляют!.. Убивают! — там же необстрелянные да бабы — вырвались из цепи, да кто куда — в магазины, в цветочный, в парадные, в подъезды, а кто и с винтовками убегает, да суёт её, швыряет в подвальное окно, мол я безоружный. Миша Марков — с двумя винтовками. А винтовки — все заряженные, вот что! Ах вы стервы, говнюки, на кого ж вы пошли! До этой самой минуты не верили, что рабочие будут стрелять. Рядом с Тимофеем моряк дослал патрон — Тимофей его за дуло: — Не, погоди! Разберёмся. Ещё какая-то сестра милосердия, другая, рвёт ихний потерянный флаг. Нынче офицеры без шашек, а вот один — с шашкой, и кинулся в гущу, где устояли, — те сорвали с него погоны, шашку отняли, и кровь с лица течёт. — Ребята, не надо стрелять! Мы вышли безоружные, пусть так и будет. Свалка кончилась — отдышка. С панелей барышни, дамы, господа — посбегали, кто куда. А из той колонны кто не убежал — отступили, опять сомкнулись, штыки выставили, и злобятся — а не стреляют. А два-три легли на мостовую с винтовками, на прицеле. И повисла во всём квартале брань — „убийцы! ленинцы!” — и женщина ранена, и два солдата. А семёновец... Семёновец — мёртв. Где, браток, ты воевал, на каких полях? Здесь ли смерти ждал, в Питере?.. А что им сделаешь? Их много. Вон, сзади ещё отряд надвигается. Да где ж наша силанька, наш строй, всех мы растеряли, уже не армия. А кто-то кричит: — Звоните, вызывайте Преображенский батальон! Он им покажет! А наш Волынский — и не соберёшь теперь. А с панели нам: — Только не стреляйте, а то будут большие жертвы! — Да мы голыми руками их разоружим, мерзавцы, подлецы! Панельная публика снова возвращается, и ну поливать их! и ну поливать! — Убийцы!.. Предатели!.. Немецкие пособники! Сзади подъехал санитарный автомобиль, подбирает раненых. Уцелевшая колонна сощерилась в оборону. Но молчит, не отвечает. Санитар тот им: — Положьте винтовки! И идите спокойно, куда хотите! Марков: — Ходите без оружия! Зачем вы с оружием? Молчат. А — угрозно. Не, их много больше нас, Миша. Не положат. Придётся пропускать. Тут и простая милиция появилась, с белыми повязками. И просят ленинцев, даже умоляют: да вы поверните к Николаевскому вокзалу, ничего и не будет. Не, не повернут. А Гостиный Двор — гляди, весь захлопнулся, ...
Отправлено: 30.12.09 02:11. Заголовок: Апрель 17го Такого ..
... закрылись лавки. А рабочие-дружинники стоят с винтовками на изготовку. Сплочены. Сила — их, придётся пропускать. С нашей стороны кричали сильней — а расступались.
********
А голод Колю раздирал среди дня когтями: не позавтракал дома как следует, а потом уже ни домой, ни к друзьям сбегать, и французской булки теперь так просто нигде не купишь. Но погорячило в желудке, пожгло — утихло. И даже весело: так — и надо сегодня. Легко! В этот многолюдный многосолнечный день — где только с приятелями не побывали, потолкались, поспорили всыть, — а вот к стрельбе на Невский не попали, даже и ко второй. По слуху — кинулись сюда, бежали, насилу отпыхались. Дохнуло грозным, какого не было утром. Весь Невский — кипение. Промелькнули два санитарных автомобиля. Пробегал какой-то студент без пальто и фуражки и кричал-умолял, что нужна ещё карета скорой помощи: в вестибюле Волжско-Камского банка лежат ещё раненые. Начинали идти и трамваи, но с трудом, сильно звоня, потому что возбуждённые кучки собирались и на трамвайных путях. Затолпило извозчиков. И все друг другу с живостью передавали, кто что видел, кто чего не видел, но верно слышал. Это была „рабочая милиция”. Нет, они называли „красная гвардия”. Просто — ленинцы. На Михайловской ещё сейчас лежит труп. Это был — завод Парвиайнен. Солдаты голыми руками геройски разоружили вооружённую чернь. Всего только 5 раненых, но есть и штатские. Нет, человек пятнадцать. Шашкой ранена в голову женщина. Другой студент, истерически рыдая: — Мало нас фараоны расстреливали! Теперь будем друг друга расстреливать! — Вооружённые против безоружной толпы! По старому пути идут! С сигарой в зубах, с менторским видом: — А почему с ними не расправились судом Линча? Говорят, пули попадали и в верхние этажи. Но сейчас все балконы переполнены любопытными. Грузин в тонкорунной завитой козьей папахе: — Никаких убитых не было. — Ну как же так, если вот люди видели?! Говорят: не умея стрелять, сами же своего рабочего подстрелили сзади. Негодуют: — Когда в манифестациях самые страшные — Винавер и гимназисты, кто смеет брать в руки оружие?! — А что ж новая теперешняя милиция — что ж они не остановят? Куда они попрятались? А вот солдаты задержали штатского, рабочего вида, — обыскивают, нет ли оружия. Матрос, сплёвывая: — Да Петроград полон шпиёнов! Они тут как головастики в луже. — Обратите внимание: все военные — за Временное правительство! — Долой Ленина! Это из-за него стреляли! Арестовать его! Но уже и снова высовываются, шныряют: — Это тёмные силы стреляли, чтобы поссорить рабочих с солдатами! Это буржуазия подстрекала стрелять в безоружную толпу! — Вон этих! Долой! Не хотим слушать! Безногий солдат: — Вот я готов костылём бить провокаторов! Ещё матрос: — Мутят одни смутьяны. Родины они не любят, не слушайте их, гоните прочь! Говорят: были не только с Выборгской стороны, но ещё с Полюстровской, и с Васильевского острова. Говорят: многие совсем нехотя шли... Женщин спросили: „А почему долой?” — „А мы почём знаем? Мы работали, к нам пришли, сказали — бросайте, идите на Невский! Мы и пошли.” — А по номерам отобранных винтовок — нельзя узнать, кто стрелял? — Винтовки — все незарегистрированные, расхватаны в первые дни революции. У Коли с друзьями просто ноги-руки вытягивает: куда бежать? кого найти? чем помочь? На верхушке думских ступеней — городской голова с коллегами. Стоят в бессилии — разве они управляют городом? Тут же, против этих ступеней, была и первая стрельба 25 февраля. Тут же и сегодня. Что будет дальше с правительством? И с нами всеми? Но стрельба — всех объяла и объединила. Солдат с георгиевскими крестами объясняет „котелкам” и „шляпкам”: — Я пять раз ранен врагом и не могу помириться, чтобы здесь, в Питере, стреляли в наших солдат. Власть должна быть крепкой в руках Временного правительства. А прибыли от дворца Кшесинской свидетели, что ленинцы там открыто раздают пятирублёвки хулиганью и сброду — чтобы только шли по городу, кричали „долой Милюкова”, „долой правительство”. Митинги перемешиваются друг с другом, перетекают, уже, кажется, все на улице, никто нигде не работает. Стрельба показала всем, что надо что-то делать. А вот что! — снимали со стен первомайские флаги, из Гостиного Двора вынесли ведёрки чёрного лака и белой краски, кисти. Распластали флаги и плакаты под аркадами Гостиного, и Коля, лучший в классе шрифтовик, выписывал: „Доверие А.И. Гучкову и П.Н. Милюкову!”, а Дима Сабуров попроще: „Долой анархию!” И ещё люди писали: „Авторитет Временного правительства — залог спасения родины!” — „Сепаратному миру не быть!” — „Долой германский милитаризм!” — „Берегите Временное Правительство!” Дали подсохнуть, флаги с надписями поднялись — и под них стекались люди. Сговаривались: теперь всем как есть — шагать. Кричали: — Идите к Казанскому, там назначено! — Идите на Мариинскую, там назначено! Со стороны от Знаменской подошла уже состроившаяся манифестация служащих Управления Николаевской железной дороги — и Невский расступался, и кричали им: — Да здравствует Милюков! — Долой Ленина, наёмника кайзера! А те несут: „Арестовать Ленина и его приспешников!” И: „Только согласие Временного правительства с Советом рабочих депутатов спасёт родину”. Да уже не напуганы тут, — все рады, все в победу верят! И постепенно — двинулись. Толпа необозримо росла. Толпяное шествие, и ещё большие толпы с тротуаров, с аплодисментами. И со всех балконов рукоплеск, кричат с энтузиазмом, и „ура”. — Расправьтесь с Лениным и всё пойдёт как следует! — В Германию его! А навстречу шёл, его охотно пропускали, — открытый легковой автомобиль, в нём стоял пригорбый Алексинский, размахивал шляпой — и кричал согласное с толпой, и против Ленина. Восторг толпы всё рос. Сейчас, кажется, и стрелять бы начали — так просто бы не разогнали. — Ура-а-а, за нами! — К Мариинскому!
* * * На приметной внешней каменной лестнице городской думы висит: „Ленина и К° — в Германию!” Имя Ленина на Невском не сходит с уст. Требовать указа об аресте Ленина. — Это Ленин и объявил войну Временному правительству! — Он и приехал вносить смуту в армию. — „Всё решит бронированный кулак” — этот лозунг Вильгельма теперь переняли большевики. — Ленинцы протестуют против братоубийственной войны на фронте — а как же они развязывают её внутри страны? — А вот когда подпишем мир — тогда они и устроят нам настоящую войну! — Да ничего подобного! Ленинцы вовсе не хотят вести гражданской войны! И даже взять власть они не хотят: знают, что не справятся. — И как это: заменить победу свободой? Свободу мы завоевали, а победа не в наших руках! Старик лет семидесяти: — У меня четыре сына на фронте, но я считаю: войну довести до победы! * * * В открытом легковом автомобиле едет пятеро раненых георгиевских кавалеров с плакатом: „Доверие Временному правительству!” Их шумно приветствуют. У Надеждинской они встречают толпу человек 500-600, и есть вооружённые: „Доверие только Совету Рабочих и Солдатских депутатов!” Из автомобиля кричат тем: — Эй, тыловые герои! Вы оружие на фронт передайте, оно нужно там! Стыдно тут выходить с оружием! Та колонна заминается. * * * Идут по Невскому рядом две враждебные манифестации. Плакатов друг у друга не рвут, но переругиваются: — Это буржуазия идёт. Им легко живётся! Поработали б с наше. — Ходите „долой правительство” и думаете — сокращаете войну? Нет, вы отдаляете мир! Вы ведёте к гражданской войне! — А Гучкову и Милюкову — штык в горло! * * * „Вся власть Совету!” „Доверие только Совету!” На углу Литейного и Невского кучка рабочих и солдат набросились на мотор и сорвали плакат: „Полное доверие Временному правительству”. У Фонтанки, напротив, рвут ленинские плакаты и бросают их в воду. А студент кричит: — Милюков и Шингарёв — крупнейшие землевладельцы! * * * Студент-путеец Балыков подошёл к колонне ленинцев и попросил объяснения, почему они вооружены. Ленинцы набросились на него, прикладом в голову, и сильно побили, прежде чем солдаты выручили. К другой колонне ленинцев на Садовой наискось подошёл вольноопределяющийся Гинзбург, тоже из студентов, и строго кричал на них: — Судьба России не решается на улице! Только по зову депутатов вы можете выйти, иначе вы не граждане! Преступные плакаты должны исчезнуть! На Невский вы попадёте только через мой труп! На него направили несколько дул, но не выстрелили. Какой-то старый крестьянин обнял Гинзбурга и стал его целовать. А в хвосте колонны шёл всякий сброд, и растрёпанные бабы в платках. Одну спросили, чего она добивается, ответила: — Уничтожить старое правительство и Николая Второго. Над ней смеялись: — Да старого правительства уже нет давно. * * * Толпа тысяч десять — „Временное правительство — залог спасения родины”, „Да здравствует гражданин Милюков”, „Да здравствуют союзники” — пришла к Казанскому собору. Говорят: тут будут выступать Родзянко и генерал Алексеев. Море голов. Возвышается на чьих-то руках большой портрет Керенского. Ждут. Но ни Родзянко, ни Алексеев так и не прибыли. А студент с грузовика: — Появились люди с керосином, поджигающие родину. А один среди них привёз из Германии целую бочку. Офицер с красной розой в руках, помахивая ею ко вниманию: — Сегодня знаменательный день. Снова чувствуется, что русские люди объединяются любовью к родине. Люди, на словах стоящие за свободу, стреляли в волынцев, давших нам свободу. Пусть из нечистых уст таких людей не раздаются слова о мире! Свежая и радостная, как этот цветок, душа русского народа найдёт путь к миру. Но невозможен мир без победы. Инвалид из немецкого плена: о мучениях наших там. — А ленинцы поехали по Германии, пропитанной русской кровью! Кричат солдаты снизу: — Долой Ленина!.. Расстрелять ленинцев!.. Кто-то вроде председателя убеждает, что надо действовать только словами. — А они стреляют! Грузовик уехал. Митинг продолжается. Штатский интеллигент: — Я — беспартийный. Кучка людей с оружием, пришедшая с Каменноостровского, позволяет себе призывать народ к свержению правительства. Сейчас на Марсовом поле я слышал призывы к избиению интеллигенции! И это — идейные борцы? Да разве можете вы не отдать должное Милюкову как политическому деятелю? — (Крики: да здравствует Милюков!) — Подобные ему люди — цвет русской интеллигенции, и мы должны им гордиться! Военный врач: — Я вернусь на фронт — и как мне нарисовать здешнюю картину? Не нанесите нам предательского удара из тыла! Армия должна знать, что может спокойно стоять к вам спиной. Иначе ей придётся стать вполоборота, и создастся опасное положение. Кучка бездарных людей пытается разъединить даровитую возглавившую нас власть. Временное правительство должно объединиться с Советом на общей платформе любви к родине. Его качают. Взошёл депутат от другого митинга, с Мариинской площади. Там Зарудный обещал, что все законные меры к стрелявшим будут приняты. И прокурор уже начал следствие по делу об убийстве... Туда! Туда! Там — главное. Там — правительство, там будут выступать министры! Необозримая толпа стала промешиваться, разворачиваться — на Мариинскую! * * * Появилось гуще автомобилей — легковых и грузовых. Ездят от квартала к кварталу, останавливаются, и с них — речи. — Происшедшее показало, что у нас есть элементы, которые добиваются гражданской войны. Но благоразумие удержит наш народ от этих призывов. Из толпы пронзительно: — Вы же сами, кадеты, в Пятом году звали народ на захватный путь! Что же вам теперь не нравится? На площадях, где митинги, дежурят кареты и автомобили Красного Креста. Некоторые и движутся медленно, вместе с демонстрациями. * * * К пяти часам дня рабочие колонны прошли и ушли — а Невский залит разношерстной толпой. Настроение самое приподнятое и уверенное: берёт верх — за правительство, за Милюкова! — Смотрите! Не капитал манифестирует за правительство, а та же демократия! — Мы шли на каторгу, на виселицы, а теперь мы, разночинная интеллигенция, — „буржуазия”? — А кто — не „буржуазия”? А крестьяне — не „буржуазия”? Да большинство российского населения! Оттого и смешны притязания „пролетариата”, каких-нибудь трёх процентов, на какую-то свою диктатуру... — Теперь — мы сами должны охранять закон. Это — не в царской России, где он ничего не стоил. Идёт колонна учащихся младших классов с плакатом: „Да здравствует Временное правительство!” С тротуаров — восторженная встреча, машут платками. Проезжал Терещенко в открытом автомобиле. Его узнал Невский и шумно приветствовал. * * * А со стороны Адмиралтейства всё врываются и катят по Невскому — оливковые военные грузовые автомобили, в победной февральской манере наполненные солдатами и публикой, но без оружия, — и машут толпе шапками, гимназическими картузами, круглыми матросскими шапочками, обнажая короткостриженные головы. Над кабинами развеваются флаги: „За Временное правительство!” — „Работа здесь, победа там!” Их встречают рёвом, встречно машут платками и шляпами. С одного грузовика разбрасывается кадетское воззвание к поддержке Временного правительства. С другого — в напоминание, листки с речью Вильгельма к его гвардии, зовущие к полному разгрому России,— их расхватывают, читают вслух. Когда грузовики останавливаются для речей — на них ещё пытаются взлезать из толпы. Машут и раненые из дворца Сергея Александровича и других лазаретов. Кажется: весь Петроград — за правительство! И — кто же ещё против! Вот уже и на трамваях появились углём и мелом надписи: „Долой Ленина!” — „Вильгельм! Забери своего Ленина!” И каждый такой проходящий трамвай Невский осыпает аплодисментами. — Да никогда со времён Петра в этом городе не было подобного! Удивился бы великий император! И Коля с двумя друзьями — счастливые, неслись в грузовом кузове. * * * В одном грузовике — солдат с дорогими цветами в руках. Ему аплодирует толпа. В другом — опять георгиевские кавалеры. Стоит офицер, снял с груди бело-эмалевый крестик на золотой петельке и вытянутой рукой держит перед собой. Из толпы — аплодисменты. С грузовиков разбрасывают: „Оставьте частные интересы! Соединимся для защиты России!” Мостовые — это дороги революции. Кто владеют мостовыми — те направляют революцию. * * * Потом — слух на Невском: шесть вооружённых автомобилей поехали арестовывать Ленина. К Троицкому мосту повалили любопытные.
* * * На Невском слух: Москва возмущена и грозит принять карательные меры к Питеру, отрезать продовольствие. И такой слух: Ленин предписал вызвать немедленно в Петроград кронштадтский гарнизон. И такое известие: Исполнительный Комитет удовлетворился объяснением Временного правительства. Кричали „ура”. * * * И от Троицкого моста пришёл слух: с плакатами против Ленина к дому Кшесинской ходили, но дойти не дошли. Уже по дороге их предупреждали, что будут расстреливать, как на Невском, и многие отсеялись. А кто перешёл-таки мост — тех встретили вооружённые, изорвали их плакаты и поколотили. * * * У Полицейского моста из автомобиля держит речь Скобелев: — Исполнительный Комитет не допустит эксцессов. Мы не допустим такие лозунги как „арестовать шпиона Ленина!”. Не может быть насилия над кем бы то ни было. Исполнительный Комитет не допустит, чтобы граждане отстаивали свои взгляды при помощи оружия. Только старая власть могла опираться на силу штыков. А новая власть будет действовать силой слова и убеждения. И тут же, при нём, несколько человек не давали проехать легковому автомобилю с лозунгом „доверие Временному правительству”. А он как не заметил, не вмешался, поехал дальше. * * * А ещё были митинги у всех посольств — французского, итальянского, английского. Бьюкенен несколько раз обращался с балкона к манифестантам: Англия воюет не ради завоеваний, единственная цель Англии — торжество права и справедливости. Поддерживайте Временное правительство! И тут же, при Бьюкенене, кучка матросов и рабочих — рассеяла, побила манифестантов и порвала их противоленинский плакат. * * * С митинга у Казанского собора повезли инвалидов в их госпиталь на Каменноостровском. По разумному совету они перед Троицкой площадью свернули флаг „Да здравствует Временное правительство”, чтобы не дразнить ленинцев. Но их всё равно узнали — от „дворца Ленина” в них стали стрелять из винтовок. Люди не пострадали, но грузовик остановился. Подбежали, стали стаскивать инвалидов. Феликса Вольчака без двух ног — избили. А Василия Москаленко без правой ноги — поволокли к Кшесинской. Там, угрожая револьверами, его допрашивали, кто им заплатил за сочувствие Временному правительству, кричали: „Расстреляем!” Отпустили с угрозой: больше не попадаться, иначе лишится и второй ноги. А ещё двух одноногих инвалидов — Василия Романова и Ленарда Дуду, схватили, повезли на Выборгскую сторону, там заперли до ночи. Потом составили протокол и обещали суд через два дня. * * * Ушло с Невского много манифестантов с чувством победы — а рабочие продолжали подходить из боковых улиц, и всё на Невский же, только там и можно доказать. Все такие же — с плакатами против правительства, и опять вооружённые отряды — и Невский снова встречал их: „изменники! провокаторы! за немецкие деньги!”, а они: „буржуи, провокаторы, в норах сидели, а теперь повылезли!” На углу Пушкинской студенты и гимназисты вырывали флаги, рвали плакаты Бумагопрядильни и Ниточной мануфактуры. А работницы кричали: — Где же наша свобода? Мы имеем такое же право! На Знаменской площади грузовики с солдатами, инвалидами, студентами перегородили подход очередной ленинской колонне — и не пропустили вооружённых. Были и чёрные знамёна анархистов: „Отобрать без выкупа земли и заводы”. Одну такую колонну смяли у городской думы юнкера-константиновцы. А на Марсовом поле разгромили грузовик с плакатом доверия правительству. * * * Опять сгустилось, к драке. Одного прилично одетого господина в спортсменской фуражке и в пенсне за какое-то брошенное слово ударили из колонны по лицу и хотели дальше бить, но солдаты и женщины отстояли. Сухопарый англичанин, военный, прихрамывая, с палочкой, шёл за колонной и кричал с акцентом: „Провокаторы! Изменники!” * * * Уже в сумерках на углу Морской и Невского были выстрелы в воздух, толпа шарахалась. Яростно кричали: — Прекратите выстрелы! Немецкие деньги! — Пусть стреляют! Мы умрём за свободу, если нужно! С темнотой такая нервозность наступила: стучат клапаны неисправного автомобиля — толпа бросается врассыпную, крича о стрельбе. * * * От вечерних рабочих манифестаций оседал народ на Невском, ходили, толкались, агитировали солдат. И злобно: — Всех этих господ буржуев, что зря шляются, — взять да перестрелять. После восьми и девяти часов вечера ходили по Невскому добровольные большие группы безоружных юнкеров и солдат, успокаивали публику и от имени Совета предлагали очистить Невский, не собираться в большие толпы, не манифестировать ни за ни против, и не нервничать. Брались за руки и цепями мягко вытесняли публику с Невского в боковые улицы. Многие сворачивали флаги, убирали плакаты и расходились. Вечер становился ясный, прохладный. Проступали звёзды, а вот всходила и луна.
Отправлено: 30.12.09 02:13. Заголовок: После приезда Ленин..
После приезда Ленина — среди петербургских большевиков положение отчаянно-сложное. Программу Ленина принимает меньшинство и неохотно, а кто и принимает лозунги — не хотят подчиниться власти эмигрантов, „мы, питерцы”, были тут на местах, на постах. Нашей эмигрантской стороны мало. Но изумлялась Коллонтай, что при этом невыгодном соотношении и ещё не направляя уверенно ЦК — Ленин осмелился и победно провёл в эти дни городскую конференцию партии. Больше того: на послезавтра отважился назначить уже и всероссийскую конференцию (скорей утвердить ЦК и захватить аппарат!). Коллонтай там будет опять от Петрограда, Шая Голощёкин как бы от БЦК, кой-кто верный успел смотаться на места и вернуться с делегатством, как Клим Ворошилов в Луганск, да вот Сима Гопнер застряла в Екатеринославе, а Макс Савельев потерпел поражение в Киеве от Пятакова и Боши (но Ленин всё равно решил его в конференцию посадить). [more]Александра Михайловна восхищалась рискованной и блистательной тактикой Ленина, особенно в сравнении с исполкомской и правительственной: две недели назад совершенно одинокий, оттолкнутый, осмеянный, — он вот уже начинал вести за собой партию. И вместе с необыкновенным моментом истории Александра Михайловна сама в себе чувствовала редкий расцвет, здоровье, мобилизацию душевных сил, политического соображения (да почти же равняясь с Лениным! достойный его партнёр и в эпатажном выступлении в Таврическом), и жажду публичных выступлений, — и полную же личную свободу в 45 лет (уже без Сани Шляпникова), сорок лет бабий век, но в сорок пять ягодка опять, некоторые товарищи с трудом соблюдают с тобой партийное хладнокровие. Что Саня хорошо успел в марте — это вооружить рабочую гвардию. (А потом попал под трамвай, но к счастью не тяжело.) В последнюю дань ему послезавтра Коллонтай читает в университете лекцию: „Самооборона рабочего класса”. Пока что — эта самооборона уже началась на улицах. Но — недостаточно для победы, а вызвала отпорный гнев, берегись! И сегодня Александре Михайловне от Ленина — срочнейшее задание: спасать положение!! Идти на пленум Совета и там возглавить большевиков: Каменев — слишком академичен, он не боец, оттеснить и его, и группу питерских, Фёдорова, и быть главным оратором от нас. Вчера большой Совет показал, что он — огромная сила, и сегодня вся ситуация заостряется в нём. Хотя мы там — в утлом меньшинстве, но надо сделать невероятное усилие и повести за собой Совет. Категорически отбить все обвинения в стрельбе! Конечно, Исполком — безнадёжные оппортунисты, нам их пока не взять, но для масс и нет ИК, никто не разбирается, есть Совет. Взять его — и вся сила у нас. Вы прирождённый боец, и вы обаятельны, если не вы повернёте Совет, то и никто. Тактику — вы сообразите на месте. А если не удаётся — то надо просто сорвать собрание, не дать им нас заголосовать. Послали своих захватывать скамейки ещё с пяти часов — чтобы большевикам сидеть вместе: так — дружней, плотней, шумней, быстро передавать решения, мгновенно реагировать. Меньшинство, если оно сплочено, — разрезает большинство, проходит через него насквозь. К назначенным шести часам и Коллонтай пришла туда, села (под жакетку надела алую блузку, сверкают отвороты). А президиума — всё нет (и Каменева с ними). Значит, Исполком весь день торгуется с буржуазным правительством, жалкие робкие куклы. Фёдоров недоволен, что отставлен, и другие питерские поварчивают. Но уже они Лениным укрощены. Больше половины зала — в солдатских шинелях. Плохо, серое крестьянство задавливает рабочий класс. Нетерпеливо вертелась: когда же? Скорей бы! На больших часах зала уже семь — а головки всё нет, всё торгуются. А на набережной, под окнами Морского корпуса, волнуется толпа, сошлось сюда несколько заводских колонн. (Это — мы поработали.) Всё те же грозные лозунги. Членам ИК придётся через это гудение пробираться, да какие-то и объяснения снаружи дать. Всё — подействует на нервы, всё — надо использовать. А две тысячи депутатов — хозяев России! — не кричали, не вызывали, не топали ногами, — покорно переполняли зал, ждали своё возглавление. Масса... Не сказать этого нигде вслух, но к классовой теории, но к диктатуре пролетариата надо сделать поправочку на яркие личности. Без группы ярких личностей никакая диктатура пролетариата ничего не потянет. И тревожный момент, что сейчас в головке большевиков ярких личностей — два с половиной и обчёлся. Остальные здесь в Петрограде — все серяги, нет лица. Ну, разумеется, вот приедет Троцкий, это — пламя, это характер! Но если он к нам примкнёт. Ну, разумеется, Парвус, — но он уже германский. Ну, пожалуй Бухарин, да Радек, когда доедут. Ну вот Раковский уже в Одессе. Ну, может быть, толк выйдет из Ногина. А больше ведь никого, всё исполнители, жуть! Маловато для России?.. Но вот — и головка ИК. Сюда пробирается Каменев, сейчас расскажет. А в президиум заходят неразлучные длинный Церетели и маленький Чхеидзе, прямо Пат и Паташон, молоканский лоб Скобелев, и вся, вся соглашательская сволочь. Лица довольные. (Каменев сообщает: лакейский торг, Церетели сторговался с ними ещё утром, не знаю почему не слали своей поправки весь день. Хотят заморочить Совет „большой победой” и лизать пятки правительству.) Начали — в двадцать минут восьмого. Начал — Чхеидзе, слабым голосом, волоча уже непосильную председательскую должность. При встрече с министрами оказалось, что Временное правительство вкладывает в свою ноту то же содержание, как и мы в декларацию 14 марта. Какой цинизм!.. Вот, получено необходимое разъяснение, его объявит товарищ Церетели. И — поднимается социалистический князь. Как быстро он возвысился в главу всего Совета, едва воротясь из Сибири. Он — опасен: тем, что приятен наружностью, голосом, и говорит и мыслит ясно, и впечатление искреннее. (Он искренен и есть, он — искренне заблудился.) Но — и не слишком опасен, Ленин не считает его вождём: нет в нём борцовской хватки. Если схватиться насмерть — он не устоит. Вопрос о мире должен быть поставлен в международном масштабе, его не решить силами одной русской демократии. (Это мы знаем, и согласны.) Мы рассчитывали, что наш отказ от аннексий вызовет встречное движение мировой демократии. Когда была обнародована нота Временного правительства, демократия признала, что она туманна. В ноте мы с тревогой прочли формулу „борьба до решительной победы” — известную формулу империалистической политики, которая означает войну до бесконечности. Но каждая неясность — удар по демократии. Временное правительство ответило нам, что дело только в неудачной формулировке. (Ах, шкуры цензовые!) Тогда мы потребовали издать разъяснение, чтобы поставить все точки над „и”. (И что поняли, князь, депутаты в этом „и”, и сколько точек?) И вот, сегодня правительство прислало нам разъяснение, которое будет передано и послам держав. Уклончивый лепет перепуганного правительства, отписались ничтожной бумажкой. Тут бы и пугать их дальше, но Церетели, конечно, спешит объявить „разъяснение” успехом Совета. И вот, мол, конфликт, который мог бы произойти, устранён. (А — про нас? молчит, отметим.) Таким образом, правительство не порвало с демократией, оно доказало, что заслуживает нашей поддержки. Если бы Временное правительство действовало под влиянием буржуазии — тогда мы должны были бы взять власть в свои руки, хотя мы сейчас к этому ещё не созрели. Нет больше поводов подозревать правительство, оно с народом. Вот — разъяснение. Это начало международного обсуждения отказа от насильственных захватов. Когда и другие государства пойдут по нашему пути, то мы и приблизимся к миру. Временное правительство будет продолжать оставаться у власти, а мы, поддерживая его, будем действовать заражающе на пролетариат других стран. (Какая чушь! Сколько таких утончённых буржуазных подголосков пришлось выслушивать в Европе — а вот они уже и у нас есть.) И вот, для нашего собрания — резолюция, читает. (Та же уклончивость, выложенная другими фразами. Потерпев позорное поражение — изображают победой.) Горячо приветствуем митинги и демонстрации пролетариата (которые сами же останавливали изо всех сил). Западные правительства теперь поставлены в необходимость высказаться перед лицом своих демократий... (Лови ветер!) И в конце, от себя: это — наше великое завоевание, поздравляет Совет с победой, мы нашли твёрдую основу для прочности наших отношений с правительством. И — какая овация! какая овация! Бедные обмороченные массы... Да, бой сегодня будет отчаянный. А президиум — явно трусит. Вторым оратором — соглашатели выпускают Станкевича. Кажется, у них это уже съезженная пара. Станкевич — не гонится очаровать слушателя, но — военный вид, но — строгие простые фразы, в каком-то отношении он даже опасней. Он, видите ли, и вчера говорил, что это всё — недоразумение. Это потому, что атмосфера в Мариинском дворце не такая, как на заводах, а вот мы её освежили. Инцидент исчерпан, но он показал, что мы неустойчивы: из-за того, что правительство не нашло подходящих слов, у нас пропало два драгоценных рабочих дня. Мы, члены ИК, думали, что рабочие считаются со своими органами, а полки и рабочие выступили помимо нас. (Ага! довольно жалкая позиция! — и чем дальше, тем больше сорвётесь.) Но мы сможем повести вас к победе, когда вся демократия будет согласована и сплочена, — поэтому слушайте нас. Лозунг „долой Временное правительство” возник без нашего разрешения. (Но — не говорит, от кого) Если вы хотели взять власть в свои руки, то неорганизованными манифестациями не возьмёте. Применить силу можно, но когда есть организация. (Вот это верно.) И как мы можем свергать Временное правительство, если мы — только Петроград? Но нам нужна более твёрдая власть, да, и лозунг завтрашнего дня: социалистам войти в министерство. (Начиная с Мильерана, этой дорожкой вы все и кончаете, ничего умней не придумаете.) Тут выскочил эсер Шапиро, довольно лихой, и говорил не в масть президиуму. Если бы правительство было наше, оно б уже 14 марта обратилось к иностранным державам с нашим Манифестом. А раз не сделали — значит не наши. Хотя и выдвинуты революцией — а цензовые. Правительство ведёт дело к контрреволюции, Гучков уволил только 60 генералов, а их полторы тысячи. И Чернов призывал к спокойствию. (В пику и Чернову, молодец.) Но если мы окажемся в хвосте — нас многие покинут. Необходимы революционные действия — и их нельзя откладывать! Вот, например, фронт решил перевести Николая II в крепость, он был преступным царём, а почему сидит во дворце? Народ требует знать, для чего он воюет, кто настоящий враг? (Да молодцы такие эсеры, надо у них поддерживать крайних. А то сегодня в эсеры записывается уже каждый извозчик.) Большинство знает, что эта война — для промышленников, а Германия России не враг. Резолюцию принимать нельзя, она вызовет гражданскую войну! Мы должны сделать перетасовку, особенно Милюкова и Гучкова, чем скорей уйдут — тем лучше! Во имя нашей свободы! Видимо, в президиуме произошло недоразумение, перегибались и шушукались. Наверно, Шапиро записался фуксом, думали, что он от всей эсеровской фракции, теперь выпустили — точно от фракции. Этот — уже приглаженный: хотя партия эсеров и стоит за революционные методы, но головы у населения должны оставаться на плечах. Спокойствие — прежде всего, захват власти сейчас преждевременен. Совет должен войти в сношения с социалистами других стран, чтоб и они там тоже отказались от аннексий и контрибуций. Ну, очередь большевиков. Коллонтай решила: пусть сперва выступит Каменев, подшептала ему последние импульсы, и не оправдываться в стрельбе, ни слова о ней, может так и замнётся. А сама намечала, в громовое развитие, выступить позже, под конец — важней. Каменев начинает правильно, но в слишком спокойном тоне, так не захватить массу: — Я думаю, что нота и всё, что разыгралось вокруг, не может быть исчерпано изданием новой бумажки, которой хотят усыпить бдительность революционеров. Именно нота и показывает, как близка опасность, и мы должны раскрывать на неё глаза. Правительство бросило вызов демократии, и я хочу знать: как оно осмелилось это сделать? Всё — верно, но нет огня, порыва, а без огня не побеждают и верные мысли. Зал — не захвачен, нет, переливчатый голос Церетели и командная точность Станкевича убеждали их больше, чем сибаритская манера Льва Борисовича: — Проявилась классовая психология правительства, но ответственность падает и на нас, раз мы позволили такую ноту опубликовать. Какой эффект это произвело за границей? Европейская демократия считала, что появилась заря новой жизни с Востока, — и вдруг... Мы здесь говорим: „можем правительство свергнуть по телефону”? Но вы упиваетесь своей силой, а ничего не предпринимаете. А что если Временное правительство заявит: мы будем исполнять царистские договоры? Страна находится на краю пропасти, и как мы можем доверять спасать её людям, у кого руки и ноги связаны империалистической политикой? Мы сами — лучше можем спасти русский народ и свободу. Успокаиваться на объяснительной бумажке — это признак нашей слабости, это значит — проигрывать революцию. Нет никаких данных доверять Временному правительству, его надо свергнуть, но это невозможно, пока его защищает ИК. Так-то так, но вяло, кабинетно, только профанировал великую мысль. — Пора образовать чисто социалистическое правительство, это своевременно. Нет, из Льва Борисовича бойца не будет никогда, он — эстет, аналист. Острую большевицкую тактику он принимает неохотно, как будто сам стыдится непримиримости своей позиции. — Спасти русскую революцию может только то правительство, которое способно сейчас дать мир, — и предвидя возгласы и обычные обвинения большевикам: — Понятно, что не сепаратный, нет. Только тогда мы покончим с войной, когда зажжём мировую революцию. Ну, дальше — от фракции меньшевиков, этого хоть и не слушай: что может быть в мире бледней и бездарней меньшевизма? Они конечно присоединяются к резолюции ИК. Политика большевиков конечно гибельна. Захватить власть легко, но трудно удержать её в руках. (О, дайте, дайте нам власть! мы вам покажем, как её удержать!) При тяжёлом наследии царизма, если пасует Временное правительство — то разве мы бы справились лучше? Пролетариат не может сейчас брать власть, чтобы завтра не провалиться. Мы сейчас не можем решать социальные задачи. Нам надо лучше сорганизоваться, чтобы показать себя на Учредительном Собрании... Бездари! Только на это и хватает вашего засушенного доктринёрского умишки. Да посмотрите в окно, как бушует набережная! Наши массы! Наши плакаты качаются — читайте, пока ещё не погас закат. (Уже выходил Чхеидзе туда, их успокаивать, поднимали его на крышу автомобиля, а он благодарил рабочих за их пролетарскую бдительность и уговаривал ждать терпеливо до завтра, пока опубликуется в газетах разъяснение, — жалкий старый шут; подошёл свежий большевик, тут пересказал через ряд.) Всё-таки эсеры — куда боевей, их левое крыло. Вышел ещё, от Московской заставы. Нельзя успокаиваться на бумажках и на этой резолюции. Милюков и Гучков должны быть удалены, конфликта не боимся! Время — брать власть в наши рабочие руки. Нет, с левым крылом эсеров вполне можно железо варить. И ещё один меньшевик. Испытывает, заячья душа, глубокое восхищение перед тем, как Исполнительный Комитет сумел выйти из безвыходного положения. Но заставил Временное правительство отступить — голос революции. (Мы, а не вы!) Однако дипломатическими уловками не отвратить событий. Пока правительство в таком составе... Большевики предлагают создать батрацкую республику (смелый лозунг Ленина всех их уязвил), но есть другой выход — социалистам войти в правительство. Само собой, после каждого соглашательского выступления дружно-слитный сектор большевиков поднимал такой топот, шум и свист, что заглушал всё собрание. И каждый оратор уже заранее поглядывал в их сторону с опаской. Но вот выходит русобородый красавчик Чернов. С этим следует осторожней, чтобы не конфликтовать со всей партией эсеров. Коллонтай дала знак своим — пока не шуметь. А Чернов — не оценил молчания большевиков и стал с издёвкой разбирать выступление Каменева. Призывал нас не успокаиваться? но он неправ. Нам надо было показать, что революционная демократия сильна, что мы можем давить на правительство, — и мы показали. (Мы, а не вы!) Если мы дальше не можем терпеть правительства — то что ж мы тогда можем? А что нам делать, если правительство подаст в отставку? (Сектор большевиков дружно расхохотался и чуть сбил оратора.) Сегодня товарищ Каменев предлагает свергнуть Временное правительство, но три дня назад он же говорил (а потому что всё пытается спорить с Лениным, и вот отдаёт козыри), что лозунг свержения Временного правительства может затормозить ту длительную работу, в которой заключается основная задача его же партии. Чего же именно хочет товарищ Каменев? И зал, в отместку большевикам, бурно аплодирует. Коллонтай сжала губы — подходило ей взорваться и всё исправить. — Предлагая свергнуть Временное правительство, товарищ Каменев не предложил никаких положительных мероприятий. В сущности, его позиция — „моя хата с краю, ничего не знаю”. Хочет ли товарищ Каменев принять участие в коалиционном правительстве? Нет, он предлагает составить правительство другим, а сам он будет только критиковать. Страна, говорит, накануне гибели, но сам он не хочет идти ни по какой дороге, — он Иван Царевич на распутьи трёх дорог. Смех и аплодисменты. Давно кончились регламентные 10 минут, и 20 минут, но никто и не тянется останавливать Чернова. А он — любит поговорить, ох и любит же, медленно-медленно перебрать по всем мелким косточкам. А для революционного вождя — это совсем не плюс, он никогда не удержится в темпе событий, и тем более не возглавит их. — Бойкот, конечно, дело лёгкое. Но, товарищи, минута ответственная, и если вы пока не чувствуете себя в силе взять власть, то не берите! Мудрость филистера. А зал — в одобрительных возгласах. Убедили бедняг слабоголовых. — Не диким криком толпы проявляется воля, а только через организации, а пока у нас раздоры и коренные расхождения — я не советую вам захватывать власть, чтобы завтра её упустить, и предупреждаю об опасности таких лозунгов. Вот тут-то ты и недоумок. Так рассуждая, ты никогда власти и не возьмёшь. Уже переняла Коллонтай, восхищённо переняла метучую тактику Ленина: брать власть — всегда! стремиться взять — во всякий данный момент! брать власть и тогда, когда это кажется совершенно невозможным! Тем нестерпимее ждать, что следующая — ты. Первый опыт, первое такое крупное выступление, — сконцентрироваться! Не дать ослабиться ни одному нерву. О стрельбе никто ни слова, — тем более мы в атаку! Кажется, уже кончил, уже выложил всё? Нет, не унимается, теперь ему надо вывернуться с косой повёрткой и покрасоваться: — Может быть, тут подумают: мол, вы, эмигранты, так долго жившие за границей и не видевшие Россию, — что вы можете сказать о ней? Если я долго жил в Европе, может быть, я не знаком с русским крестьянином? Но я и там видел тёмные углы. И я очень хорошо знаю русского крестьянина: он любит, когда ему режут правду-матку. И я заявляю: да, вы ещё недостаточно организованы, чтобы взять власть. Я вам советую поехать туда на заводы (значит в Европу, сбрендил уже), и вы убедитесь, как медленно завоёвываются народные права, несмотря на большую культуру. И ещё, и ещё: как для партии эсеров интересы крестьянства выше всего, и как не организованы наши солдаты, и даже сам наш Совет... И разве, положа руку на сердце, мы отчётливо понимаем политическое положение момента? Наконец, и никем не останавливаемый, — иссяк. И неизбалованная толпа аплодирует ему. (Разумеется, большевик — ни один.) И тут — Чхеидзе выкидывает предательский номер: предлагает — прекратить прения! Полчаса сносил невыносимую болтовню — а теперь прекратить прения?! Сколько есть ножек у скамей, сколько топота у ног, сколько есть воздуха в глотках — ураган негодования большевицкого сектора! И пронзительный свист разбойничий. Ка-ак? Не-е-ет!! Большинству можно, а меньшинству нельзя?! Позо-ор!! Диктаторская власть!! Провокаторы!! Долой их!! — Уходим! Уходим! Кто скидывал куртку — надевает. Уходим! Позор! Провокаторы! Диктаторы! Подавляют свободу мнений! Какая радость во всякой схватке! Мы — меньше четверти зала, а подняли шум за четыре таких зала. И президиум уступает, и Коллонтай всходит на трибуну. (И солдаты разинули рот на красавицу!) Упущено? невозможно? А — повернуть зал! Вскинув прекрасное лицо, откинув кудри, со всею звонкостью красивого голоса: — Я призываю Совет рабочих и солдатских депутатов — к непримиримой борьбе против Временного правительства!! Оно идёт рука об руку с английской и французской буржуазией! Резкий голос, по нервам: — Зато не с германской... Вперёд! своё: — Политика нынешних вождей Совета — глубоко ошибочна. Попытки примирения с Временным правительством, размножение бумажек — пустая оттяжка! И грозит нашему Совету расхождением с волей революционных солдат на фронте! и в Питере! и с нашими зарубежными братьями! Каждая фраза — как лозунг! как выстрел! призыв к опоминанию! Должны ж они быть подвластны чувствам! — и чувству любования неотразимым оратором, и великому чувству Интернационала: — Берегитесь!! Не принимайте компромиссной резолюции! Хотя её защищают популярные люди — но она ложна! Подумайте о Карле Либкнехте в германской тюрьме! Вы протянули народам руку мира — а сами сохраняете империалистическое правительство? Не разбивайте нашей всемирной армии! И социалистам не место идти в одно правительство с буржуазией! Мы должны готовиться к моменту, когда власть перейдёт к нам, к Совету рабочих и солдатских депутатов! И только тогда мы получим мир! А — слушают! Это — смело, это прямо, это не увёртки соглашателей. А ещё теперь о-ше-ло-мить потоком предложений: немедленно устроить всенародное голосование по всем районам Петрограда и окрестностей! — как относятся к ноте? какую партию поддерживают? какого хотят правительства? На заводах! в полках! на улицах! — всюду устраивать мирные дискуссии и митинги! Полная свобода обсуждений! (И сумбурить столицу на несколько дней.) Видела краем глаза: к президиуму пробиваются Войтинский и Дан. Не придала значения (слова не отнимут). Потом — потеряла их, ушли ей за спину, и не видела, как они поднялись и шептались с Чхеидзе и Церетели, — и вдруг Чхеидзе набрал голоса перебить Коллонтай, и голос был так необычно болен как будто сын его застрелился только сию минуту: — Товарищи! Срочное трагическое донесение. Соблюдайте спокойствие. Ах, перебил. И этому тону — она растерялась возразить. В зале сразу — гробовая тишина. А Войтинский (цепляет сердце, что вместе с Саней был в аварии) тут же подхватил от стола президиума: вот, они ездили сейчас в типографию „Известий”. И чему свидетели сами: на углу Садовой и Невского стрельба пачками! На толпу безоружных солдат и горожан набросилась другая толпа, вооружённых, и открыла беспорядочную стрельбу. Все бросились врассыпную, падали на землю, сразу никого. Осталось два убитых солдата, несколько раненых, а вооружённые ушли, откуда пришли, по Садовой. — Кто они? кто они? — голоса из зала резкие. (Упало сердце Коллонтай: опять наши, шляпниковская гвардия. Как несчастно! Теперь — мы горим.) Но Войтинский, — всё же для каждого социалиста есть рубеж социалистической совести: — Я знаю, кто они, из какого места. Но пока считаю преждевременным называть. — Это большевики! — орут из зала. — Долой мерзавца! — хором кричат наши сразу же, не подведут. — Оскорбляет целую партию! — А кто и кинулся пробиваться на голос, морду набить. Во всём зале — перекаты криков, ругательств, кажется — перестрелка начнётся вот сейчас тут. Чхеидзе без перерыву звонит в колокольчик, но только по соседству его и слышно. Что теперь? Как исправить? Зал враждебно буйствует. Сами же мы и испортили, левая рука не знает, что правая. И наши активные силы — там, на улицах, а здесь не хватает нас. Долго крутилась буря в высоком зале. И уже не колокольчиком, но поднятыми руками нескольких из президиума воззвали послушать — Дана. Плотный, холодный, круглолицый (из самых безнадёжных и наглых соглашателей), озабоченно и неприветливо (его манера, отчего никогда не будет вождём масс) продолжил информацию. После суматохи около пострадавших снова собралась толпа. И раздаются нарекания на рабочих. Раненые солдаты окружены солдатами, которые говорят против рабочих, что это рабочие стреляли. Это очень опасно. Надо принять все меры против контрреволюции. (Всё же — и он не смеет выговорить, что стреляла — рабочая гвардия. Рубеж совести. Ещё не так плохо.) И раздаются нарекания — на сам Совет! Необходимо что-то, как-то... И опять, опять закрутились вихри по залу, не давая никого слушать. Что делать Коллонтай? Тихо элиминироваться (но не тупя глаз, алые отвороты), спускаться к своим, искать решение там. Небывалый случай! — большевик, не докончив речи, добровольно уходит... В президиуме совещаются, совещаются, пишут что-то. Потом встаёт в рост высокий Церетели и поднимает руку. Стоит так. Удивительное у него влияние: вот смолкли, его — готовы слушать. А он — не сам говорит, он умирил зал для Чхеидзе. А Чхеидзе дал слово Скобелеву. А Скобелев выступил на опустевшую трибуну и стал читать проект постановления, декретным голосом: — ... Прекратить манифестации, демонстрации и митинги на улицах в течение двух дней. Считать изменником делу революции всякого, кто будет звать к вооружённой демонстрации, кто позволит выстрелы на улицах... Поворачивают Совет против большевиков! Молненное кручение: как остановить? что противопоставить? Скобелев от себя: — Те, которые открыли стрельбу — изменники, враги народной свободы. Они — тёмная сила, с которой надо бороться всеми... — запнулся, — законными мерами. А-а-а!.. ну, тут мы вас... — ... Пытаются вызвать гражданскую войну, которая может погубить все завоевания народа. И Дан, на правах свидетеля, добавляя в паузу: — Не хочется верить, чтобы рабочие могли стрелять в солдат. Тут работала чья-то провокаторская рука. Тут дело контрреволюции, а потому нужны решительные меры. Так! Коллонтай озарилась — и с места, во весь голос: — Объявить изменниками тех, кто травит товарища Ленина!! Скобелев замямлил: — Такой резолюции принять нельзя, но мы — против всякого возбуждения страстей. Поручить Исполнительному Комитету прекратить вообще всякую травлю. Прорываются из зала ещё предложения: — Закрыть все буржуазные газеты на несколько дней! Не дать им агитировать! — Осудить политику Ленина! Могучий рык наших. Отвергнуто. В этом шуме — проводят голосование за свою соглашательскую резолюцию о ноте, и собирают нужное им большинство. Заголосовали-таки нас. Скандал. Сектор большевиков стучит скамьями и топочет ногами: дайте огласить нашу, большевицкую резолюцию! Не дают. Президиум настаивает сквозь гул и беспорядок: всем членам Совета теперь разойтись для энергичнейшего воздействия на товарищей, для прекращения кровопролития. Оружие — всем оставлять в казармах и на заводах. Сейчас расходиться по улицам вместе по два, солдат и рабочий, чтобы видели, что мы друг другу не враги. И объяснять смысл постановления Совета. А мы — остаёмся здесь! (Команда.) Мы — наступаем! Чхеидзе складывает руки над головой почти молитвенно. Не слышно, но можно догадаться: только не допустить розни между рабочими и солдатами! Тогда — мы погибли. Большевики собрали глотки воедино: — Никуда не уходим! Продолжаем собрание! Объявить председателем — товарища Ленина!
*****
Хотя „красная гвардия” так и не выиграла Невского за целый день, а даже всё более проигрывала его от дневной стрельбы, — но по большевицкой (и межрайонской) воле, какие заводы слушались их — те должны были своё промаршировать по главному проспекту, хоть и в сумерки, чтобы не дать буржуазии покойно ликовать. И так они проходили все вечерние часы, и всегда по этому плану — с вооружённой колонной впереди, а то и сзади. Осмелевшая многолюдная невская публика уже не так пугалась винтовок, а всё же остерегалась. Но даже и после дневной стрельбы нигде не появилось в отпор вооружённых солдат. А рабочая милиция, красногвардейцы, хоть и бодрились своей заряженной винтовкой за плечом, но не было у них ни солдатской уверенности с ней обращаться, иные ещё и не стреляли ни по разу никогда, ни — развязности всамделишно стрелять в живых людей. Шли-то они с винтовками, но сами побаивались их. Так, обоюдно, обходилось без свалок весь вечер, хотя перебранка металась самая резкая: — Ленинцы!.. Долой Ленина!.. — Долой буржуев!.. Да здравствует Ленин! — За немецкие деньги! — Зажрались нашим потом! — Смерть буржуазии! А уже потрудились и успокаивающие безоружные солдатские патрули, и возвратившиеся городские милиционеры, унимали, отводили публику, уже на Невском становилось куда пореже. К десяти часам казалось: больше никого и не будет, всё кончилось. И жители центра ещё толпились — довозмутиться и доторжествовать. Но тут появилась на Невском, со стороны Адмиралтейства, ещё длинная колонна, к фонарям да при луне хорошо видная. Так же вперемежку вооружённые и невооружённые, да от разных заводов, отвечали: — Мы с Нобеля. Гуляем. — Тут ото всех районов, междурайонцы. Были и с Айваза, с Экваля. Несли: „Долой Милюковых и Гучковых!”, „Вооружайся, весь рабочий народ!”, „Война войне!” В передней вооружённой группе шло человек семьдесят-восемьдесят, с винтовками, вынутыми револьверами, обнажёнными саблями. В этот раз среди них было и немного вооружённых солдат. Так же по всему проспекту поднялась перебранка с публикой — „долой ленинцев!”, „долой буржуазную травлю”, несколько раз из колонны крикнули вялое „ура”, кто затевал ре ...
Отправлено: 30.12.09 02:13. Заголовок: После приезда Ленин..
... волюционную песню, но уже видно было, что опоздали, устали, не те дневные первые, хоть и сабли наголо. Перед Садовой им преградила путь цепь успокаивающих солдат под командой юнкера инженерного училища и от имени Совета просили сохранять порядок, свёртывать плакаты против правительства и войны, и расходиться. Из передних ответили, что они уже и поворачивают, идут по Садовой к себе на мост и домой. — Мы сохраним порядок, но если нас тронут — откроем огонь. Тогда солдаты стали шпалерами, очищая проход, и манифестация повернула по Садовой. А оттуда навстречу втесался трамвайный вагон. От рабочих на него кричали: — Не пускайте вагона! В нём все буржуи сидят! Пусть вылазят! Вагоновожатый хотел медленно ехать и в окно своё уговаривал пропустить его — но перепуганная публика в панике стала выскакивать из вагона. И так колонна рабочих прошла в заворот трети на две, но растянулась: передние подходили уже к Инженерной, а хвост только поворачивал с Невского. А тут, на углу, собралось много публики и солдаты — они кричали, теснились к колонне ближе, и стали вырывать последний плакат. „Хвост” был слабоват, а панельной публики много. — Товарищи, не дозволяйте! Буржуазия хочет отнять! — Наше знамя отымают! Отомстим! Тогда от этого хвоста несколько рабочих побежали догонять своих, чтоб вернулись на выручку. Вослед побежал и инженерный юнкер и уговаривал ушедших не возвращаться всем, а только дать малую подмогу, и сейчас он со своими солдатами выручит весь хвост. Но — уже нельзя было отговорить! От главного шествия побежали вооружённые назад, снимая винтовки. Впереди их бежал молодой лет тридцати, с тёмными усами, с красной повязкой на рукаве, но даже не рабочий, не в кепке, а в мягкой чёрной шляпе с полями и довольно интеллигентным лицом, он запомнился свидетелям. И когда увидел, что солдатская ручная цепь мешает им бежать назад, — поднял руку с револьвером и дал выстрел как сигнал. И бегущие рабочие защёлкали затворами, дали нестройный ружейный залп — по солдатам! И вообще — вдоль Садовой, в сторону Невского, в кого попало! И из уговаривающей цепи один солдат в автомобильной форме, Гаркуля, упал мёртвым, и кто-то рядом ранен, — и около них тотчас появилась медицинская сестра, да та самая Женя Шеляховская, что и днём попала в свалку и стрельбу на этом самом перекрестке. И от стрельбы — никто уже не дрался за плакат, а все бросили его, — началась паника во всей массе людей — и невской публики, и рабочих, всё перемешалось, — одни кинулись в кофейную и в синема „Мажестик”, другие падали на тротуары и мостовые, третьи бессмысленно поднимали руки вверх, кто убегал подальше к Гостиному Двору, кто хлынул к завороту Публичной библиотеки, и с ними вместе вооружённые рабочие, и оттуда тоже стреляли наугад, сами не зная, в кого и зачем, от одной непривычки к оружию. Это были уже не залпы, не исполнение команд, — беспорядочная неутихающая стрельба, выстрелов сорок. Как раз сюда, в эту пятиминутную панику, под обстрел, попал и глава городской милиции общественный градоначальник Юревич, и метался со своим адъютантом. Сюда же едва не попали, проезжая в автомобиле, — члены Исполнительного Комитета Дан, Стеклов и Войтинский. Трамвайный вагон удирал от стрельбы через Невский, к Пажескому корпусу. Так стреляли, пока рабочие поняли, что стреляют они одни, больше никто. После того стали уходить. Поле сражения осталось за рабочими, но они сами спешили убираться — и так беспорядочно, что уже не только по Садовой, а и по Невскому к Знаменской, кто куда попал. Думали — будут хватать виновных? Некому. Женя Шеляховская задержала пустой проходящий автомобиль французского министра Тома — и повезла одного раненого солдата в Николаевское училище, где он служил. Минут через двадцать подъехали и ещё автомобили Красного Креста, подбирали раненых. Их было шестеро, из них четверо солдат, одному пуля в голову. Убитых солдат было трое — ещё измайловец, и ещё приехавший с фронта делегат. И один убитый рабочий, но выстрелом сзади — своими. Трупы убитых занесли в „Мажестик”. Медленно возвращалась на перекресток разбежавшаяся публика, с негодующим рёвом и плачем женщин. Офицеры друг друга убеждали гневно: — Что же мы смотрим? Надо же с ленинцами бороться! Кучки собирались где светлее, у фонарей: — Это чёрт знает что! Кто смеет стрелять? — Как можно стрелять в братьев? — Как можно стрелять теперь, когда свобода?! — Зачем они травят наше солдатское сердце? — Образумьте их! Скажите, что это недопустимо! Долго волновались. Спустя час стали ходить патрули от имени Совета рабочих депутатов и энергично требовали: расходиться всем. Всякие демонстрации на два дня запрещены. Публика подчинялась. Ещё ночью, но уже по раннему белому свету, по улицам развешивались воззвания Совета. И городской думы: „... мирное и организованное участие в политической жизни родины...”
Поздно ночью по городу разнёсся слух, что Ленин — покинул Петроград.
Вдрызг изгажено! — на захват центра не хватило сил. Но кажется, кажется — выбираемся. Вчера, когда бушевал весь город, — около особняка Кшесинской было весь день спокойно. Но к шести вечера привалила огромная, правда безоружная, толпа, может быть 10 тысяч? — солдаты, обыватели, интеллигенты, вперемешку, знамёна красные, а лозунги — доверия правительству и против нас, и кричали, вот рядом: „Арестовать шпиона Ленина!” Момент был страшноватый, считался Ленин реально, не придётся ли поплатиться за пролетарское дело. Но тут от Троицкого моста подошли на выручку и наши, вооружённые, и стали рвать тем транспаранты, знамёна и разгоняли прикладами. (Ленин заранее строго распорядился: вблизи особняка никому не стрелять, исключая последней крайности. Хотя и нарушили.) И — погнали тех. Но по Каменноостровскому в это время проходила какая-то вооружённая часть — и те кинулись просить у них защиты. И снова был реально очень опасный момент: не придётся ли спешно покидать дом Кшесинской, пока открыт ещё Кронверкский в одну сторону, архиглупо рисковать жизнью в самом начале борьбы. Но нет, пересидели: та воинская часть заколебалась, помог наш новый хороший молодой прапорщик, и обошлось без стрельбы. Поодаль, на Троицкой площади, начали сколачивать трибуну, слух, что будет выступать Алексинский и ещё кто-то из смердящих социал-патриотов. Но скомандовали нашим не ломать, да и те не появились. Был и слух, что Корнилов послал сюда тысячу гренадеров на усмирение. Но — не пришли. Ещё ж эта гнусная провокация на телефонной станции вчера: будто сами барышни отсоединили телефоны Кшесинской, подлый мещанский способ травли, и прервали всю нашу связь, оставили без связи в самый опасный момент! И так — всю ночь, немота телефонов, осада! Но Ленин приказал не реагировать, подождать, разрядятся события. Опасно критической могла быть ночь — и Ленин не спя (а голова — болит, болит, порошки не помогают), ходя, ходя и строя планы, зарекался: никогда больше не повторить такого вчерашнего мальчишеского промаха, авантюристов останавливать вовремя. Но прошла и ночь спокойно. Наши построили активную оборону: вооружённые рабочие патрули стояли в разных местах, и ходили по площади, по Каменноостровскому, и убеждали собиравшиеся там группы расходиться. А манёвр формировался в голове такой: сегодня, 22-го апреля, с утра, независимо от мер правительства, Корнилова, шагов Совета и ожидаемого воя прессы — утром же поскорее разослать во все редакции нашу новую, третью резолюцию ЦК, этим парализовать нашу вчерашнюю вторую (она в сегодняшней „Правде”, скандал!) — и так перехватить развитие всех страстей. В кризисе играют получасы, а иногда и минуты. Изменения ситуации надо соображать стремительно, и незаметно успевать переступить или повернуть фронт. И так, с утра же, показав одному Зиновьеву, не дождавшись других, поспешил разослать гонцами в газеты новую — третью — резолюцию ЦК (помеченную: 22-го утром), хотя напечатают её только завтра. Но пусть все знают сегодня. Вот. Безусловно соблюдаем постановление ИК о двухдневном запрете митингов! (Соотношение сил с буржуазной массой сейчас таково, что нам это выгодно.) Лозунг „долой Временное правительство” потому не верен сейчас, что без прочного большинства народа на стороне революционного пролетариата он или фраза или объективно сводится к попыткам авантюристического характера. (В порядке отмежевания так и назовём.) Не произошло тут эксцессов и с утра. У памятника „Стерегущему” собралась было толпа человек двести, думали — идут сюда громить (а обыватели думали — это ленинцы собираются), — оказалось же: даёт представление какой-то китаец. Подходили к особняку любопытствующие, сами напуганные, — но инцидентов не произошло. И распорядился Ленин: с балкона сегодня речей не говорить. Теперь, убедясь, что разрядилось, — послали на телефонную станцию Богдатьева и ещё двоих, устроить скандальчик. Богдатьев умеет держаться. Предъявили им там удостоверение от ЦК и грозно потребовали назвать телефонисток, примем решительные меры против таких забастовок. Управляющий телефонной станцией сразу струхнул: администрация ничего не знает, это собственный почин телефонисток. — Назовите виновных! — Сейчас выяснить невозможно, ознакомьтесь с техникой их работы. Пошли наши в аппаратную — эти шлюхи подняли шум и свист: „Вон отсюда! Долой ленинцев! Гнать их в шею!” И вдруг, провокаторски кем-то вызванный, на телефонную станцию прибыл наряд в 50 солдат, а их офицер: „Кого тут арестовать?” И хотели арестовать группу Богдатьева, нахальство! Но начальник станции заверил, что никого не надо, уладят сами. Солдаты ушли, Богдатьев пошёл в городскую управу и те нахлобучили телефонисток: исполнять служебные обязанности без политических предубеждений! Принесли все утренние газеты. И они ясно показали, что правительство ничего предпринять не в состоянии. Вся буржуазная пресса, конечно, струсила: никто не посмел обвинить в стрельбе — ленинцев, все возмущались, кричали, но неизвестно против кого. (Понимают, что и их сотрудникам можно морду набить. Да перестанут наборщики их набирать.) И Корнилов, вчера остановленный Советом, поджал хвост. А „Рабочая газета”, а „Дело народа” (при умелости их тоже можно использовать) проявили очень положительный гнев, но всё — против правительства и против кадетов, всколыхнувших погромные настроения. Меньшевицкий ОК опубликовал постановление о кризисе — большевиков тем более не назвал. И „Известия” напечатали аршинно, сами себя пугая: „Провокаторские выстрелы” — но благоразумно не выставляя обвинений никому конкретно: „Будет тщательно расследоваться при участии ИК”. Так что самый острый момент прошёл. Острый момент прошёл — а кризис, может быть, и не кончился. В завтрашней „Правде” напечатать так: подавляющее большинство рабочих манифестантов понимало и несло „долой Временное правительство” исключительно в том смысле, что когда рабочие завоюют в народе большинство. Не давайте же сбить себя одиночкам, склонным торопиться и раньше прочного сплочения большинства восклицающим „долой Временное правительство”. Мы вовсе не бланкисты, мы не сторонники заговора! Что может быть нелепее сказки, будто мы „разжигали” гражданскую войну, когда мы самым точным и формальным образом объявили, что центром тяжести считаем терпеливое разъяснение? До тех пор, пока капиталисты не перешли к насилию над Советами, — до тех пор наша партия будет проповедовать отказ от насилия вообще! А тем временем вожди этого Совета ведут себя с поганым тупоумием. Они виноваты даже не в том, что не взяли власти, но в „том, что теперь ломают комедию, будто они „победили правительство”. Да не имеют они никто никакой партийной выработанной линии, оттого и дают себя запугать. Они, по сути, поддержали империалистическую ноту, а сегодня, скоты, в награду кадетам, ещё проголосуют и за заём, — уж это будет полная и безусловная измена социализму! Коллонтай с возмущением рассказывала о вчерашнем подлом советском спектакле, которого ей не удалось повернуть. (И о Чернове, оценила его по речи: какой он мямля. Это и прекрасно! Сильный вождь эсеров был бы нам в мелкобуржуазной стране гораздо опасней любого меньшевицкого. Пустопорожний Чернов, у него всегда одна беллетристика, никогда он ничего не сделал и не сделает. Кажется, оба они с Лениным всю жизнь были только эмигрантскими журналистами? только писали? Но как по-разному: Ленин через писания физически организовал партию.) Да, вчера к ночи были часы, когда казалось, что мы проиграли. Но уже сегодня надо признать, что это не так. Мы не могли победить, потому что не успели мобилизоваться. Переоценили успех 20 апреля — и 21 недостаточно организовали демонстрации. Чего-то мы ещё, значит, не умеем. Во время кризиса проявилось, что сплочение пролетарских сил ещё недостаточно. За Невской, за Нарвской заставой никого не подняли. Из Кронштадта с опозданием прибыло всего 150 штыков, этим дела не сделаешь, пригодились только агитаторами по казармам. А чего стоит этот позорный эпизод, у Екатерининского канала, когда рабочие отдавали винтовки солдатам! Тем более сказалась мелкобуржуазная сущность солдат, опрометчиво было понадеяться, что они способны на революционную волну. (И сколько от них угроз Ленину!) Произошло вот что: в первый день мелкобуржуазная масса колебнулась от капиталистов к рабочим — а мы не сумели использовать. А через день снова пошла за вождями Совета. А трагическое опоздание гельсингфорсского Совета! — только сегодня его телеграмма в Петроградский Совет, что по первому требованию готовы свергать Временное правительство. Знать бы это на день раньше! Большая, большая ошибка, что у нас в эти дни не было спевки с гельсингфорсским Советом! В Петрограде мы не выиграли, да. Но и не проиграли. Напротив, в эти дни мы узнали свою силу. И способность передвигать массы. „Рабочая газета” чертыхается, что это безответственное подстрекательство — предложение Совету брать власть. На Совете теперь кричат, что „большевики не в состоянии взять власть в свои руки”. Да почти и в состоянии! Вот таких союзников, как Кронштадт, как Гельсингфорс... Организация, организация и ещё раз организация пролетариата! И в первую очередь — Красная гвардия! — в эти дни она оказалась не готова, прошляпили! Форсировать! (На городской конференции не обсудили её — а на всероссийскую и не вынесем: не болтать надо, а дело делать скорей.) И вот открылся наш серьёзнейший просчёт: мы совершенно упустили пропаганду и агитацию среди городской прислуги и городских чернорабочих — а именно на них в значительной степени вчера опёрлась буржуазия. Отнять у неё прислугу! — лозунг момента. Обратить особое внимание на домашнюю прислугу! Великое значение всяких кризисов — что они отметают политический сор — и вскрывают истинные пружины классовой борьбы. (Писал, писал для „Правды”.) Запрещены уличные демонстрации — но всюду принимать и рассылать резолюции, благоприятные для нас! Усилить войну резолюций! Весь вопрос сегодняшнего кризиса — что соглашение Совета с Временным правительством оказалось пустой бумажкой. Вожди Совета пошли на компромисс, сдав целиком все свои позиции. „Заткнуть” этот кризис новой декларацией можно, но ничего кроме вреда не получится. Массовые представители оборончества искренно не хотят аннексий — и вот почему были так возмущены нотой. Насколько мы были правы, говоря о добросовестном оборончестве масс в отличие от оборончества вождей. Против роковой ошибочности революционного оборончества действовать исключительно методами товарищеского убеждения. Все силы — делу воспитания, просвещения и сплочения отсталых на каждом заводе и в каждом квартале! Повторение подобных кризисов — неизбежно. (Скоро, скоро повторим.) Признают ли широкие массы „инцидент исчерпанным” — покажет будущее. Урок ясен, товарищи рабочие! — за первым из кризисов последуют другие! Наша задача — не принимать участия в игре двоевластия. Выхода нет, кроме всемирной рабочей революции! Всемирная рабочая революция явно нарастает у нас, у немцев и в ряде других стран! Пролетариат открывает путь в светлое будущее для всех трудящихся! Но теперь на конференции не исключена атака от левых большевиков. Предусмотреть и это. Товарищи, у некоторых может явиться мысль, не отреклись ли мы от себя: ведь мы пропагандировали превращение империалистической войны в гражданскую — а теперь говорим: разъяснение массам? А потому, товарищи, что сейчас — переходный период, вооружённая сила у солдат, а Милюков и Гучков ещё не применили насилия. И вот — мирная терпеливая классовая пропаганда. Теперь всякая другая борьба вредна, кроме политического просвещения и воспитания. Кричать сейчас о насилии — бессмыслица. Наша задача сейчас — не ниспровержение Временного правительства, оно держится доверием мелкой буржуазии и части рабочих масс, — а организация и тщательное разъяснение классовых задач. Если мы будем говорить о гражданской войне прежде, чем люди поймут её необходимость, — то мы впадём в бланкизм. Мы — за гражданскую войну, конечно! В этом — гвоздь! Но только тогда, когда она ведётся сознательным классом. А пока — мы отказываемся от этого лозунга. Но только — пока. Аргументы созревали в голове раньше, чем появлялся случай публично их произнести. Но это лучше, чем когда не сказанные вовремя мучительно догорают потом в груди.
ДОКУМЕНТЫ — 15
22 апреля
ГЕРМАНСКИЙ ПОВЕРЕННЫЙ В ДЕЛАХ В БЕРНЕ — В М.И.Д. БЕРЛИН
Эмигрантский комитет в Цюрихе просит гарантию, что в течение месяца будет отправлен и еще поезд со 150-200 эмигрантами. Такая гарантия облегчила бы подбор для ближайшего поезда особо подходящих эмигрантов, с тем, чтобы других убедить поехать позже. Надежное доверенное лицо (социалист) усиленно советует разрешить важнейшим эмигрантам проезд через Германию до возвращения Гримма, который мог бы помешать отъезду. В свое время Гримм из страха перед Антантой пытался задержать отъезд ленинской группы. Может быть, можно задержать Гримма в Стокгольме?..
Иск о выселении Ленина и др. из особняка Кшесинской. Присяжный поверенный Хесин обратился к мировому судье 58 участка... Ответчики: ПК РСДРП, ЦК РСДРП, районный комитет партии с-р, кандидат прав Н.И.Ульянов под литературным псевдонимом Ленин...
За последнее время выступления Ленина обобщаются с анархистскими. Считаем нужным заявить, что, называя себя коммунистом, Ленин не порывает с государственным социализмом... а потому совершенно чужд анархизму. Кроме того, многие анархисты считают проезд Ленина через Германию неудачной демонстрацией. Протестуем против вульгарного понимания анархизма. Секретариат петроградского клуба анархистов ... Общее собрание больных петроградского военного клинического госпиталя единогласно выразило своё негодование против деятельности Ленина и его последователей, которые вносят смуту и содействуют интересам врага.
БОЙТЕСЬ ЭКСЦЕССОВ! ... Над ленинцами нависла опасность народного самосуда. Скажем сразу: было бы несчастьем для революции и позором для свободного народа, если бы имел место какой-нибудь насильственный акт, какой-нибудь эксцесс против Ленина или „Правды”... Народные массы так недавно осчастливлены освободительной революцией, душа рядового русского человека так расцвечена красками свободы, что всякое слово, грозящее анархией, принимается как опасность... Ленин сейчас не мог быть понят иначе как проповедник анархии. Но бестактная полемика с Лениным некоторых органов печати, подозрения в „германофильстве”, подозрения ни на чём не основанные... только помогают подлинным провокаторам сыграть контрреволюционную игру... И кто призывает к расправе с Лениным — вот подлинная агитация к гражданской войне. Насилие над противником нашей мысли было бы преступлением против свободы. Мы будем бороться с Лениным на столбцах нашей газеты. (А. Вершинин, „Биржевые ведомости”, 17 апр.)
Уважаемый Mikhail_fr! Если не Вас не затруднит, пожалуйста опубликуйте ссылку на полный текст того, что Вы тут написали. Очень хочется прочитать в полной версии.
Отправлено: 21.09.10 01:25. Заголовок: Из фильма, на мой вз..
Из фильма, на мой взгляд, вполне понятно, что Иосиф Джугашвили и Адольф Шикельгрубер примерно одного плана "друзья". Второй даже хотел оставить первого, гауляйтором в Москве (высказывание зафиксированно на пленке), ибо тот, без всяких приказаний неплохо справлялся с работой по уничтоженнию собственного населения.
А в целом, думаю, что эксперимент еще продолжается. Теперь решили увеличить колличество населения за счет гасторбайторов из Средней Азии. А может "улучшить" генофонд? В больших городах, это не просто бросается в глаза, от этого уже тошнит! Фирма Рамадан...ского работает на полную катушку. Только непонятно для чего? Если есть соображения - поделитесь.
"В брежневские годы Запад обрушил на советское общество мощнейший поток информации (скорее, дезинформации) о жизни на Западе, западной культуры (скорее, массовой псевдокультуры), идеологии, пропаганды западного образа жизни и критики образа жизни советского. И надо сказать, что он нашел тут благоприятную ситуацию. Советский идеологический аппарат оказался не в состоянии ему противостоять. Никакие усилия советской контрпропаганды и карательных органов (в том числе глушение западных радиостанций и аресты) не могли остановить это наступление Запада на души советских людей. Последние, в особенности — образованные и привилегированные слои, испытали такое влияние Запада, какого до сих пор не знала не только советская, но и досоветская русская история. Оказалось, что советские люди не имели защитного иммунитета против такого влияния.
Бесспорно, западная пропаганда, имея целью идейное и морально-психологическое разложение советского общества, приносила и обширную просветительскую информацию о Западе и мировой культуре. Но она тонула в общем потоке западной идеологии, играла роль в гораздо большей степени разрушительную, именно тлетворную.
Запад, по многочисленным каналам ворвавшись во внутреннюю жизнь советского общества, нанес ему такой психологический и идеологический ущерб, с каким советскому обществу пришлось столкнуться впервые. Запад нанес удар по фундаментальным принципам идеологии насчет преимуществ советского строя и образа жизни перед западным. Запад способствовал смещению интересов людей в сторону чисто материальных потребностей и соблазнов. Запад в огромной степени способствовал расцвету коррупции в правящих слоях общества, вплоть до самых высших". Зиновьев. А. Русская трагедия.
Отправлено: 01.06.11 13:01. Заголовок: Антитеза, очень хоче..
Антитеза, очень хочется спросить. А лично вы бывали за границей рубежей нашего кардона? Если бывали, то в какой стране и когда в последний раз? Поймите правильно, я не собираюсь вас подкалывать. Просто считаю - что самый лучший способ познания - это личный опыт. Мне было бы интересно с вами об этом подискутировать. Сразу оговорюсь - у меня богатый опыт жизни в т.н. капстране (Франция).
Отправлено: 02.06.11 00:01. Заголовок: Вероятно здесь дело совсем в другом?
Антитеза пишет:
цитата:
"В брежневские годы Запад обрушил на советское общество мощнейший поток информации (скорее, дезинформации) о жизни на Западе, западной культуры (скорее, массовой псевдокультуры), идеологии, пропаганды западного образа жизни и критики образа жизни советского.
Странно, я как раз из того поколения, которое застало Брежнева, Андропова, Черненко , но ни какого идеологического влияния запада не ощютил. Когда умер Брежнев мы смотрел кино в кинотеатре "Октябрь", включили свет. Все подумали, что сейчас будут проверять документы, и выяснять почему в рабочее время столько много посетителей кинотеатра. Правда мы были еще 15-16 летние подростки и часто прятались за шторы, чтобы посмотреть следующий фильм бесплатно.
Помню в ночь на пасху, ради интереса, по стене, со стороны реки Псковы залезли в Псковский кремль. Дальше ситуация напоминала сюжет из фильма "Иван Васильевич меняет профессию" - нас около двух часов ловила милиция. Правда было уже темно и задержали немногих. А было нас человек 20. "Да высока стена со стороны реки Псковы- легче было залесть в кремль - чем спускаться обратно".
Помню после потасовки в ДК, что рядом с Пед. институтом, Завелических и Запсковья на ББС обьявили, что это было выступление против советской власти. Да перевернули машину с сотрудниками МВД. А, что такое ББС, думаю мало кто знал.
Вероятно здесь дело совсем в другом?
А Вас с Васильком нужно отправить в тур по Скандинавии, что бы вы наконец посмотрели, что такое социализм. Причем он там существует уже давно. Ищите спонсоров.
Лирическое отступление: Причем Василь мог бы сыграть сцену при задержании, не хуже Сухарукова. (Брат 2)
Уважаемые оппоненты! Вы правы, я не была за границей! Хотя в результате своей деятельности я общаюсь со многими иностранными гражданами, бывшими русскими эмигрантами. Я им не завидую, хотя все они восхищаются своими странами, своей демократией и свободами. Но как потом выясняется это только на первый взгляд. Оказывается что и там очень много своих проблем. И жизнь у них далеко не сахарная и райская, как тут стараются представить. Ну, убедите меня в обратном! Что у них равные права для всех граждан, большой социальный пакет, высокая нравственность, гуманизм и пр.
Что у них равные права для всех граждан, большой социальный пакет, высокая нравственность, гуманизм и пр.
Уважаемая "антитеза" в отличии от некоторых стран, правительства, в первую очередь заботится о коренном населении - своем собственном. В противном случаи, властные полномочия правительства, очень быстро истекают. Во многих странах патриотизм и национализм это синонимы, и в этом нет ничего особенного.
Во вторых, гражданином другой страны можно стать, как правило, не раньше 10 лет в ней пребывания, в различных статусах, даже располагая недвижимостью.
Представте себе: если завтра в вашу квартиру или дом поселить 23 таджика на равных правах.
Гуманизм и нравственность - это могут быть личные качества отдельного человека, говорить про них на уровне целой страны не имеет смысла... А права - это записано в конституции и охраняется законом. Чтобы убедиться в этом (или в обратном...), надо, разумеется, пожить в той или иной стране. Так же как и социальный пакет - в странах где социализм давно в действии (скандинавские, Франция, Германия...) сушествуют госмеханизмы обеспечивающие каждому человеку материальную поддержку в случае отсутствия ресурсов. И это существует не из "высоких" целей, просто это защищает государство от социальных потрясений.
Просто для каждой страны, для каждого народа есть "его" госустройство... если это госустройство "соответствует" стране и народу - страна и народ живут, как говорится, и процветают. Если не соответсвует (например - насильственно насаждено в целях захвата власти и тд) - стране и народу приходится плохо....
Для меня это большая новость, что в этих странах социализм!
На это дело Шендоровича процитирую:"Воздухом свободы, иногда , надувают!" Хотя мнение такое бытует о "монархическом социализме" в Швеции,например. Как оно Вам, господа "политогоги"?
Отправлено: 02.07.11 20:43. Заголовок: И да убережет проведение население от новых поводырей.
Сегодняшние события в Беларуси, некоторым образом перекликаются с отдаленным прошлым 1937-1954 годов, в СССР. В связи с чем, стоит заглянуть в не столь отдаленное прошлое. Глубокое впечатление, оставляет фильм "Снег судьба моя", и это было не рядовое, а массовое явление. Таким образом была устроена вся система. И да убережет проведение граждан от новых поводырей.
"Определяя повышенную убыль советского населения в 40-50 млн, г-н Максудов делает вывод: «Эта огромная цифра — цена чудовищного эксперимента власти над населением». Разумеется, мы не собираемся отрицать очевидный факт, что определенная часть этих людей стала жертвами репрессий и всякого рода «экспериментов» (коллективизация и др.). Но ведь мой оппонент включает в это число 10-12 млн. умерших и погибших во время гражданской войны и даже все людские потери в период Великой Отечественной войны (26,6 млн.). Интересно, с каких это пор людские потери в тяжелых и кровопролитных войнах стали зачисляться в разряд «цены чудовищного эксперимента власти над населением" ............?
Сегодняшние события в Беларуси, некоторым образом перекликаются с отдаленным прошлым 1937-1954 годов, в СССР
Вам показалось,Командор... Или уже очко играет...У сожалению Батька-не Сталин,у которого работал весьма эффективно Лаврентий Павлович. А посему,мажете немного расслабиться. Сегодня за Вами не придут.Но придут,это однозначно!
Грабежи, разбойные нападения на магазины, склады, учрежде- ния советской власти, убийства советских руководителей, активи- стов, сотрудников правоохранительных органов и простых граждан, уничтожение транспортных средств, запугивание населения – так действовали отряды Павловского, Васильева, Эрдмана, так же по- ступали банды грабителей, конокрадов, дезертиров и уголовников. Безусловно, что для советской власти подобная деятельность пред- ставляла реальную угрозу, особенную обеспокоенность вызывали районы «массового распространения бандитизма» либо приграничные территории, в которых действовали «переходящие бандформи- рования, поддерживаемые мировым империализмом и контррево- люцией».
Отправлено: 25.11.11 10:13. Заголовок: Члены отрядов Савинк..
Члены отрядов Савинкова набирались в различных военных ла- герях в Польше, Сербии, Болгарии, Эстонии, Латвии. Один из чле- нов такого «савинковского» отряда, захваченный во время «банд- налета» на территорию Псковской губернии, в своем дневнике так описывал этот процесс: «В лагерях (здесь речь идет о польском лагере Шапиорно – А. С.) устраивались митинги, раздавалась анти- советская агитационная литература… Вербовка и запись в отряды проводилась сотрудниками Савинкова… В отряд (здесь речь идет об отряде Васильева, совершившем налет на территорию Псков- ской губернии в октябре 1921 года – А. С.) записалось человек 80… выдали аванс… отряд разделили на 4 взвода. Задание отряда было подготовить восстание крестьян и действовать по своему усмотре- нию… Вешать коммунистов, мешать сбору продналога и разру- шать железные дороги… Разбрасывать прокламации среди населе- ния… каждому были выданы, как обязательные, два фунта прокла- маций»70. Подобных отрядов, действовавших с территории Польши, Эстонии, Литвы и Латвии, было довольно много, только соедине- ние Эрдмана и Васильева, располагавшееся на границе между Вильно и Великими Луками, насчитывало до 3500 человек, а Лат- вийская организация «Народного союза защиты родины и свобо- ды», по данным ВЧК, насчитывала до 10 000 человек. Вдоль грани- цы располагались более мелкие формирования и бандгруппы – по 50–200 человек71. Практически все они имели более или менее со- гласованные планы деятельности, были вооружены французскими винтовками и готовы к совершению рейдов по территории СССР. «Повстанческим отрядам» ставилась задача организации зеленых банд, которые должны стать опорными базами для дальнейшей деятельности. Этими формированиями проводилась и разведыва- тельная деятельность в советском тылу, вербовались крестьяне, жители небольших городов, представители небольшевистских пар- тий, собиравших и передававших за границу разнообразную ин- формацию. Контрразведчики РОВСа и Савинкова пытались создать разведывательно-подрывную сеть в приграничных районах респуб- лики для облегчения деятельности крупных отрядов и проведения диверсий. (ПО материалам научной конференции "Международное сообщество и глобализация угроз безопасности". Комментарий: А теперь все стали белыми и пушистыми.
Беседа Сталина с А.М. Коллонтай* (ноябрь 1939 года) из "Сталин И.В. Cочинения. – Т. 18.":
"Многие дела нашей партии и народа, будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР - в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено прежде всего на разрыв этой дружбы, на открыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы. С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, только на какое-то время. Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций. В целом в будущем развитие пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что особенно взбудоражится Восток. Возникнут острые противоречия с Западом. И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом"
(И. В. Сталин. Из записи беседы с А. Коллонтай)
И. В. Сталин по возвращении с Тегеранской конференции в 1943 году, как вспоминал Главный маршал авиации А. Е. Голованов, говорил: «Я знаю, что когда меня не будет, не один ушат грязи будет вылит на мою голову. Но я уверен, что ветер истории все это развеет» (Полководцы. М., 1995, с. 31).
Уместно вспомнить и рассказ знаменитой революционерки, посла СССР в Швеции Александры Михайловны Коллонтай. В ее архиве, как свидетельствует профессор М. И. Труш, сохранилась запись беседы со Сталиным в ноябре 1939 года, т. е. накануне советско-финляндской войны. Текст смотри выше. http://militera.lib.ru/research/solovyov_suhodeev/01.html
Таким образом,про мусор и ветер истории Сталин говорил в беседе с Головановым,а не с Коллонтай. Я допустил неточность.
Трудно представить, что он стал бы говорить что-либо другое. Ну например: Я пришел в выводу, что необходимо укреплять границы молодой республики. И я не вижу другого способа, как зачистить приграничные районы от коренных жителей (поляков, финнов, немцев), дав им день на сборы вещей отправить в Караганду. Сила СССР в дружбе народов. Следует разбавить эти поселения народами Кавказа (калмыками, ингушами,чеченцами, карачаевцами, балкарцами, крымскими татарами, ногайцами, турок-месхетинцами, понтийских греками, болгарами, крымских цыганами, курдами). Кто то скажет, что следует наказывать и карать заговорщиков, а я скажу: нет народа - нет и заговорщиков. (Это то, что Сталин должен был сказать) ogranschik, Вы не задумывались, какие затраты несло государство проводя эту депортацию. Поломанные человеческие судьбы, загубленные человеческие жизни.
ogranschik, Вы не задумывались, какие затраты несло государство проводя эту депортацию. Поломанные человеческие судьбы, загубленные человеческие жизни.
Я не просто задумывался,я знаю причины выселения определённых народов. Полагаю,что их знаете и Вы.Истинные причины,а не те,про какие голосят общечеловеки. Знаете,но продолжаете фиглярствовать. Впрочем,каждому своё... Действия депортируемых были враждебны государству.А это карается по законам военного времени только высшей мерой. Но предателей(а они таковыми и были)выселили,оставив им жизнь... А Вы тут голосите о ужасном и кровавом Сталине... Может пора закругляться? Неужели Вы думаете,что можете бесконечно лить ушаты грязи и быть безнаказанным?
Неужели Вы думаете,что можете бесконечно лить ушаты грязи и быть безнаказанным?
Что-то сродни чекистской этике. Кто не с нами - тот против нас. Вы желаете быть все время на коне, утверждая маузером свой порядок. Но признайтесь, что весь мир развивается, и в соревновании систем коммунистическая проиграла по всем параметрам. И ведь самый сокрушительный удар был нанесен диктаторскими, человеконенавистническими подходами к идее равенства...
Отправлено: 30.11.11 20:00. Заголовок: Коллонтай (или Колонтай)
ogranschik пишет:
цитата:
Кстати,Коллонтай,а не Колонтай...
Александра Михайловна Домонтович родилась в Петербурге в обеспеченной дворянской семье, своими корнями уходящей к средневековому князю Довмонту Псковскому. Отец Александры Михайловны, высокопоставленный генерал Михаил Домонтович, принимал участие в русско-турецкой войне 1877—1878 и был Тырновским губернатором в Болгарии в 1878—1879; мать, Александра Масалина-Мравинская, была дочерью финского фабриканта, торгующего лесоматериалами.
В молодости Александра Домонтович выступила против решения родителей выдать её за адъютанта императора и вышла за дальнего родственника, выпускника Военно-инженерной академии, бедного офицера Владимира Коллонтай (1893). Через пять лет она была вынуждена оставить мужа и сына, чтобы участвовать в революционном движении.
Коллонтай I (или Колонтай) литовский дворянский род, герба того же имени, происходящий из брянских бояр; восходящий к концу XV века. Из этого рода происходил Гуго К. (см. соотв. статью). Род К. внесен в VI часть родословной книги Гродненской и Минской губерний.
Вы лучше расскажите, как Вы выполняете ритуальный обряд поклонения кумиру (Ст- ну)? Занимаетесь ли самобичеванием? О великий вождь ....
Первоисточник «Все это ляжет на плечи русского народа. Ибо русский народ – великий народ. Русский народ – это добрый народ. У русского народа – ясный ум. Он как бы рожден помогать другим нациям. Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него – стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Потому ему и тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ – неодолим, неисчерпаем». ???
Но предателей(а они таковыми и были)выселили,оставив им жизнь...
Очень старый анекдот вспомнился. "Сталин был великий гуманист! Вот сидит Сталин у дороги, а мимо мальчик идет... - Иди пока мальчик - говорит Сталин. А ведь мог и зарезать..."
В том и дело, что угроз существованию Российского государства существовало множество, вспомнить хотя бы 1812г. Но тогда не было "отца народов", стало быть недостойно упоминания. Не вписывается в некую примитивную религиозную концепцию....
Отправлено: 01.12.11 09:05. Заголовок: Что есть правда и чт..
Что есть правда и что истина? Из книги Савинкова "Конь вороной" [more]` 3 марта.
Истины нам знать не дано. Но то, что мы знаем, разорвано на две части. Одна у них, другая у нас. Не всякое слово облечется в живую плоть, но всякое может изойти кровью. Их слово изошло ею. Пролились не реки, а океаны. Во имя чего? Ольга говорит: во имя братства, равенства и свободы. Ей снится сон. Сон снится и мне. А явь? Не суета ли сует? Я поднял меч. Я не мог его не поднять, — не мог, потому что я сын России. А теперь? Друзья мои и искренние отступили от меня, и ближние мои стоят вдали. Я близок к падению, но скорбь моя всегда передо мною».
4 марта.
Я, конечно, вернулся к ней. Ее комната тоже чужая. Слишком голые стены. Слишком наглый, слишком обидный портрет. — Ольга, сними. Она послушалась. Она снимает золоченую раму. Потом садится и берет мою руку. — Хочешь, Жорж, я погадаю тебе? Я не верю в гадания. И я не верю, что она хочет гадать. Я говорю: — Не надо… Ты где-нибудь служишь? — Служу. — Где? Она называет какой-то «ком». Попечение о детях. О «пролетарских» детях, конечно. — В партии? — Да. Я вешал за партию… Я молчу. Она тоже долго молчит. — Жорж… — Что, Ольга? — Так где же, по-твоему, правда? Ведь не в белых же? — Нет. — Не в зеленых же? — Нет. — Не в старых же партиях? — Нет. —Так где же? — Не знаю… На заводе, в казарме, в деревне, у простых и неискушенных людей. Но не в вас.
Отправлено: 01.12.11 19:12. Заголовок: Весь большевизм держ..
Весь большевизм держался на порочном разделении ОНИ и МЫ.. Выискивание врагов стало обязательным условием тоталитарных систем.. Сталин все свои деяния обосновал борьбой с вымышленным ВРАГОМ..... Если врага не было, он легко назначал на роль врагов врачей, евреев, детей врагов народа, контрреволюционеров, троцкистов и прочих..., не важно КТО, важнее чтобы ВРАГ БЫЛ! Без ВРАГА система не могла бы подогреваться и существовать. И Брежневская эпоха вся держалась на противостоянии мировому империализму, мы - ОСОБЕННЫЕ, а ОНИ - ТА-А-КИЕ!!!!.... Теперь Огранщики и Ромы-Гриши-Васильки ищут врагов... в либералах, в демократах, в пид-стах, во всех, кто по мнению Огранщиков, мешает строить счастливое настоящее и светлое будущее... Васильки-Огранщики, а если предположить, что у Вас нет врагов? Вы не пробовали?
Поймите наконец-то - ВСЕ ЛЮДИ ОДИНАКОВО ХОРОШИЕ. Всё остальное - фашизм и человеконенавистничество.
Михаил,поймите наконец то - ВСЕ....Сталин,Ленин,Гитлер,Муссолини,Мубарак,Асад,Усама - ОДИНАКОВО ХОРОШИЕ. Всё остальное - фашизм и человеконенавистничество
Кобзарь, желаете уточнить, есть ли у меня враги? Или спросить, кого я люблю? Всех людей доброй воли, желающих мира и не отнимающих у других тех же прав. К насильникам отношусь с осторожностью, к провокаторам - с сожалением и некоторой брезгливостью... Идейными противниками считаю лишь тех, кто сеет вражду и рознь между людьми, как то Аншаков или Спиреденков - я видела как они выступали во время слушаний по Замковой горе. И если до Замковой горы я была политически нейтральна, то события тех дней мне особенно выразительно дали понять, что я не смогу быть в одной партии со Спиреденковым или Аншаковым - мы идейные антагонисты. Хотя, по-человечески, мой гуманизм распространяется и на этих людей, если бы они голодали или были изранены - я не отказала бы им в помощи..., даже при абсолютном убеждении, что они меня пристрелят... Мой ответ удовлетворил Вас? Успеха на избранном поприще!... Вам осталось до 4-го?..или Вас надолго к нам?... Я буду без Вас скучать.
Васильки-Огранщики, а если предположить, что у Вас нет врагов? Вы не пробовали?
ЛЁгко,мадам... И потом. Врагам не мщу я,с годами они сами умирают...
Лучше почитайте нижеследующую статью.Я специально для Вас её выкладываю... полностью.
Важнейшая правда о сталинской экономике!
П.Краснов
Наверное, если бы я сам прочитал лет пять-шесть назад такой заголовок, то сразу решил бы, что речь идет о ликвидации предпринимателей, как класса, перевоспитании на Беломорканале, наказаниях в ГУЛАГе и прочем «кошмарении малого бизнеса». Ну, как же может быть иначе - Сталин, строительство социализма, НЭП давно прикрыт, плановое хозяйство - какое тут может быть частное предпринимательство? А оказалось - могло быть.
И очень даже мощно развивалось это предпринимательство при товарище Сталине, пока Хрущев в 1956 году не прикрыл и ликвидировал этот сектор народного хозяйства вместе с приусадебными участками (которые, кстати, при Сталине были до 1 гектара).
Я впервые заинтересовался темой предпринимательства в сталинские времена, когда просматривал многотомное издание документов НКВД периода Великой Отечественной войны. Там был представлен рапорт старшего майора (было такое звание) НКВД о состоянии дел на заводе, выпускающем артиллерийские снаряды. Рапорт чисто статистический, столько-то тысяч готовых снарядов на складах, столько-то тысяч - в процессе производства, материалов для производства снарядов - столько-то, на такой-то период работы. Все понятно, рутинно, но неожиданным было то, кому принадлежит производство - производственной артели! А ведь речь шла о выпуске десятков тысяч снарядов, мощном производстве!
Мое детство прошло в хрущевское время, поэтому отношение к артелям было, как обычно в те времена, пренебрежительное: «Подумаешь, ширпотреб, подумаешь, артель «Красная синька», чепуха какая!». Вот государственное предприятие - это серьезно! А после прочтения этого рапорта начал интересоваться и старался понять - а каким же оно было, советское, сталинское предпринимательство, артельное производство? Первым делом вспомнилось - по прочитанным мемуарам оружейников-конструкторов и производственников - что в осажденном Ленинграде, например, знаменитые автоматы Судаева делались в артелях. А это значит, что артели располагали машинным парком, станками и прессами, сварочным оборудованием, достаточно высокой технологией. Потом начал искать сведения об артелях - и узнал удивительные вещи. Оказалось, что при Сталине предпринимательство - в форме производственных и промысловых артелей - всячески и всемерно поддерживалось. Уже в первой пятилетке был запланирован рост численности членов артелей в 2,6 раза. В самом начале 1941 года Совнарком и ЦК ВКП(б) специальным постановлением «дали по рукам» ретивым начальникам, вмешивающимся в деятельность артелей, подчеркнули обязательную выборность руководства промкооперацией на всех уровнях, на два года предприятия освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием - единственным и обязательным условием было то, что розничные цены не должны были превышать государственные на аналогичную продукцию больше, чем на 10-13% (и это при том, что госпредприятия находились в более сложных условиях: льгот у них не было). А чтобы у чиновников соблазна «прижать» артельщиков не было, государство определило и цены, по которым для артелей предоставлялось сырье, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты: коррупция была в принципе невозможна. И даже в годы войны для артелей была сохранена половина налоговых льгот, а после войны их было предоставлено больше, чем в 41-м году, особенно артелям инвалидов, которых много стало после войны... В трудные послевоенные годы развитие артелей считалось важнейшей государственной задачей. Я читал воспоминания своего ровесника об отце, руководителе крупной и успешной артели, коммунисте, фронтовике. Ему поручили организовать артель в небольшом поселке, где он жил. Он съездил в райцентр, за день решил все оргвопросы и вернулся домой с несколькими листками документов и печатью новорожденной артели.
Вот так, без волокиты и проволочек решались при Сталине вопросы создания нового предприятия.
Потом начал собирать друзей-знакомых, решать, что и как будут делать. Оказалось, что у одного есть телега с лошадью - он стал «начальником транспортного цеха». Другой раскопал под развалинами сатуратор - устройство для газирования воды - и собственноручно отремонтировал. Третий мог предоставить в распоряжение артели помещение у себя во дворе. Вот так, с миру по нитке, начинали производство лимонада. Обсудили, договорились о производстве, сбыте, распределении паев - в соответствии со вкладом в общее дело и квалификацией - и приступили к работе. И пошло дело. Через некоторое время леденцы начали делать, потом колбасу, потом консервы научились выпускать - артель росла и развивалась. А через несколько лет ее председатель и орденом за ударный труд был награжден, и на районной доске почета красовался - оказывается, при Сталине не делалась разница между теми, кто трудился на государственных и частных предприятиях, всякий труд был почетен, и в законодательстве о правах, о трудовом стаже и прочем обязательно была формулировка «...или член артели промысловой кооперации».
И какое же наследство оставил стране товарищ Сталин в виде предпринимательского сектора экономики?
Было 114000 (сто четырнадцать тысяч!) мастерских и предприятий самых разных направлений - от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности. На них работало около двух миллионов человек, которые производили почти 6% валовой продукции промышленности СССР, причем артелями и промкооперацией производилось 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки. В предпринимательском секторе работало около сотни конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института. Более того, в рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система! Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья.
И артели производили не только простейшие, но такие необходимые в быту вещи - в послевоенные годы в российской глубинке до 40% всех предметов, находящихся в доме (посуда, обувь, мебель и т.д.) было сделано артельщиками. Первые советские ламповые приемники (1930 г.), первые в СССР радиолы (1935 г.), первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой (1939 г.) выпускала ленинградская артель «Прогресс-Радио».
Вот как развивалось предпринимательство при Сталине. Предпринимательство настоящее, производительное, а не спекулятивное. Предпринимательство со светлой головой и трудовыми руками, которое открывало полный простор инициативе и творчеству, и которое делало экономику сильнее, шло на пользу стране и народу.
Предпринимательство, которое находилось под опекой и защитой государства - о таких реалиях «демократии», как рэкет, «крышевание», коррупция, в сталинские времена и не слыхал никто. И в этих условиях предпринимательство росло и крепло.
Ленинградская артель «Столяр-строитель», начав в 1923 году с саней, колес, хомутов и гробов, к 1955 году меняет название на «Радист» - у нее уже крупное производство мебели и радиооборудования. Якутская артель «Металлист», созданная в 1941 году, к середине 50-х располагала мощной заводской производственной базой. Вологодская артель «Красный партизан», начав производство смолы-живицы в 1934 году, к тому же времени производила ее три с половиной тысячи тонн, став крупным производством. Гатчинская артель «Юпитер», с 1924 года выпускавшая галантерейную мелочь, в 1944-м, сразу после освобождения Гатчины делала остро необходимые в разрушенном городе гвозди, замки, фонари, лопаты, к началу 50-х выпускала алюминиевую посуду, стиральные машины, сверлильные станки и прессы. И таких примеров успеха - десятки тысяч.
Сталин и его команда решительно выступали против попыток огосударствить предпринимательский сектор. Во всесоюзной экономической дискуссии в 1951 году Д.Т. Шепилов, А.Н. Косыгин отстаивали и приусадебное хозяйство колхозников, и свободу артельного предпринимательства. Об этом же писал Сталин в своей последней - 1952 года - работе «Экономические проблемы социализма в СССР».
Но Сталин умер, на высший государственный пост пролез хитрый прощелыга, «оттепельщик» Хрущев. Вылил потоки грязи на Сталина, злопамятно припомнил Шепилову его выступления против хрущевских идиотических идеек (старшее поколение помнит хрущевскую формулу «и примкнувший к ним Шепилов»). И за пять лет разорил, растоптал и уничтожил то, что десятками лет заботливо, мудро и последовательно выращивал Сталин. В 1956 году он постановил к 1960-му полностью передать государству все артельные предприятия - исключение составляли только мелкие артели бытового обслуживания, художественных промыслов, и артели инвалидов, причем им запрещалось осуществлять регулярную розничную торговлю своей продукцией. Разгром артельного предпринимательства был жестоким и несправедливым.
Упомянутый выше «Радист» стал госзаводом. «Металлист» - Ремонтно-механическим заводом. «Красный партизан» - Канифольным заводом. «Юпитер» превратился в государственный завод «Буревестник». Артельная собственность отчуждалась безвозмездно. Пайщики теряли все взносы, кроме тех, что подлежали возврату по результатам 1956 года. Ссуды, выданные артелями своим членам, зачислялись в доход бюджета. Торговая сеть и предприятия общественного питания в городах отчуждались безвозмездно, в сельской местности за символическую плату.
Не вызывает сомнений справедливая национализация, проведенная после революции - все, что построено народом за века его ограбления и эксплуатации, при мерзкой и несправедливой системе распределения благ, безусловно должно было быть передано тому, кому все это принадлежит по праву - трудовому народу. Все, что нажито спекуляцией, ростовщичеством, обманом, аферами, финансовым или полицейским принуждением - должно быть возвращено народу и использоваться во благо всего народа.
Но собственность артелей, созданная и накопленная в советское время, в полном соответствии со справедливыми законами, собственность материальная, трудовая, не бумажные «ваучеры», «акции» и прочие бумажонки, являющиеся средствами и инструментами обмана и присвоения - собственность в виде станков, машин и помещений, которые зачастую собственноручно строились артельщиками - это собственность честная. Это собственность, которая служит не эксплуатации одного человека другим, а созиданию благ для всех - и ее отнимать, как отнял Хрущев, нельзя.
И сейчас, перед выборами, когда пропагандистская машина демиков беспощадно промывает мозги всем предпринимателям насчет того, что «придут злые сталинисты и все отберут», надо помнить, что именно Сталин сформировал и вырастил великолепно работающую систему предпринимательства - честного, производственного, не спекулятивно-ростовщического. И надежно защитил ее как от злоупотреблений и коррупции чиновников, так и от ростовщического, живущего на проценты, хищного капитала. Не смог только защитить от глупого и злобного Хрущева, горе-реформатора, предтечи нынешнего коррупционного режима, не отправил его вовремя в тот самый ГУЛАГ.
Отправлено: 02.12.11 08:31. Заголовок: Оgranschik, это лиш..
Оgranschik, это лишь одна сторона деятельности Сталина..., есть и обратная... Всё бы ничего, если бы параллельно не расстреливались невинные люди... Поймите, наконец, что я не с Вами спорю, а призываю лишь учесть все стороны определённого режима - все стороны ОБЪЕКТИВНО. Ваш агрессивный субъективизм не вносит поправок, лишь разжигает Вашу ярость против меня. Но не я подписывала расстрелянные списки, не я лишала миллионов людей земли и права на собственность, высылая их на сибирские неудобья с кучей голодных детей на телеге, без имущества... Видела Хроники по раскулачиванию - Сванидзе цикл передач организовал... - ЭТО СОВЕТСКИЙ ОСВЕНЦИМ, истощённые измученные люди тащатся длинной цепочкой телег в безвестность.., на погибель свою... Не рассказывайте людям сказки о своём "благодетеле" - на нём крови и потерь больше всех правителей России и мира. Почитайте анекдоты о Сталине - есть ли что более изуверски вычурное, чем эта двойная садистская мораль... А молва народная не так уж неправа. Будьте здоровы, Огранщик!
Отправлено: 02.12.11 08:32. Заголовок: Оgranschik, это лиш..
Оgranschik, прошу Вас, давайте прекратим бессмысленную дискуссию, кому надо - возьмёт материалы и сам выяснит, что и кто сотворил в истории. Или Вам хочется войти в историю, как защитник лично товарища Сталина? Тогда продолжайте в том же духе, только тексты сворачивайте, пожалуйста, я их посмотрю и в свёрнутом виде, если они того заслуживают.
Тогда продолжайте в том же духе, только тексты сворачивайте, пожалуйста, я их посмотрю и в свёрнутом виде, если они того заслуживают.
Мадам,я ведь пишу не только для Вас,но и для людей тоже...
Если Вас не устраивает мой формат подачи материала,то Вы мысленно сверните в трубочку мои посты и читайте их в таком виде.Уверен,пользы от этого будет больше...
Отправлено: 02.12.11 11:01. Заголовок: Специально для ogran..
Специально для ogranschikа не сворачиваю... "В советской исторической литературе сложилась устойчивая концепция экономической политики первого десятилетия советской власти. Менялись лишь отдельные детали в связи с изменением политической конъюнктуры. Исходным положением стала незыблемость и всеобъемлющее значение ленинского плана построения социализма, который партия проводила в жизнь последовательно и неуклонно. “Военный коммунизм” рассматривался как временное и вынужденное в условиях гражданской войны отступление от ленинского плана, а новая экономическая политика — единственно верный и относящийся ко всем странам путь строительства социализма. Претворяя ленинские идеи, партия к середине 30-х годов построила в основном социалистическое общество. Политическая история 20-х годов трактовалась как борьба партии против антиленинских группировок за претворение в жизнь ленинских идей. В пределах этой концепции, обязательной для каждого историка, были проведены ценные научные исследования по отдельным проблемам экономического и социального развития страны в 20-х годах. Значителен в этом плане вклад историков Сибири и других регионов.
В последние годы проблематика исследований стала более разнообразной, открылись многие “белые пятна” истории 20-х годов. Проблемы нэпа интересуют современных историков и публицистов как конкретный опыт рыночной экономики в условиях советского строя и история становления тоталитарного общества. Полное и правильное представление о событиях 20-х годов, взлете и падении рыночной экономики, политических дискуссиях вокруг нэпа невозможно без понимания предыдущего этапа, который известен под названием “военный коммунизм”.
Экономическая политика большевиков в период гражданской войны. Сущность военного коммунизма
Придя к власти, большевики получили деформированную в ходе мировой войны экономику. Росли инфляция и нехватка продовольствия, нарушилось нормальное движение по железным дорогам, из-за недостатка сырья и по другим причинам останавливались многие предприятия.
Большевики не имели четкого плана борьбы с развалом народного хозяйства, оздоровления экономики. Экономическая программа, обнародованная накануне октября 1917 г., предусматривала коренную ломку сложившегося экономического строя — национализацию земли, банков, основных отраслей народного хозяйства, установление рабочего контроля над производством и потреблением. После октября 1917г. Россия стала объектом утопического эксперимента ускоренного строительства социалистического общества, получившего название “военный коммунизм”.
Осуществление этого плана началось сразу после октября 1917г. без учета развертывания гражданской войны. Решениями центральной и местной власти началась национализация многих предприятий, железнодорожного и водного транспорта, банков.
К концу весны 1918 г. под контролем государства находилось 512 фабрик и заводов. Законодательное введение рабочего контроля парализовало нормальную производственную деятельность оставшихся частных предприятий. В декабре 1917 г. был образован Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), который был призван осуществлять централизованное руководство всей экономикой. Большевикам не удалось остановить развал экономики и голод, усугубившиеся после заключения Брестского мира и оккупации Германией важнейших промышленных и сельскохозяйственных районов. Весной 1918 г. обсуждаются предложения В.И. Ленина о некотором ослаблении так называемой “красногвардейской атаки на капитал”, чтобы сосредоточить внимание на организации производства и управления. В центре этого плана — государственный учет и контроль, привлечение буржуазных специалистов, борьба с мелкобуржуазной стихией, установление трудовой дисциплины, создание совместных частно-государственных предприятий с преобладанием государственного капитала. Последнее не удалось, и национализация промышленности принимает планомерный и всеобщий характер.
В конце 1918 г. был издан декрет о национализации всей крупной и средней промышленности. В августе уже зарегистрировано 9744 национализированных предприятия с количеством работающих 1175 тыс. человек. Осенью 1920 г. национализация распространилась на мелкие кустарные заведения, использующие наемный труд. Кустари, не применяющие наемный труд, должны были объединиться в артели и подчиниться централизованному руководству ВСНХ. Основы предпринимательства и рыночных отношений в промышленности были подорваны. Весной 1918 г. начинается широкое наступление на мелкокрестьянское хозяйство. В конце мая были изданы декреты о придании чрезвычайных полномочий народному комиссариату продовольствия. Крестьянам предписывалось в трехнедельный срок сдать все излишки продовольствия. Укрыватели хлеба были объявлены врагами народа и подлежали суду революционного трибунала.
Для воздействия на крестьян стали формироваться продовольственные отряды из рабочих промышленных центров. Летом 1918г. продовольственная армия двинулась в богатые хлебом губернии Черноземного центра и Поволжья. Часть изъятого продовольствия распределялась на месте среди бедных крестьян.
Была приостановлена деятельность сельских и волостных Советов, избранных всем населением. Вместо них создавались комитеты бедноты (комбеды) из деревенских коммунистов, городских рабочих, демобилизованных для этой цели красноармейцев. Главная задача комбедов — изъятие хлеба у более зажиточных крестьян, так называемых кулаков, перераспределение земли и инвентаря в пользу бедноты. Слово “кулак” стало расхожим для обозначения более удачливого и работающего крестьянина и всех, кто не был угоден местной власти.
Массовое сопротивление крестьян вынудило в конце 1918 г. ликвидировать комбеды и восстановить в деревне выборные Советы. Но политика изъятия излишков продовольствия продолжалась еще более последовательно. В январе 1919 г. была утверждена разверстка на заготовку хлеба, а затем и других продуктов питания. Наркомпрод устанавливал твердый план заготовок, который разверстывался по губерниям, уездам, волостям. Каждая территориальная единица должна была во что бы то ни стало выполнить установленный центром план разверстки независимо от наличия или отсутствия излишков. Ответственными за выполнение разверстки являлись сельское общество и местные Советы. По существу были восстановлены сельская община и круговая порука. Разверстка дала возможность увеличить заготовки. В 1918/1919 сельскохозяйственном году (сельскохозяйственный год начинался 1 октября) было заготовлено 108 млн. пудов хлеба, в 1919/1920 г. — 212,5млн., а в 1920/1921 г. — 283,3 млн. пудов. Рост происходил главным образом за счет новых территории, освобожденных от белых армий. Основная тяжесть продовольственных реквизиции выпадала на центральные хлебородные губернии. У крестьян были изъяты накопленные запасы на случай неурожая и стихийных бедствий, семенное зерно. По мясной разверстке изымались молочный скот и молодняк. Таким образом, экономические основы нормального функционирования крестьянского хозяйства были подорваны.
Установление полного контроля государства над всей экономикой привело к ликвидации рынка рабочей силы, свободного найма и увольнению работников. Принятый в 1918 г. Кодекс закона о труде установил обязательную трудовую повинность для “нетрудящихся классов”, которые использовались на самых тяжелых физических работах: рытье траншей, очистке снега, погрузке и разгрузке на железных дорогах и водном транспорте. Вскоре трудовая повинность распространилась на промышленных рабочих. По решению IX съезда РКП(б) (апрель 1920 г.) стали создаваться трудовые армии с военной организацией и военной дисциплиной. Программа РКП(б), принятая в 1919 г., рассматривала принудительный труд и право государства распоряжаться рабочей силой важнейшей составной частью социалистического планового хозяйства и общественного нормирования труда. Свобода труда была объявлена пережитком эксплуататорского строя.
Была сведена на нет роль общественных организаций в регулировании трудовых отношений. Постепенно были ликвидированы созданные рабочими весной 1917 г. фабрично-заводские комитеты. Профсоюзы превратились в придаток государства по насаждению трудовой дисциплины, проведению трудовых мобилизации, наказанию нерадивых рабочих. Центральные и местные профсоюзные органы находились под неустанным контролем партии.
В 1918—1919 гг. существующая система торговли была полностью ликвидирована и заменена государственным распределением. Были созданы громоздкий бюрократический аппарат и сложная система распределения пайков по классовому принципу. Все население городов делилось более чем на 20 категорий снабжения. Вне всяких категорий была партийная и государственная элита, получавшая кремлевский паек.
Вопреки всем запретам продолжал существовать нелегальный “черный” рынок. Сотни тысяч людей отправлялись в деревни для обмена домашних вещей на хлеб. Это массовое явление обозначалось специфическим термином “мешочничество”. Правительственные органы вынуждены были разрешить провоз по железной дороге 1—1,5 пуда продовольствия. Без такого дополнительного снабжения большинство населения не могло бы выжить.
Столь же неуклонно проводилась ликвидация денег. Первыми шагами к этому являлись национализация в конце 1917 г. банков, изъятие драгоценностей из личных сейфов, ограничение и контроль государства за выдачей денег вкладчикам. Слово “деньги” вышло из употребления и было заменено термином “советские знаки” (совзнаки), печатавшиеся на серой бумаге в обычных типографиях. Была отменена плата за продовольственные пайки, квартиры, городской транспорт. Готовилось постановление о полной отмене денег.
Таким образом, большевики в короткий срок создали гигантское государственное хозяйство, объединявшее все сферы экономической деятельности и материального обеспечения всех членов общества. Обычные стимулы экономического прогресса — собственность, предпринимательство, соревновательность и конкуренция, материальная заинтересованность — перестали действовать. Их заменили государственное принуждение, грубое насилие, некомпетентное командование государственных чиновников. В социально-психологическом плане это было наступление против человека, его индивидуальности, наклонностей, вкусов, привычек, способностей. Человеческий индивидуум растворялся в социальной группе, к которой он принадлежал. Чувство эгалитарности, всеобщего равенства в полуголодном существовании, роковая зависимость каждого человека от государства и его учреждений внедрялись в сознание миллионов людей. Трудолюбие, мастерство, талант и знания как гарантия личного благополучия перестали существовать.
Кризис “военного коммунизма” и переход к новой экономической политике
Политика “военного коммунизма” довела народное хозяйство страны до полного краха. В 1920 г. объем промышленного производства по сравнению с 1913 г. сократился в 8 раз, выплавка чугуна и стали — до 2,5—3%. Годовое производство сахара уменьшилось До 2,3 фунта на человека против 20 фунтов в 1913 г., а мануфактуры — до 1 аршина против 25 в 1913 г. Производительность труда сократилась более чем в 5 раз. Из-за отсутствия топлива, изношенности подвижного состава, плохого состояния была парализована работа железных дорог. В начале 1921 г. из-за отсутствия сырья и топлива прекратили работу 200 крупных предприятий в Петрограде. Из более 200 кожевенных предприятии Енисейской губернии работали, причем с неполной нагрузкой, 34.
Тяжелый кризис переживало сельское хозяйство. Посевные площади по стране сократились за 1913—1920 гг. более чем на '/з. В главных хлебопроизводящих районах сокращение было еще большим. Основной причиной сокращения посевов являлись насильственное изъятие излишков и отсутствие рынка. Снижалось в первую очередь производство главных рыночных культур — яровой пшеницы и овса. Непомерно выросли посевы гречихи, которая в 1920 г. в Центрально-Черноземных губерниях занимала четверть посевной площади. В Псковской губернии посевы главной товарной культуры — льна — сократились в 10 раз. Площадь под сахарную свеклу уменьшилась в 3,5 раза, под хлопок — в 7 раз.
Из-за плохой обработки земли, ухудшения семенного материала, нехватки удобрений снижалась урожайность. В 1920 г. валовой сбор зерновых был в 2 раза меньше среднегодового показателя за 1909—1913 гг. Неурожай 1921 г. стал в этой обстановке настоящей катастрофой, унесшей жизнь еще 5 млн. человек. Сухие цифры статистики сохранили для нас страшную картину вымирания населения. На 1920 г. в Москве на тысячу жителей приходилось 46,6 смертей против 21,1в1913г.,ав Петрограде 72,6 и 21,4 соответственно. Самая высокая смертность была среди мужчин работоспособного возраста. Вымирала самая активная часть населения, от которого зависело будущее страны. К этому следует добавить более 2 млн. эмигрантов, среди которых были крупнейшие ученые, писатели, композиторы, цвет российской интеллигенции. Потери генофонда страны были невосполнимы и сказались на дальнейшем развитии ее интеллектуального потенциала и культуры.
Однако самым опасным для большевиков был политический кризис — угроза власти. Уже летом 1920 г. власти столкнулись с массовым крестьянским движением. Осенью и весной 1921 г. оно усилилось и охватило крупнейшие районы страны — Центрально-черноземные губернии (антоновщина), Поволжье, Северный Кавказ, Дон. Одним из крупнейших являлось движение крестьян Западной Сибири. Восстание охватило громадную территорию от Петропавловска до Тобольска, от Омска до Кургана и Тюмени Восставшие захватили Петропавловск и Тобольск, перерезали Сибирскую магистраль, по которой сибирский хлеб доставлялся и центр страны. В январе — феврале начались массовые забастовки рабочих в Москве, Петрограде и других городах. Вершиной антибольшевистского движения стало выступление кронштадтских матросов, начавшееся 1 марта 1921 г. В руках восставших оказалась главная военно-морская база страны. Противниками большевистского режима выступили матросы Кронштадта, сыгравшие главную роль в октябре 1917 г. и сражавшиеся на важнейших фронтах гражданской войны.
Объединение антибольшевистских движений было бы гибельным для советской власти. Несмотря на разрозненность и социальную неоднородность, отсутствие разработанной политической программы, просматривались общие причины недовольства, общие требования восставших: отменить продразверстку и восстановить свободу торговли, мелкого производства, ликвидировать произвол ВЧК, восстановить свободные выборы Советов с участием всех партий при всеобщем и тайном голосовании, восстановить свободу слова, печати, собраний, созвать Учредительное собрание.
Советские власти применяли самые жестокие меры для подавления восстаний. Но для лидеров партии и многих рядовых коммунистов было понятно, что одними военными мерами подавить народное движение невозможно. Угроза полного экономического краха и потери власти вызвала колебания и неуверенность. В руководящие партийные органы поступали письма от многих местных работников с предложением изменить продовольственную политику. Лишь весной 1921 г., когда кризис стал всеобщим и угроза потери власти реальной, В.И. Ленин и большевистское руководство решились на изменение экономической политики.
Резолюция Х съезда РКП(б) “О замене продразверстки продовольственным налогом” была принята по докладу В.И. Ленина 16 марта 1921 г. на последнем заседании съезда, когда часть делегатов уже разъезжалась. Прений по этому вопросу почти не было. Подействовали четкие отрезвляющие слова В.И. Ленина: “В основном положение таково: мы должны экономически удовлетворить среднее крестьянство и пойти на свободу оборота, иначе сохранить власть в России, при замедлении международной революции нельзя, это экономически нельзя”.
Резолюция Х съезда РПК(б) объявила об отмене продовольственной разверстки и замене ее твердо установленным натуральным налогом, который должен быть меньше разверстки. Сумма налога устанавливается и объявляется крестьянам до начала весеннего сева. Налог, в отличие от разверстки, устанавливался для каждого крестьянского хозяйства. Крестьянин получил право распоряжаться оставшимися после уплаты излишками в пределах “местного оборота”.
Первоначальная цель этого решения — успокоить крестьянство и волнующихся рабочих, остановить катастрофический спад сельскохозяйственного производства, укрепить пошатнувшуюся власть.
В первое время лидеры большевиков еще надеялись ограничиться минимальными уступками крестьянству. Предполагалось, не восстанавливая вольный рынок, реализовать оставшиеся у крестьян после уплаты налога излишки через кооперацию, в обмен на промышленные товары по установленному государством эквиваленту. Предполагалось собрать по налогу 240 млн. пудов и примерно 160 млн. пудов получить путем товарообмена. Но попытка эта оказалась неудачной. К осени 1921 г. таким образом было заготовлено немногим более 5 млн. пудов хлеба. Стихийный рынок развивался очень быстро. В октябре 1921 г. В.И. Ленин публично признал, что частный рынок оказался сильнее большевиков. Восстановление частной торговли и рыночных отношений стало неизбежным.
Летом 1921 г. был принят декрет, разрешающий каждому гражданину, достигшему 16-летнего возраста, получить лицензию на торговлю в общественных местах, на рынках и базарах. В начале нэпа сложились три вида торговых заведений — государственные, кооперативные и частные. Уже в конце 1921 г. более 80% розничной торговли приходилось на частных торговцев. Из 2874 торговых заведений, зарегистрированных в конце 1921 г. в Новониколаевской губернии, государственных было только 85. В оптовом товарообороте государственный сектор был преобладающим. На его долю приходилось 77%, на долю частного — 14, кооперативного — 9%. Нормальное функционирование крестьянского рынка было невозможно без свободного развития мелкой промышленности. Летом 1921 г. была приостановлена национализация мелкой промышленности. Национализированные мелкие предприятия возвращались их владельцам. Было также разрешено частным лицам открывать мелкие промышленные заведения без механического двигателя с количеством рабочих до 20 человек и с механическим двигателем — 10 человек. Небольшие государственные предприятия было разрешено сдавать в аренду частникам.
О сущности нэпа есть различные мнения. Большая часть зарубежных историков видят в переходе к новой экономической политике удачный маневр В.И.Ленина в целях удержания власти, а также пример сосуществования рыночной и плановой экономики Опыт нэпа подтверждает преимущества рыночного хозяйства и возможность такого сосуществования. Однако нэп выявил коренное противоречие между идеологией партии, ее программой строительства социализма и реальной экономической действительностью, усилением позиций рыночных капиталистических отношений. Многоукладная экономика нэпа не совмещалась также с однопартийной тоталитарной политической системой.
В официальной партийной идеологии нэп рассматривался как временное отступление, изменение тактики для достижения главной цели — построения социализма. Построить социализм ускоренными темпами, без промежуточных ступеней, не удалось. Поэтому эту задачу нужно было решать более медленными темпами, идя к ней обходными путями.
В.И. Ленин рассматривал нэп как отступление, но не от идеи социализма, а в методе, подходах к его построению. Отступление ради чего? Ради укрепления политической и социальной базы существующей власти, удовлетворения крестьянства, создания стимула для развития крестьянской экономики. Как долго большевики должны были продолжать это отступление? В резолюции Х партийной конференции (май 1921 г.) говорилось, что нэп рассчитан на ряд лет. В.И. Ленин неоднократно повторял “всерьез и надолго”. Но сами эти понятия подчеркивали, что это временная политика, пусть и продолжительная. Первые успехи частного сектора вызвали тревогу, и уже в марте 1922 г. на XI съезде РКП(б) В.И. Ленин призывал прекратить отступление, развивать государственную промышленность и торговлю, перейти в наступление на частнохозяйственный капитал. Наступление предполагалось пока только экономическими методами. Главными лозунгами были:
учиться торговать, учиться хозяйничать. Это был не конец нэпа, а только предостережение. Допуская развитие рыночных отношений и частный капитал в мелкой промышленности и торговле, В.И. Ленин разъяснял, что крупная промышленность, транспорт, финансы находятся в руках государства. Пользуясь неограниченной политической властью, партия имеет возможность регулировать и ограничивать частнопредпринимательскую деятельность, а в случае необходимости и полностью ликвидировать частный сектор в экономике. По отношению к частному капиталу применялась трехчленная формула: допущение, ограничение, вытеснение. Какую часть этой формулы применить в данный момент, решали партия и государство, исходя из политических соображений.
Нэповская экономика. Успехи и противоречия
Неизмеримо тяжелым испытанием для страны стал голод 1921— 1922 гг. Государство было не в состоянии справиться своими силами с громадным бедствием. Впервые в истории России правительство обратилось за иностранной помощью и было вынуждено принять условия зарубежных благотворительных организаций, обеспечить им необходимые условия для распределения помощи среди голодающих. За год из-за границы было ввезено около 50 млн.. пудов продовольствия, одежды и медикаментов, 83% этого количества приходилось на Американскую администрацию помощи (АРА). В самый тяжелый период голода, весной и летом 1922 г., зарубежные благотворительные организации кормили более 12 млн. человек. Ввезли более 40 млн. пудов продовольствия, 10 млн. пудов было собрано в виде благотворительной помощи среди населения страны. Миллионы людей были спасены от голодной смерти.
Голод усугубил и без того тяжелое положение страны. Не удалось полностью собрать намеченную сумму продналога. По РСФСР было собрано 130 млн. пудов, из них более 35 млн. пудов (27%) сдали крестьяне Сибири. При сборе налога в более урожайных губерниях применялись меры принуждения. Во многих районах, в том числе в Сибири, продолжалось сокращение посевов. Но одновременно наметились и первые положительные сдвиги в сельском хозяйстве. У крестьянина появился интерес к хозяйствованию. В 1922 г. был снят средний урожай, который в основном удовлетворял потребность страны, рынок наполнился продовольственными товарами, хронический голод был преодолен.
В первой половине 20-х годов проводилась гибкая политика, способствовавшая подъему сельского хозяйства. В 1922 г. была усовершенствована налоговая система. Вместо множества налогов был введен единый продналог, который мог выплачиваться любым продуктом. В 1924 г. продналог был заменен денежным сельскохозяйственным налогом. Принятый в 1922 г. Земельный кодекс подтвердил незыблемость национализации земли, но установил свободу выбора формы землепользования — община, единоличное хозяйство. Был разрешен свободный выход из общины, узаконена аренда земли, наем рабочей силы в сельском хозяйстве. Одновременно снижались размер сельхозналога и цены на сельскохозяйственный инвентарь и машины. Расширялась агрономическая помощь. Для внедрения передовых методов были открыты Всероссийская и местные сельскохозяйственные выставки. Официальная партийная пропаганда провозгласила лозунг “Лицом к деревне”. Главной опорой партии в деревне был объявлен старательный крестьянин.
Заинтересованность крестьянина в расширении своего хозяйства стала главным фактором быстрого и неуклонного подъема сельскохозяйственного производства. За 1922—1923 гг. производство зерна увеличилось на 33%, продуктов животноводства — на 34%, а
сахарной свеклы — почти в 5 раз. За рубеж было вывезено около 3 млн. пудов хлеба. К 1925 г. посевные площади почти достигли довоенного уровня. Поголовье скота увеличилось по сравнению с 1913 г. на 34,2%, а в азиатской России — почти в 2 раза. За первое пятилетие нэпа урожайность выросла на 17% по сравнению со средним урожаем в 1901—1910 гг. В 1925 г. многопольная система земледелия распространилась на 25 млн. десятин против 2 млн. десятин до революции. Зяблевая вспашка проводилась на '/з посевной площади под зерновые, а ранний пар применялся на '/4 озимого клина. В 1923 г. сельскохозяйственных машин было продано на 18 млн. руб., а в следующем году — на 33 млн. руб. Благотворное влияние рыночной экономики очень быстро сказалось на развитии промышленности. Денационализация промышленности охватила в основном мелкие предприятия, вырабатывающие товары массового потребления. По данным промышленной переписи 1923 г., в стране насчитывалось 1650 тыс. промышленных заведений. Из них 88,5% были частные или арендованные, 8,5% — государственные, 3% — кооперативные. Но на государственных предприятиях работали 84,5% всех рабочих и вырабатывалось 92,4% всей промышленной продукции. Решающие отрасли промышленности, все крупные предприятия, железные дороги, земля и ее недра оставались в руках государства.
Однако под давлением рынка менялись методы управления и в государственной промышленности. Уже с осени 1921 г. крупные государственные предприятия стали переводиться на коммерческий или хозяйственный расчет. Одновременно проводилась децентрализация управления. Наиболее распространенной формой являлось образование хозрасчетных трестов. Одним из первых был образован льнотрест, объединивший 17 крупных предприятий льноперерабатывающей и текстильной промышленности. К августу 1922 г. функционировал 421 трест, из них 50 в текстильной промышленности, столько же в металлургической и пищевой. Наиболее крупными были Государственное объединение металлургических заводов (ГОМЗА), Югосталь. Часть прибыли тресты отчисляли государству, остальную использовали по своему усмотрению.(С)
Отправлено: 02.12.11 11:03. Заголовок: В феврале 1922 г. бы..
В феврале 1922 г. была официально отменена трудовая повинность, восстановлен рынок труда, установлена дифференцированная денежная оплата труда. Повышалась заинтересованность людей в результатах труда и росла его производительность, сокращались разбухшие штаты предприятий. Численность рабочих и служащих на железных дорогах уменьшилась с 1240 тыс. до 720 тыс. человек, а поток грузов вырос. В текстильной промышленности численность рабочих и служащих на 1000 веретен уменьшилась с 30 до 14 (до революции было 10,5). Следствием этого стали появление резервной армии труда, рост численности безработных.
Важнейшим достижением нового курса экономической политики являлись финансовая реформа и восстановление довоенного курса рубля. Инициатором и проводником оздоровления денежной системы стал народный комиссар финансов Г.Я. Сокольников, который привлек к работе крупнейших специалистов — профессора Юровского, бывшего товарища министра финансов в правительстве С.Ю.Витте, Н.Н. Кутлера и др.
Реформа началась с восстановления ликвидированных в период “военного коммунизма” финансовых учреждений: банков и сберкасс. С 1922 г. вновь стал составляться государственный бюджет, который исчислялся в довоенных золотых рублях. Была восстановлена налоговая система. Постепенно установились три главных вида налогов: единый продналог, а с 1924 г. сельскохозяйственный налог с крестьян; промысловый налог, уплачиваемый торговцами и владельцами промышленных заведений; подоходный налог с заработной платы, уплачиваемый всеми работающими по найму. Была восстановлена система косвенных налогов на спиртные напитки, табак, минеральные воды и другие товары массового потребления.
С апреля 1922 г. началась деноминация денежных знаков. Одновременно и параллельно с бумажными знаками была выпущена в обращение полноценная валютная единица — червонец, обеспеченный золотом и товарными запасами. В 1923 г. осуществлен следующий этап деноминации: 100 руб. выпуска 1922 г. обменивались на 1 руб. нового образца. Таким путем количество находящихся в обращении бумажных денег было уменьшено в миллион раз. Весной 1924 г. все старые денежные знаки были изъяты из обращения и заменены государственными казначейскими билетами. Главной единицей стал червонец (10 руб.). Новые советские деньги получили международное признание. Английский фунт стерлингов обменивался на 8 руб. 34 коп., доллар США — на 1 руб. 94 коп., итальянская лира стоила 8 коп.
Самые тяжелые последствия разрухи оказались позади. За 1921— 1928 гг. темпы прироста промышленного производства составили в среднем 28%. Национальный доход увеличивался на 18% в год. Столь быстрые темпы прироста происходили в основном за счет мелкой и легкой промышленности, пуска бездействовавших предприятий. Крупная промышленность нуждалась в новых капиталовложениях для обновления технической базы, развития энергетики и сырьевых отраслей, в высококвалифицированных кадрах, рынках сбыта. В конце 20-х годов общий объем капитальных вложений был выше, чем в довоенные годы, но объем строительных работ, особенно в жилищном и коммунальном строительстве, не достиг довоенного уровня.
Успехи рыночной экономики отразились на образе жизни и благосостоянии большинства населения. Рынок наполнился всевозможными товарами, которые можно было купить по доступным ценам. С 1923 по 1926 г. потребление мяса надушу населения увеличилось в 2,5 раза, молочных продуктов — в 2 раза. В 1927 г. душевое потребление мяса составило 39—43 кг в год в сельской местности и 60 кг в городах; в Москве — 73 кг, в Иркутске — 90 кг. Стали широким выбор и доступными цены на промышленные товары массового потребления. Успехи восстановительных процессов ярко демонстрировали преимущества рыночной экономики. Но одновременно проявлялись трудности и противоречия новой экономической политики. Прежде всего это противоречие между государственной, плановой экономикой и набиравшим силу частнохозяйственным сектором. Большинство крупных государственных предприятий были убыточны. Сказались их неприспособленность к рынку, громоздкий бюрократический аппарат, административно-командные методы управления. ВСНХ пытался найти выход из этого путем произвольного повышения цен на промышленные товары, в то время как рыночные цены на хлеб снижались из-за его избытка на рынке. Осенью 1923 г. возникли так называемые “ножницы” цен. Крестьяне оказались не в состоянии покупать промышленные товары. Возник кризис перепроизводства. Склады заполнились товарами, не находящими сбыта. Однако вскоре по законам рыночной экономики повышенные административным путем цены на продукты промышленности были приведены в соответствие со спросом и предложением. Кризис был преодолен.
Очередной кризис возник осенью и зимой 1925 г. Причиной его был курс на форсированное развитие тяжелой индустрии (металлургии, топливной промышленности, машиностроения). Для этого требовались большие капиталовложения. Принятый весной 1925 г. трехлетний план развития металлической промышленности требовал ассигнований в 350 млн. руб. Изыскать эти средства предполагалось за счет сельского хозяйства. На хлеб были установлены твердые и директивные цены, более низкие, чем сложившиеся к этому времени на рынке. Крестьяне бойкотировали государственные заготовительные организации, продавали хлеб частным закупщикам, которые платили больше, или придерживали свои излишки в ожидании лучшей конъюнктуры. Срыв плана хлебозаготовок вновь вынудил правительство считаться с законами рынка, отменить директивные цены, увеличить поставку промышленных товаров.
Третий кризис нэповской экономики зимой и весной 1928 г. был вызван теми же причинами. Но выход из кризисной ситуации с государственными заготовками хлеба был найден уже другим путем — ликвидацией нэпа и возвратом к старым методам насильственного изъятия излишков и искусственного обострения классовой борьбы в деревне. Хозяйства, имевшие излишки, облагались чрезвычайным налогом, закрывались рынки, в печати развернулась интенсивная агитация против кулачества. Но в итоге происходило дальнейшее снижение заготовок. В 1928 г. в Москве и Ленинграде, а затем и в других городах была введена карточная система распределения.
Новая экономическая политика быстро покончила с кажущимся социальным равенством. Характерными стали социальное расслоение и связанные с ним противоречия. В условиях нэпа повышался уровень жизни всех слоев населения. Но уровень материального благосостояния зависел не от системы государственного распределения, а от личных качеств человека — его отношения к труду, квалификации, таланта, предприимчивости.
В деревне выделился и набирал силу слой старательных крестьян. Приспосабливаясь к рынку, они развивали свое хозяйство. На другом полюсе продолжала существовать прослойка деревенской бедноты. По своему составу она была разнородной. После раздела помещичьих земель уже нельзя было считать, что беднячество в деревне существует из-за нехватки земли. В значительной части это были отходники, которые вернулись из городов, чтобы получить землю. Но интерес к крестьянскому труду они уже потеряли. Сюда входили и демобилизованные красноармейцы, которые оказались излишней рабочей силой в своих хозяйствах. Обычно они составляли костяк сельских партийных организаций и руководство местных советов. Были многодетные семьи, оставшиеся без работников, хозяйства, разорившиеся в результате неурожаев, стихийных бедствий. Сюда же относились различные неудачники, лодыри, пьяницы, деревенские люмпены, “деды Щукари”. При “военном коммунизме” они жили за счет помощи государства, перераспределения изъятого у зажиточной части деревни продовольствия. Эта довольно многочисленная деревенская прослойка с завистью смотрела на своих удачливых соседей, мечтала о возвращении к старым порядкам, ждала своего часа, чтобы расправиться с кулаками. Антикулацкая агитация находила среди них благоприятную почву.Используя свое влияние и в местных Советах, они подвергали удачливых хозяев дискриминации, зачисляли их в кулаки, лишали избирательных прав, исключали их детей из школ и т.д.
В городе появился новый социальный слой — нэпманы. К нему причисляли частных торговцев, арендаторов, владельцев мелких промышленных заведений, более зажиточных кустарей. Это была новая советская буржуазия, люди пронырливые и энергичные. Многие из них быстро разбогатели. Но основная масса состояла из владельцев мелких лавочек, торгующих на рынках с рук и вразнос. К нэпманам причисляли извозчиков, зарабатывающих свой хлеб тяжелым трудом.
Уже в первой половине 20-х годов преобладающими стали меры ограничения и вытеснения нэпманов. Для этого использовалась налоговая политика, а также методы политического давления.
Своеобразной социальной прослойкой стали служащие советских учреждений. Определенную их часть составляли старые чиновники, вернувшиеся на свои насиженные места. А в основном это были бывшие профессиональные революционеры, участники гражданской войны, продвинувшиеся на руководящие посты рабочие. Большинство из них были малокомпетентны и имели низкий уровень образования. Отсутствие знаний и опыта возмещалось имевшейся в их руках властью и возможностью командовать. Государственная служба обеспечивала высокую заработную плату и многие привилегии — улучшенные квартиры, персональные автомобили и конные выезды, путевки на курорты и др. Характерным являлся высокий уровень коррупции. Нэпманы подкупали высокопоставленных советских служащих, чтобы добиться снижения налогов, получить выгодный кредит, заключить коммерческую сделку с государственным предприятием, устроить своих детей в школы и университеты.
Особым было положение научной и технической интеллигенции, представители которой официально именовались буржуазными специалистами. Без них власть обходиться не могла. Но вокруг них создавались неприязненная обстановка, недоверие, травля. По политическому положению они приравнивались к нэпманам. Из вузов изгонялась старая профессура. Происходили постоянные чистки студенчества. В авариях и неполадках на производстве обвиняли специалистов. В конце 20-х годов были организованы судебные процессы и внесудебные расправы над крупнейшими учеными и специалистами в области технических и гуманитарных наук.
Переход к новой экономической политике привел к изменению социального облика рабочего класса. Появился разрыв в уровнежизни квалифицированных рабочих и чернорабочих. Растущая безработица тяжело отразилась на положении молодежи, которая не имела еще квалификации и оказывалась лишней на рынке труда.
Экономические и социальные противоречия обусловили неустойчивость, напряженность в жизни общества. Экономические трудности и наличие социальных групп, недовольных новой экономической политикой, создавали объективные условия для ее срыва. Но главной причиной срыва нэпа было противоречие между рыночной многоукладной экономикой и существующим в стране однопартийным политическим строем, враждебным капитализму вообще и частнопредпринимательской деятельности. По мере успехов рыночной экономики партия все больше отдалялась от той цели, которая казалась уже столь близкой в условиях “военного коммунизма”. Поэтому поворот в экономической политике в конце 20-х годов не встретил серьезного сопротивления и казался естественным движением к заветной цели.
Отправлено: 02.12.11 11:03. Заголовок: Политическая жизнь с..
Политическая жизнь страны в 20-е годы. Либерализация экономики и однопартийная диктатура
Лидеры большевиков согласились на отмену продразверстки ради упрочения пошатнувшейся власти. Неожиданные успехи рыночной экономики таили в себе новые опасности. Многоукладная экономика и вызванные нэпом социальные изменения не совмещались с однопартийной политической и идеологической диктатурой. Сохранить политический режим в неизменном виде можно было только путем усиления и ужесточения партийного единства и дисциплины. Сразу после введения нэпа начались аресты и преследования меньшевиков, эсеров, интеллигенции. Усилилось наступление против инакомыслящих внутри партии.
Летом 1922 г. был устроен открытый суд над лидерами партии эсеров, обвинявшимися в терроре и контрреволюционной деятельности. На скамье подсудимых оказалась крупнейшая революционная партия, внесшая немалый вклад в общую борьбу против самодержавия. И хотя были использованы провокации и лжесвидетельство, вину отдельных подсудимых и руководства партии эсеров доказать не удалось. Тем не менее они были приговорены к смертной казни. Исполнение приговора было отложено до первого проявления активных действий эсеровских организаций.
Летом 1922 г. по указанию В. И. Ленина был закрыт ряд научных журналов (“Экономист”, “Сельское и лесное хозяйство”, “Россия”), сохранивших независимую политическую позицию. Наиболее крупной акцией подавления инакомыслия являлась насильственная высылка за пределы страны большой группы крупнейших ученых, философов, историков, писателей. Среди высланных были философы Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.А. Сорокин, историк А.А. Кизеветтер, писатель Б. Зайцев и др. Подавлению свободомыслия служил образованный в 1922 г. Главлит (специальный цензурный комитет), призванный строго контролировать всю печатную продукцию, не допуская никакого отступления от идей марксизма и неугодных властям высказываний.
Самой крупной акцией являлось наступление на церковь. Церковь обладала громадным влиянием на миллионы верующих. В январе 1918 г. был издан декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. Церковь лишилась права распоряжаться своими зданиями и имуществом, переданными во временное пользование группам верующих. Было запрещено преподавание религиозных дисциплин в учебных заведениях, закрывались монастыри. Для борьбы с религией использовались все средства пропаганды. Преследованию подвергались все религиозные конфессии. Но наиболее чувствительным был удар для православной церкви, которая объединяла основные массы населения и обладала централизованной организацией во главе с избранным в 1918 г. патриархом Тихоном (С.И. Белавин). В годы гражданской войны конфронтация между церковью и советской властью достигла наивысшей точки. Патриарх Тихон предал анафеме атеистическую власть большевиков и отлучил коммунистов от церкви.
Следующий, заранее запланированный удар по церкви был нанесен в 1922 г. Под предлогом борьбы с голодом начались насильственное изъятие предметов богослужения и преследование духовенства: 77 высших иерархов православной церкви были приговорены к смертной казни. К смертной казни был приговорен и патриарх Тихон. Но из-за его преклонного возраста приговор не был приведен в исполнение. Патриарх был заключен под домашний арест и умер в 1925 г. Небольшая группа высшего духовенства порвала с патриархом и создала послушную власти так называемую “живую церковь”.
В сложный момент перемены экономической политики В.И. Ленин и лидеры большевиков были обеспокоены напряженной обстановкой в партии.
Накануне Х съезда партию сотрясала дискуссия о профсоюзах. В центре дискуссии были предложения “Рабочей оппозиции” (А.Г. Шляпников, А.М. Коллонтай, С.П. Медведев и др.), ратовавшей за расширение прав профсоюзов, передачу управления предприятиями демократически избранным рабочим комитетам, подчиняющимся профсоюзам. Эти требования не затрагивали монопольного господства партии в профсоюзах, но должны были усилить их влияние и независимость.
Главным оппонентом “Рабочей оппозиции” оказался Л.Д. Троцкий, который выступал против демократизации внутренней жизни профсоюзов, выборности их руководящих органов, требовал дальнейшего “завинчивания гаек” железной дисциплины, которая была установлена в годы гражданской войны.
На Х съезде РКП(б) взгляды “Рабочей оппозиции” были объявлены антимарксистскими и несовместимыми с пребыванием в партии, а через год, на XI съезде, ее лидеры были выведены из руководящих партийных органов.
Наличие разномыслия в самой партии побудило В.И. Ленина представить Х съезду резолюцию “О единстве партии”, которая была принята без обсуждения. Резолюция объявила распущенными все группы, которые возникли в период дискуссии о профсоюзах. В дальнейшем запрещалось под страхом исключения из партии создание групп и фракций, противоречащих официальной идеологии и критикующих принятые решения. Резолюция 1921 г. имела силу до конца существования КПСС и служила оправданием для подавления инакомыслия и расправы с несогласными с официальным курсом.
Одновременно съезд принял решение о чистке партии, которая продолжалась около 2 лет. Из 732 тыс. членов РКП(б) весной 1921 г. к весне 1923 г. осталось 386 тыс. Выбыло около 40% членов и кандидатов партии; часть из них покидали партийные ряды добровольно, из-за несогласия с новой экономической политикой, или, наоборот, занявшись собственным хозяйством, считали для себя невозможным дальнейшее пребывание в партии. Основная масса коммунистов исключались за пассивность, обуржуазивание, проповедь чуждых взглядов, принадлежность в прошлом к другим политическим партиям и т.п. Главная цель — запугать всех инакомыслящих и укрепить единство партийных рядов — была достигнута лишь частично.
На почве нэпа у некоторых партийных функционеров появилась уверенность в необходимости сделать некоторые шаги по изменению политической системы, ее демократизации. Наиболее последовательными были предложения члена партии с 1906 г., уральского рабочего Г. Мясникова. В.И. Ленин ответил резкой критикой “мясниковщины”. Г. Мясников был арестован, затем восстановлен в партии и направлен на работу в советское посольство в Берлин, затем снова был арестован и умер в тюрьме.
Другие видные партийные функционеры выражали те же идеи в более сдержанной форме. Т. Сапронов предлагал ввести беспартийных крестьян в центральные и местные органы власти. Н. Осинский' предлагал ослабить цензуру в печати. Более широкой была программа демократизации политической жизни страны, предложенная народным комиссаром иностранных дел Г.В. Чичериным. Он обосновал ее необходимостью упрочить международный авторитет советской власти и создать условия для получения зарубежной помощи. В.И. Ленин давал резкую отповедь такой инициативе. До обсуждения этих предложений дело не доходило.
Авторитет В.И. Ленина был непреклонен. Он обладал необыкновенным умением убеждать и побеждать своих противников, проводить разработанную им политическую линию и обеспечивать единство в политическом руководстве партии. Но уже весной 1923 г., когда В.И. Ленин был смертельно болен, борьба между различными группировками в руководстве партии переросла в непримиримое противостояние и стала главным содержанием политической жизни страны до конца 20-х годов. Это была борьба за лидерство между руководителями партии — Л.Д. Троцким, И.В. Сталиным, Н.И. Бухариным, Л.Б. Каменевым, Г.Е. Зиновьевым. Личностное противостояние принимало форму борьбы за ленинское наследство, выполнение политического завещания В.И. Ленина, которое каждая из противостоящих группировок толковала по-своему, обвиняя своих противников в отступлении от ленинизма. Под завещанием В.И. Ленина понимались его последние статьи и письма в ЦК партии, которые он продиктовал с декабря 1922 г. по март 1923 г. Статьи В.И. Ленина были опубликованы в печати, а письма хранились под строгим секретом вплоть до 1956 г. Еще в недавнем прошлом идеи этих работ провозглашались ленинским планом построения социализма, который сталинская группировка в руководстве партии отстояла у врагов ленинизма и проводила в жизнь в период массовой коллективизации и индустриализации в 30-е годы. Если отбросить идеологизированные схемы, в последних работах В.И. Ленина можно увидеть тревогу и раздумья тяжелобольного вождя партии, попытки найти какие-то решения сложных проблем развития страны и внутрипартийной жизни. Растерянность и обеспокоенность В.И. Ленина вызывали процессы в экономике и социальном развитии страны, успехи рыночной экономики и мелкотоварного хозяйства в деревне, трудности развития государственного сектора. В начале 20-х годов стабилизировалось положение в капиталистических странах. Кризисные ситуации были преодолены. Исчезли надежды на скорую победу мировой социалистической революции. Россия надолго осталась одна в окружении капиталистического мира. Но В.И. Ленин делает оптимистические выводы, что новый взрыв революционной борьбы неизбежно наступит и что из “России нэповской станет Россия социалистическая”. Однако тяжелобольной вождь партии уже не мог, как в 1917 и 1921 гг., найти тот главный рычаг, нажав на который можно достичь поставленной цели.
Соратники и ученики В.И. Ленина погрязли в непримиримом противоборстве. В.И. Ленин предвидел и чувствовал это. В архисекретном письме очередному съезду партии он предупреждает, что личная неприязнь между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким, а также между другими лидерами может привести к расколу партии и подрыву политического строя. В.И. Ленин дает негативные характеристики всем членам Политбюро. Выход он видит в расширении состава ЦК, пополнении его рядовыми рабочими, которые могли объективно решать возникающие споры в высшем руководстве партии. Он предлагает заменить И.В. Сталина на посту Генерального секретаря ЦК РКП(б). И.В. Сталин получил этот высокий пост в апреле 1922 г. с согласия В. И. Ленина. Одновременно он оставался народным комиссаром по делам национальностей и членом Политбюро ЦК РКП(б). Только что избранный генсек сразу же проявил свои негативные черты: грубость, властолюбие, коварство по отношению к своим товарищам по ЦК, превышение полномочий. Это тревожило В.И. Ленина.
Характеристика членов Политбюро, которую дал в последних письмах В.И. Ленин, оказалась верной. Сбылись его опасения о взаимной неприязни и борьбе внутри Политбюро и Центрального Комитета партии. Внутрипартийные разногласия, принявшие форму острого противоборства, сотрясали во второй половине 20-х годов не только партию, но и всю страну и завершились установлением авторитарной власти И.В.Сталина и срывом нэпа. События начались с объединения И.В. Сталина, Л.Б. Каменева, Г.Е. Зиновьева при поддержке Н.И. Бухарина против Троцкого, авторитет которого был очень велик. Л.Д. Троцкий был снят с поста председателя Реввоенсовета Республики, а затем выведен из состава Политбюро. После низвержения Троцкого И.В. Сталин ополчился против своих бывших союзников Каменева и Зиновьева. Расправившись с Л.Д. Троцким, Л.Б. Каменевым, Г.Е. Зиновьевым и их единомышленниками, И.В. Сталин направил удар против своего главного союзника Н.И. Бухарина. В 1929 г. были обвинены в “правом уклоне” и сняты с партийных и государственных постов Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский, выступавшие против поспешного проведения чрезвычайных мер 1927—1929 гг. и срыва нэпа. Таким образом, из состава Политбюро, избранного в конце жизни В.И. Ленина, остался только И.В. Сталин. На смену пришло новое руководство, подобранное И.В. Сталиным и беспрекословно ему подчинявшееся. Такова в очень кратком изложении история внутрипартийной борьбы 20-х годов, которая закончилась утверждением единоличной власти И.В. Сталина в партии и государстве. Главным предметом споров являлась судьба новой экономической политики и рыночных отношений. Л.Д. Троцкий, Е.А. Преображенский и другие обвиняли группу Сталина в замедлении темпов социалистических преобразований и неоправданных уступках капиталистическим элементам, требовали ускорить темпы индустриализации и коллективизации деревни. И.В. Сталин выдвинул тезис о строительстве социализма в одной стране, так как перспектива победы революции в других странах становилась все менее реальной. Противная сторона обвинила его и Бухарина в оппортунизме и отступлении от ленинской теории социалистической революции.
Предметом ожесточенного спора стал также вопрос о внутрипартийной демократии. В выступлениях сторонников Л.Д. Троцкого содержалась справедливая критика утвердившегося в партии авторитарного режима единовластия Сталина, преследования любого инакомыслия. Противная сторона, которая опиралась на большинство ЦК, обвиняла троцкистов в нарушении резолюции Х съезда РКП(б) “О единстве партии”, ленинских организационных принципов о подчинении меньшинства, запрещении фракций внутри партии. На этом основании троцкистов исключали из партии, обвиняли в измене ленинизму.
В современной обстановке, когда сняты все ярлыки и необоснованные обвинения против троцкистов, можно дать более объективную оценку событий 70-летней давности. Нельзя согласиться с утверждением многих историков об отсутствии принципиальных разногласий между группой Сталина и его противниками, что шла лишь беспринципная борьба за власть. Были принципиальные разногласия. Наличие разных течений в правящей партии, дискуссионное обсуждение назревших вопросов жизни страны и партии ослабляли диктаторский режим, открывали возможности демократизации.
Поэтому дискуссии в партии вызывали сочувствие беспартийных масс внутри страны, а также зарубежной общественности. Противников режима привлекали не догматические аргументы Троцкого, Сталина и Бухарина, а само наличие дискуссии, сопоставление мнений. Однако надежды на ослабление диктатуры и демократизацию внутрипартийных отношений не оправдались.
Отправлено: 02.12.11 11:05. Заголовок: Из всего спектра взг..
Из всего спектра взглядов на историю СССР 30-х годов выделим основные точки зрения.
1. Ортодоксальная коммунистическая концепция, господствовавшая безраздельно в советской исторической науке до середины 80-х годов. Для апологетов этой концепции характерна уверенность в закономерности и прогрессивности событий 1917г. Затем в СССР строился и, по их утверждению, был построен социализм.
2. С началом перестройки в советской историографии большое распространение получила концепция коммунистического реформизма. Ее сторонники признают прогрессивность социалистической революции, но в отличие от ортодоксальной точки зрения, по их мнению, социализм в СССР не был построен. Из зарубежных исследователей эту точку зрения наиболее последовательно отстаивает С. Коэн.
3. Социал-демократическая концепция признает социализм как идеал. Социал-демократы считают, что социализм будет достигнут путем совершенствования капитализма. Все беды, по их мнению, происходили из-за недостаточного уровня развития капитализма.
4. Концепция буржуазного либерализма. Ее суть основывается на утверждении, что социалистическая идея несостоятельна. Сторонники этой концепции настаивают на несостоятельности командной экономики, сложившейся в 30-е годы (Ф.А. Хайек).
5. Идею самобытного пути развития России отстаивают сторонники русского почвеничестеа. По их мнению, Россия противостоит Западу. Главная трагедия нашей истории — это отказ от самобытности при Петре I. В этом свете большевистский режим, в том числе и сталинскую диктатуру, они рассматривают как антирусский, прозападный (И.Л. Солоневич).
Все указанные точки зрения содержат рациональные зерна, но страдают односторонностью. Царская монархия к началу XX в. исчерпала себя. На наш взгляд, возможны были следующие варианты развития России:
буржуазно-демократический путь;
коммунистический тоталитаризм (тоталитаризм — это максимальное господство государства над обществом);
правый тоталитаризм.
Вариант развития по буржуазно-демократическому пути был маловероятен. Таким образом, с 1917 г. Россия начала движение к тоталитарной диктатуре. Однако социально-политическую систему, существовавшую с 1917 г. до конца 20-х годов, видимо, неправомерно определять как тоталитарную. Она характеризовалась сложными тенденциями развития, включая и определенную тенденцию позитивной эволюции, возможность известного исторического выбора. Окончательный выбор происходит в конце 20-х — начале 30-х годов. Поэтому чрезвычайно важное значение имеет изучение факторов, определивших тоталитарную модернизацию в СССР в 30-е годы.
Первая экономическая задача тоталитарных режимов — установление и удержание государственной монополии в экономике в целом. Такая монополия достигается или непосредственной национализацией промышленной и финансовой сфер, или включением экономических отношений в политическую систему с помощью административного подчинения. В любом случае свободная экономическая деятельность исключается. Получив возможность произвольно распоряжаться хозяйственной жизнью, тоталитарный режим соответственно ее перестраивает. В результате такой перестройки экономика перестает быть потребительской и ориентируется прежде всего на тяжелую промышленность. Происходит милитаризация экономики. Окончательно курс на создание подобной экономической системы в СССР был взят в конце 20-х — начале 30-х годов.
Во второй половине 20-х годов завершается период восстановления народного хозяйства, разрушенного в годы гражданской войны. Мало кто в руководстве СССР сомневался, что народное хозяйство должно встать на путь индустриализации. Оставалось выбрать механизм для решения этой задачи.
Среди советских экономистов широкое признание получил тезис о сочетании годового, пятилетнего и генерального планов. Однако разработать генеральный план было сложно, и командной системе он был не нужен. Жизнь в СССР строилась по логике административно-обязательного плана — расписания. Центральное положение занимает связывающий хозяйствующих субъектов годовой план, а для концептуального оформления идеи планомерности достаточно плана среднесрочного.
В этот же период разворачивается острая дискуссия по общей концепции дальнейшего развития народного хозяйства, т.е. по определению путей индустриализации.
Выявилось два подхода. По одному из них предполагалось начинать индустриализацию с создания благоприятных условий для роста сельского хозяйства и связанных с ним отраслей промышленности. Высокая скорость оборота капитала в этих отраслях, накопление запасов потребительских товаров, создание благодаря этому необходимых стимулов к труду — все это позволило бы подготовить необходимые предпосылки для роста тяжелой промышленности.
При другом подходе упор делался на необходимость осуществления ускоренной индустриализации. Его принято связывать с именами деятелей оппозиции, близких к Л.Д. Троцкому. Индустриализация рассматривалась как путь к созданию предпосылок диктатуры пролетариата, поскольку тем самым в руках государства концентрировалась вся мощь предприятий и формировался многочисленный рабочий класс как опора власти. Ведь крестьяне-собственники не могли стать опорой режима. Рабочие, не имея собственности, всецело зависели бы от государства.
Во второй половине 20-х годов Госпланом было подготовлено несколько вариантов пятилетнего плана. Обсуждение проектов велось на фоне усиления диктата над производством партийно-государственных структур, внеэкономического вытеснения частника, преследований зажиточных крестьян. Проект пятилетнего плана 1927 г. стал основой для широкой научно-практической дискуссии, пожалуй, единственной в нашей истории свободной дискуссии по проекту пятилетнего плана. Курс на индустриализацию оказывал глубокое воздействие на построение всех частей проекта. Бесспорный тезис о том, что индустриализация означает превращение промышленности в ключевое звено развития всех других отраслей, оказался подмененным представлением, по которому в плане, провозглашающем индустриализацию, промышленность уже играет определяющую роль. На самом же деле темпы развития промышленности в большей мере определяются темпом развития отраслей, доминирующих в экономике страны, а именно сельским хозяйством. Между тем у Госплана промышленность выступала как самодовлеющий фактор, опирающийся в своем развитии на собственные ресурсы.
Критика госплановского проекта велась различными авторами (Н.Д. Кондратьев, А.И. Вайнштейн). По мнению Кондратьева, главным экономическим условием осуществления индустриализации является равновесие промышленности и сельского хозяйства, которое было продовольственной, сырьевой и валютной базой для индустрии. Кондратьев выступал за недопущение эксплуатации трудовых зажиточных крестьянских хозяйств.
В проекте Госплана был сделан серьезный шаг к формированию административной модели хозяйствования. Пятилетний план и “великий перелом” идеологически связаны.
Дискуссия 1927—1928 гг. о пятилетнем плане стала последним, действительно научным обсуждением подобного рода проблем. Прежде всего произошла резкая политизация дискуссии, связанная с обострением внутрипартийной борьбы. Акцент был перенесен на “революционно-преобразующую роль” плана. Все чаще заявлялось, что ради вытеснения частных производителей можно и нужно идти на временное падение производительности. “Оптимальный вариант” первого пятилетнего плана предусматривал рост промышленной продукции на 136%, производительности труда — на 110%. Планировалось строительство более чем 1200 заводов. Великие стройки Днепрогэс, Турксиб, начатые в 1927—1928 гг., планировалось завершить к 1930 г. Но вследствие расходов на индустриализацию и ликвидацию разрухи, вызванной первым этапом коллективизации, экономика находилась в состоянии напряженности. В июле-августе 1930 г. экономика СССР вступила в кризис. Уменьшилось валовое производство тяжелой промышленности, упала производительность труда. Несмотря на этот кризис, И.В. Сталин и его ближайшее окружение настаивали на сохранении чрезвычайно оптимистических планов промышленного развития.
Самым нежизненным из всех планов сталинского периода был, безусловно, план 1931 г., который предполагал увеличение общих капиталовложений почти на 70%, а промышленной продукции — на 40%. В плане утверждалось, что в 1931 г. капитальные вложения в промышленность превысят наивысший показатель ежегодных промышленных капиталовложений в США. Эти цифры были решительно поддержаны И.В.Сталиным в его речи на совещании хозяйственников 4 февраля 1931 г. Он заявил, что СССР отстает от развитых стран на 50—100 лет, и поэтому необходимо преодолеть этот разрыв в течение десяти лет.
В целом экономическая ситуация оставалась тяжелой. В последующие три года (1931—1933 гг.) экономический кризис продолжался, достигнув наивысшей точки весной-осенью 1933 г. “Скачок” с последующим спадом в 1930—1933 гг. привел к тому, что многочисленные стройки растягивались, вложенные в них средства не давали отдачи. Не находила товарного покрытия и выплаченная в ходе их сооружения заработная плата, возник товарный голод, за ним последовала инфляция. Прирост производительности труда в промышленности в годы первой пятилетки оказался меньше запланированного, а прирост среднегодовой зарплаты — намного больше. Таким образом, во-первых, не получилось запланированных накоплений в промышленности; во-вторых, возрос спрос на товары в городе, так как рост промышленности обеспечивался не столько за счет повышения производительности труда, сколько за счет увеличения численности занятых.
Чрезвычайно сложной в годы первой пятилетки была ситуация в сельском хозяйстве.
Во второй половине 20-х годов произошло падение товарности сельского хозяйства. Возникла сильная диспропорция. Численность несельскохозяйственного населения росла быстро — в 1926— 1928 гг. по 5% в год. В результате роста числа потребителей и падения товарности сельского хозяйства произошел быстрый рост рыночных цен на зерно. Так, в 1930 г. цены частного рынка в 5 раз превышали цены плановых заготовителей. Крестьянам было невыгодно продавать хлеб государству.
О том, каким образом следует преодолеть трудности, выдвигалось немало предложений. Так, левая оппозиция считала, что пришло время, применив всю силу государственного аппарата, повести решительное наступление на кулачество — насильственно изъять у зажиточных крестьян не менее 150 млн. пудов хлеба. Предложения такого рода сначала были отвергнуты. Однако вскоре после XV съезда ВКП(б), исключившего лидеров левой оппозиции из партии, Сталин сделал поворот влево и стал проводить в жизнь те предложения о принудительном изъятии хлеба у зажиточных слоев деревни, которые только что были отвергнуты. Курс на сплошную коллективизацию, лишь обозначенный в решениях XV съезда, был взят в конце 1929 г. (ноябрьский Пленум ЦК ВКП(б), выступления Сталина 3 ноября и 27 декабря). Созданная в годы нэпа многообразная сеть кооперативов была окончательно ликвидирована, началось безудержное форсирование коллективизации на основе насилия и массовых репрессий по пути фактически к единственной форме — сельскохозяйственной артели.
Согласно сводкам земельных органов, к концу февраля 1930 г. в целом по СССР было коллективизировано 56% крестьянских хозяйств. Крестьянство ответило на это массовыми протестами. В закрытом письме ЦК ВКП(б) от 9 апреля 1930 г. “О задачах колхозного движения в связи с борьбой с искривлениями партийной линии” ситуация в связи с массовыми выступлениями крестьян оценивалась как угрожающая.
Реакция режима, у которого почва заколебалась под ногами, на этот раз была стремительной. Грубейшие “ошибки и искривления”, допущенные якобы только местными работниками вопреки “правильной линии партии”, были тотчас же признаны, меры по их исправлению приняты. Их первый результат — массовые выходы крестьян из колхозов, резкое снижение уровня коллективизации, к концу лета 1930 г. достигшее 21,4%.
Сталина и его окружение не устраивали ни спад, ни застой коллективизации, ни отказ местных руководителей от ее подталкивания. Уже в сентябре 1930 г. ЦК ВКП(б) направил всем крайкомам, обкомам, ЦК компартий республик директивное письмо “О коллективизации”, в котором резко осуждалось пассивное отношение к “новому приливу” в колхозы со стороны партийных организаций. В заданиях на 1931 г. речь шла о возможности провести коллективизацию в течение года не менее в половине всех крестьянских хозяйств, а по главным зерновым районам — не менее 80%. Установление таких сроков для крестьянских хозяйств огромной страны, а тем более придание им силы закона означало попрание таких основополагающих принципов кооперирования, как постепенность и добровольность. Однако стало очевидно, что одного насилия недостаточно: необходимы меры, стимулирующие вступление крестьян в колхозы. К их числу можно отнести программу строительства новых МТС, “твердые” обещания упорядочить организацию и оплату труда в колхозах, гарантировать колхознику ведение в определенных размерах личного подсобного хозяйства. В то же время насильственные методы продолжали оставаться главными. Среди них — продолжение антикрестьянской политики ликвидации кулачества как класса.
Переход к политике ликвидации кулачества как класса был провозглашен Сталиным еще в ноябре 1929 г. в речи на конференции аграрников-марксистов. Политика ликвидации кулачества, наиболее активно проводившаяся в начале 1930 г., привела к тому, что большинство кулацких хозяйств (если даже исходить из признаков, установленных в постановлении СНК от 21 мая 1929 г.) прекратили свое существование. В таких условиях выявление новых кулацких хозяйств становилось нелегкой задачей для финансовых органов. Выход нашли такой: постановлением ЦИК и СНК СССР от 23 декабря 1930 г. местным советам было предписано самим установить признаки кулацких хозяйств применительно к местным условиям.
Поданным весенней переписи колхозов 1931 г., 26,6% всех колхозов страны исключили кулацкие хозяйства. С мест в центральные органы непрерывно поступали жалобы от крестьян на то, что финансовые органы к числу кулацких относили многие середняцкие хозяйства. Основаниями для индивидуального обложения, как отмечалось в письмах, служили наличие в хозяйстве ручной молотилки, сепаратора, даже продажа ими на рынке продукции, произведенной в личном подсобном хозяйстве.
Осенью 1930 г. возобновилось выселение раскулаченных крестьян: в 1930—1931 гг. в отдаленные районы было выслано 381 026 семей. Основная часть спецпереселенцев направлялась в малонаселенные, часто почти непригодные для жизни районы. Большинство из них работали на лесоповале, в горнодобывающей промышленности.
С конца 1931 г. повсеместно начались массовые выходы из колхозов. Положение колхозников продолжало ухудшаться. На положений крестьян особенно тяжело сказались широко распространившаяся во второй половине 1931 г. практика принудительного обобществления коров и мелкого скота. Ответом на эти действия и явились массовые выходы крестьян из колхозов с требованиями вернуть им скот, инвентарь, часть посевов. В таких условиях власти решили временно отступить. 26 марта 1932 г. ЦК ВКП(б) принял постановление “О принудительном обобществлении скота”. В нем говорилось, что “задача партии состоит в том, чтобы у каждого колхозника были своя корова, мелкий скот, птица”. Однако на местах возвращать крестьянам отобранный скот не спешили. Крестьянство на своем горьком опыте убедилось в лицемерии постановления. Не случайно поэтому выходы из колхозов в различных районах страны не прекратились и в 1932 г. И тогда на крестьян вновь обрушились репрессии.
7 августа 1932 г. был принят драконовский закон об охране социалистической собственности, предусматривавший расстрел за хищения колхозного имущества с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на 10 лет. Согласно данным на 15 февраля 1933 г., представленным Президиуму ЦИК СССР председателем Верховного Суда СССР, по этому закону было осуждено 103 тыс. человек.
Несмотря на сокращение с 1931—1932 гг. валовых сборов зерна, хлебозаготовки значительно возросли. Крестьян заставляли сдавать хлеб по грабительским ценам (в 8—10 раз ниже рыночных). Крестьяне оказывали хлебозаготовительным органам противодействие, стремясь утаить часть урожая. Сталин расценил это как “злостный саботаж”. На крестьянство вновь обрушились репрессии. Основными проводниками их стали чрезвычайные комиссии, действовавшие в основных зерновых районах.
Опираясь на обкомы и крайкомы партии, комиссии осуществляли комплекс репрессивных мер по отношению к колхозам, деревням, станицам, уличенным в “злостном саботаже” хлебозаготовок. Комиссиям удалось полностью “выгрести” из крестьянских амбаров весь хлеб и тем самым спровоцировать “рукотворный” голод 1933 г. По данным Е.Н. Осколкова, на Северном Кавказе погибло до 1 млн.. человек, в Поволжье, по расчетам В. В. Кондрашина, — около 500 тыс. Наибольшие потери понесла Украина:
здесь погибли от голода 3,5—4 млн.. человек. Особая ответственность за организацию голода ложится на руководителей чрезвычайных комиссий — Л.М. Кагановича, В.М. Молотова, П.П. Постышева, а в Казахстане — на Ф.И. Голощекина, которые своими действиями показали, что им совершенно чужды интересы миллионов крестьян. С завершением сплошной коллективизации отчетливо проявился кризис аграрного производства в СССР. Почти по всем показателям (за исключением посевных площадей, производства хлопка и льноволокна) произошло снижение производства по сравнению с 1928 г. Выигрыш от расширения посевных площадей в значительной степени был сведен к минимуму из-за крайне низкой урожайности, огромных потерь при уборке и хранении урожая. Невосполнимый урон понесло животноводство, лишившись половины поголовья скота. Особенно тяжело ощущалась гибель рабочего скота. Только в 1958 г. стране удалось превысить уровень 1928 г. по основным видам поголовья скота.
Резкое сокращение численности живой тягловой силы не компенсировалось поступлением машинной техники. На всем протяжении первой пятилетки общий объем тягловых ресурсов сельского хозяйства сокращался. Государство, полностью подчинив себе колхозы, стало проводить хлебозаготовки по принципу разверстки, нередко изымая из крестьянских амбаров почти весь урожай.
“Революция сверху” привела к гибели миллионов крестьян. Политика раскулачивания нанесла колоссальный урон сельскому хозяйству. “Искореняли, — считает А.И.Солженицын, — сотни самых трудолюбивых, распорядливых, смышленых крестьян, тех, кто и несли в себе устойчивость русской нации”'. Коллективизация разрушила весь уклад деревенской жизни, подрубила социально-экономические и генетические корни существования крестьянства как такового. После тяжелого экономического кризиса, постигшего страну на рубеже первой и второй пятилеток, советская экономическая политика претерпела изменения. Значительные изменения в политике планирования произошли в течение 18 месяцев между серединой 1931 г. и Пленумом ЦК ВКП(б) в январе 1933 г. Первые из известных попыток Госплана сократить амбициозные планы относятся к августу 1931 г. 11 августа 1931 г. В.В. Куйбышев направил в ЦК ВКП(б) и СНК СССР две докладные записки — “Основные линии второй пятилетки” и “О темпах развития металлургии во второй пятилетке”, в которых предлагалось значительно снизить задания пятилетки, в частности по производству чугуна до 45 млн. т.
Принятые Политбюро во второй половине 1932 г. более реалистичные цифры экономического роста были не результатом общего принципиального решения, а вынужденным ответом на обостряющийся экономический кризис. Госплан, который с 1927 г. поддерживал политику дестабилизации финансов, теперь сотрудничал с Наркомфином в попытках поддержать устойчивость бюджета.
В 1933 г. продолжалась подготовка директив по второму пятилетнему плану, который был одобрен XVII съездом ВКП(б) в феврале 1934 г., т.е. год спустя после официального начала пятилетки. На съезде был достигнут некий компромисс: новые лимиты (16,5% годового прироста промышленности) были средними между 13—14%, намеченными январским Пленумом 1933 г., и 19%, предлагаемыми Политбюро. В 1934 г. экономическая ситуация в стране улучшилась, но позиции Сталина были сильно подорваны результатами коллективизации и итогами первой пятилетки. Оппозиция могла заставить слушать себя и вновь приобрести влияние на политику. Сталин пытался воспрепятствовать этому, сохранить свою генеральную линию. К осени 1935 г. он в этом явно преуспел. Ему удалось представить наметившиеся тогда сдвиги в экономике как результат своей политики. Большое психологическое значение имела отмена карточной системы в 1935 г. В 1933 г. началось ускоренное поступательное развитие экономики, подарившее СССР “три отличных года”. Хозяйственным руководителям была предоставлена относительная свобода действий. Налицо был рост валового объема продукции, с 1934 г. наблюдаются снижение ее себестоимости и повышение качества. Со стабилизацией рубля приобрело значение денежное хозяйство.
Однако высокие доли прироста были возможны ввиду крайне низкого исходного уровня. В то же время уменьшение вмешательства в дела предприятий при относительной эффективности их собственной инициативы было чревато опасностью стагнации в будущем. Сталин, видевший угрозу своей политической свободе действий в экономических процессах, протекавших относительно автономно, начинает атаку именно в этой области. Сталинская фракция, находясь в плену представлений времен гражданской войны, связывала успех в экономике с новой мобилизацией масс, а именно со специфической милитаризованной формой “социалистического соревнования”. При этом партия могла опереться на простых рабочих, поскольку завышенная прогрессивная зарплата стимулировала их заинтересованность в повышении производительности труда. Таковы были условия возникновения стахановского движения.
Инициатором рекорда Алексея Стаханова был партком шахты “Центральная Ирмино” в Кидиевке. Секретарь парткома К.Г. Петров получил указание организовать нечто знаменательное к Международному дню молодежи. Партком решил, что это должен быть рекорд в выработке. Стаханову обещали оптимальные условия труда. Он согласился, уточнив в расчетной конторе сумму вознаграждения. В ночь с 31 августа на 1 сентября 1935 г. рекорд состоялся. В решении, принятом на собрании, был отмечен “мировой рекорд”, который расценивался как “верный путь” претворения в жизнь указаний партии. Термин “стахановское движение” отражал программные положения движения, согласно которым “Стаханов” олицетворяет собой беспартийного рабочего, а “движение” — противодействие командному центру.
Стахановское движение быстро распространилось по всей стране. К середине ноября 1935 г. на каждом предприятии был свой стахановец. Если для администрации предприятия было в большей степени важно формально предъявить несколько стахановцев для подтверждения собственной политической благонадежности, то со стороны некоторых рабочих проявилось искреннее стремление стать в ряды стахановцев, и они прилагали все усилия, чтобы оказаться на прибыльном стахановском рабочем месте. Доходило до абсурда, когда зубные врачи обязывались утроить норму по удалению зубов, а в театрах вместо двух премьер выпускали двенадцать.
Первый и единственный Всесоюзный съезд стахановцев состоялся приблизительно через 10 недель после установления рекорда Стаханова. Съезд стал триумфом Сталина. После съезда предприятия стали ареной борьбы между руководством предприятий и рабочими. Стахановцы не считались с техинструкциями, призывали к сожжению ГОСТов и насмехались над мастерами, упрекая их в том, что они якобы молятся на правила, как на икону. Мечты о коммунизме получили новый импульс. Был выдвинут постулат о том, что “стахановское движение — это прямой путь к изобилию, какое будет при коммунизме”.
Однако действительность была печальна. Очень скоро обнаружилось, что экономически стахановское движение, несмотря на весь свой размах, было несостоятельным. Противостояние между стахановцами и руководством предприятий влекло за собой нарушение единоначалия. Распадались производственные связи, усилились перебои. Резко сократился ассортимент продукции (производилось только то, на чем можно было устраивать рекорды). Упало качество производства. Росла эксплуатация рабочей силы, поскольку сверхурочные становились правилом. Увеличивался производственный травматизм. Стахановское движение вызвало дезорганизацию в промышленности. Отрицательно сказалась на состоянии дел атмосфера нервозности и страха, которая пронизывала всю экономику вследствие репрессий 1936—1938 гг.
Характерной чертой советской экономики сталинской эпохи было широкое использование принудительного труда. В 1932 г. в исправительно-трудовых лагерях числилось около 300 тыс. человек. Они строили Беломорско-Балтийский канал, канал Волга-Москва и БАМ, работали на Колыме, Ухте и Печоре.
Помимо лагерей с июля 1931 г. в ведение ОГПУ было переведено хозяйственное использование так называемых спецпереселенцев — крестьян, высланных в ходе раскулачивания в отдаленные районы страны. За 1930—1931 гг. на спецпоселение отправили более 380 тыс. семей, т.е. 1,8 млн. человек. Все они беспощадно эксплуатировались на промышленных предприятиях и стройках, лесозаготовках и т.д. В годы второй пятилетки правительство поручает все новые и новые объекты НКВД. Заключенные добывали золото на Колыме: в 1937 г. трест “Дальстрой” поставил 48 т золота, чуть меньше всей добычи в стране. В июне 1935 г. на ГУЛАГ было возложено ударное строительство Норильского никелевого комбината. А с 1936 г. НКВД поручили еще строить шоссейные дороги, организовав в его составе управление шоссейных дорог (ГУШОССДОР). Сектор принудительного труда формировался энергично и особенно в последние предвоенные годы широко использовался для выполнения обширных мобилизационных планов, срочного возведения и эксплуатации важнейших объектов.
Репрессии, беспощадная эксплуатация миллионов людей в каторжных условиях нанесли обществу огромный урон. Использование “контингентов” НКВД было вполне органично для существовавшей экономической системы, нацеленной на экстенсивное наращивание производства любой ценой. По данным аналитиков США, темпы роста советской экономики наиболее высокими были в 1928—1940 гг.: среднегодовой прирост валового национального продукта составлял 6,1%. Однако цена быстрого экономического роста, цена индустриализации была слишком высокой — миллионы загубленных жизней.
Сталинизм как политическая система
Сталинизм — одна из разновидностей тоталитаризма. Тоталитаризм может быть рассмотрен как высшая точка органического саморазвития массового общества. Основными для тоталитарного режима представляются такие свойства массовой ментальности, как коллективизм, аксиома “как все”, связанные с агрессивной ксено-фобией, преклонение перед харизматическим лидером, власть партии “нового типа”, черно-белое восприятие мира, а главное — политизация, охватывавшая все стороны социального существования личности, и основанный на такой политизации энтузиазм масс. Сметающий прежние формы жизни, системы ценностей и представлений поток масс приводит к власти партию “нового типа” во главе с харизматическим вождем. Получив власть от массы, партия и вождь стремятся эту власть удержать, опираясь на массу. Физический террор, партократия, диктатура и отсутствие нормальной законности — все эти синдромные признаки тоталитаризма являются лишь следствием основной характеристики.
К концу “великого перелома” (первая половина 30-х годов) в СССР окончательно сложилась подобная политическая система.
Самой драматической схваткой, в которой потерпел поражение последний из конкурентов Сталина в большевистском руководстве, была борьба со сторонниками Н.И. Бухарина. Сталинско-бухаринская коалиция существовала в течение трех лет. Окончательное поражение левых лишило всякого политического смысла союз
смысла противостояние между Сталиным и правыми в Политбюро, а резкое уменьшение хлебозаготовок в конце 1927 г. уничтожило остатки единодушия во внутренней политике.
Поворотным событием явилось принятое в начале января 1928 г. решение прибегнуть к “чрезвычайным” мерам. 15 января Сталин отправился в поездку по Сибири и Уралу. 6 февраля он вернулся, и в Политбюро произошло резкое столкновение. По всей видимости, Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский подтвердили свою поддержку первоначального решения, однако выступили против “эксцессов”, с которыми Сталин проводил его в жизнь. По их мнению, непосредственной причиной кризиса была не структура сельского хозяйства, а ошибочная государственная политика цен и неверная оценка рыночной конъюнктуры. Впервые после провозглашения нэпа государство оспорило право крестьян распоряжаться хлебными излишками.
Хотя дискуссия о хлебозаготовках имела огромное значение, она являлась лишь частью широкой полемики, развернувшейся в начале 1928 г. 10 марта было объявлено, что в городе Шахты органами ГПУ был раскрыт контрреволюционный заговор. Сталин раздувал это очевидно сфабрикованное дело в общесоюзный политический скандал. Посредством этого он пытался дискредитировать бухаринскую политику сотрудничества и гражданского мира.
В мае-июне 1928 г. раскол между бухаринцами и сталинистами оформился окончательно. Первые были встревожены все возраставшим экстремизмом сталинской группы. Сталин и его окружение изображали возникновение трудностей как следствие порочности самой природы нэпа. По мнению Сталина, зерновой кризис и шахтинское дело свидетельствовали о неизбежном обострении классовой борьбы, и эту борьбу следовало довести до конца.
Накануне июльского Пленума ЦК обе фракции вступили в жестокую схватку. Преимущество Сталина заключалось в том, что именно он манипулировал партийным секретариатом: практически все поначалу колебавшиеся руководители перешли на его сторону, за ним шло подавляющее большинство руководителей второго ранга. В конце лета и осенью 1928 г. Сталин, заручившись санкцией большинства в Политбюро, перешел в наступление и двинулся на устранение политической базы правых. Все это подорвало позиции Бухарина. Возможно, решающим эпизодом борьбы за власть было устранение из московской партийной организации в ноябре 1928 г. сторонников Бухарина во главе с Н.А. Углановым. В ноябре-декабре 1928 г. Бухарин, Рыков и Томский перестали быть ведущими членами руководства и стали оппозиционным меньшинством сталинского Политбюро. Еще до XVI съезда (1930 г.) Бухарин был выведен из Политбюро, в 1930 г. Рыков оставил пост председателя Совнаркома.
В отличие от разгрома левых поражение Бухарина имело огромные социальные последствия. Это была прелюдия сталинизма. Сталин утверждал, что по мере приближения к социализму сопротивление внутреннего противника и, следовательно, классовая борьба будут обостряться. Бухарин придерживался противоположной точки зрения: продвижение к социализму требует ослабления классовых противоречий. Из этого разногласия вытекали абсолютно разные точки зрения на природу и пути развития советского общества. Сталинская теория обострения классовой борьбы явилась, пожалуй, его единственным вкладом в большевистскую мысль; она стала лейтмотивом его правления. Полемика между Сталиным и Бухариным отражала противоборство гражданской войны с гражданским миром.
Отличительным признаком тоталитаризма является диктатура. Диктатура как форма правления не только свойственна тоталитарным режимам, она прямо декларируется ими. В СССР — это диктатура пролетариата, в Германии при Гитлере — диктатура арийцев. Иными словами, декларируется диктатура одной части населения (большинства) над другой (меньшинством). Если обычно в истории государства провозглашалось достижение социального мира, то тоталитаризм откровенно требовал дискриминации, подавления и даже уничтожения части населения (буржуазии, евреев, врагов). Это связано с необходимостью иметь врага, на которого направлен деструктивный энтузиазм массы. После разгрома правых и высылки Троцкого в 1929 г. с организованной оппозицией было покончено. Сталин победил, и чтобы отметить эту победу, 21 декабря 1929 г. были проведены официальные торжества по поводу его 50-летия. Сталинская фракция приветствовала его как преемника Ленина.
Однако Сталин не удовлетворился политической победой над своими противниками. Для безраздельного и безопасного владычества надо было физически уничтожить все старые кадры и заменить их новыми, сталинскими. Сталин избрал метод чисток. Чистки партии направлялись одновременно и против оппозиционных верхов партии, и против потенциальной оппозиции в низовой партийной массе. Массовые чистки сопровождались массовыми приемами новых членов партии. Сталинцы прибегают к массовой вербовке, чтобы радикально изменить состав партии. Это был искусственный рост. Ставка делалась не на партию мыслящих людей, а на растворение партии в массе. Все это вызвало сопротивление в верхушке партии. Особенно неожиданным для Сталина был бунт “младобольшевиков” во главе с С.И. Сырцовым. В их лице взбунтовались как раз те кадры, на которые Сталин опирался в борьбе со старой гвардией. Сырцов, бывший секретарь Сибирского крайкома ВКП(б), был назначен председателем Совнаркома РСФСР и готовился в преемники Рыкову. Перед Сырцовым встал выбор: либо служить в аппарате Сталина с наилучшими шансами на карьеру, либо выступить против него с такими же шансами на гибель. Надо было иметь большое личное мужество и запас идеализма былого революционера, чтобы выбрать второй путь. Этими качествами Сырцов обладал. Он решил, что то, что не удалось бухаринцам, удастся ему. Чтобы выправить политику партии, решил он, надо выправить организацию, аппарат, систему управления. В чем сила Сталина? В том, что он был одновременно и генсеком в исполнительном органе ЦК — Секретариате, и председателем в законодательном органе — Политбюро. Сталин руководил также Оргбюро. Разделение этого беспрецедентного сосредоточения власти в руках одного человека — таков был замысел Сырцова. Группа Сырцова собиралась выступить со своим организационным планом на Пленуме в октябре 1930г. Однако вся группа была исключена из партии, а Пленум созвали только в декабре. Это явно запоздалое намерение сместить Сталина не удалось довести до конца ни одной из оппозиционных группировок. Сорвались подобные попытки у М.Н. Рютина и А.П. Смирнова.
Старая партия умирала. Нужна была радикальная чистка партии, и она будет назначена решением Политбюро 10 декабря 1932 г. Изгнанию из партии подлежали “классово чуждые и враждебные элементы”. В этих условиях происходил XVII съезд партии (январь-февраль 1934 г.) — “съезд победителей”. В определенном смысле это было правильно: сопротивление крестьян сломлено, оппозиция разгромлена. Это был съезд полного политического триумфа Сталина. Такова была обстановка в партии, когда 1 декабря 1934 г. коммунист Леонид Николаев убил С.М. Кирова. Убийство Кирова было для Сталина поводом к началу большого террора. Эта великая чистка была завершающим этапом по физическому уничтожению не только бывших, но и возможных в будущем оппозиционеров. Убийство Кирова открыло эпоху политических процессов. Дело Кирова было таким же решающим для Сталина, как поджог Рейхстага для Гитлера. На закрытом судебном процессе, состоявшемся 15 января 1935 г., не удалось выдвинуть никаких доказательств соучастия Л.Б. Каменева и Г.Е. Зиновьева в этом преступлении. Тем не менее под давлением военного трибунала Зиновьев и Каменев согласились признать, что они несут “политическую и моральную ответственность” за убийство. Этот процесс был первым в серии громких судебных процессов. Отныне убийство Кирова фигурировало на каждом крупном политическом процессе, и каждый раз вменялось в вину все новым группам обвиняемых.
13 мая 1935 г. ЦК ВКП(б) принял важное для жизни миллионов людей решение: создавалась Особая комиссия безопасности Политбюро для руководства ликвидацией “врагов народа”. В нее вошли Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Орджоникидзе. В результате работы комиссии появился чудовищный план “ежовщины”. Все население было подвергнуто негласной политической проверке через органы НКВД. Сотрудники НКВД в течение 1935 и 1936 гг. вели законспирированную работу по учету бывших и установлению возможных врагов. Так как речь шла о миллионах человек и не было никакой возможности пропустить их через какие-нибудь юридические инстанции, то было решено создать при центральном НКВД “Особое совещание”, а на местах — чрезвычайные республиканские, областные “тройки” и “двойки” для заочного суда над арестованными. Доносы приняли массовый характер.
19 августа 1936 г. начался первый из трех показательных процессов. 16 обвиняемых, в том числе Каменев и Зиновьев, предстали перед судом. Примерно через месяц после окончания процесса по требованию Сталина и Жданова комиссаром внутренних дел вместо Г. Ягоды был назначен Н. Ежов. Большой'террор набирал обороты. В январе 1937 г. состоялся второй московский процесс, на котором оказалось 17 обвиняемых. Главными фигурами среди обвиняемых были ГЛ. Пятаков, Л.Н. Серебряков, К.Б. Радек и Г.Я. Сокольников. 30 января 1937 г. военное ведомство Верховного Суда приговорило 13 из 17 подсудимых к смертной казни.
Вскоре после второго процесса начались репрессии против верхушки НКВД. Среди арестованных и уничтоженных были известные чекисты Г.Д. Гай, А.Х. Артузов, Г.И. Бокий и др. К этому времени был арестован и Ягода.
После расстрела старых большевиков и массовой расправы над сотрудниками НКВД террор, казалось, пошел на убыль. Однако летом 1937 г. была репрессирована группа военных, в том числе и маршал М.Н. Тухачевский. Террор при Ежове приобрел громадные' размеры. Только в 1937—1938 гг. были арестованы 6—7 млн. человек. По мнению В.А. Антонова-Овсеенко, в 1938 г. в тюрьмах и лагерях сидело 16 млн. человек. Для сравнения: самое большое число заключенных в царское время в 1912 г. составляло 183 349 человек. По мнению Р.Конквеста, число жертв сталинского террора в 1930—1950 гг. составило 30 млн. человек, из них на 1937—1938 гг. приходится около 9 млн. Возникает вопрос о целях государственного террора в тоталитарном строе. Их несколько. Изначально террор был средством подавления оппозиции. Когда ее не осталось, он стал средством подавления возможной оппозиции. “Ночь длинных ножей” в Германии, процессы против “троцкистско-зиновьевских ублюдков” в СССР — уже не борьба с оппозицией.
Экономическая и политическая стабилизация может вести к демассовизации. А это реальная угроза тоталитарной власти. Выход заключается в том, чтобы, фиксируя массовое состояние общества, политизируя его через “приводные ремни” (системы организаций — общественных, культурных, экономических), стараться не допускать стабилизации. Террор, массовые репрессии одной из целей имеют создание такого перманентного кризиса, в котором население не должно чувствовать себя спокойно. Масса постоянно получает образ врага.
Еще одна важная цель террора — держать в постоянном напряжении аппарат. Поэтому сила бюрократического аппарата в тоталитарном обществе ни в коем случае не может стать самостоятельной и создать угрозу власти вождя.
Наконец, самой прагматической целью террора была экономическая. С помощью системы лагерей государство получало огромное количество бесплатной рабочей силы. Политическая победа Сталина была связана с кровавыми репрессиями против собственного народа. Сталинизм войдет в историю как интернациональный способ модернизации страны, крайне жестокий, варварский способ первоначального накопления и индустриализации, прикрываемый марксистской фразеологией. Самой страшной ценой сталинской модернизации стал сам сталинизм как особый вид казарменного социализма, нуждающийся в невиданных жертвах для своего утверждения.
Отправлено: 02.12.11 11:33. Заголовок: Долго исал источник..
Долго искал источник,откуда Вы почерпнули свою длинную нетленку. И только в последней части дана ссылка на одного как бы писателя под ником Солженицин, "работы" которого насильно впихивают в головки нынешних школяров.
figliar пишет:
цитата:
' Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. Главы из книги//Новый мир, 1989. № С. 145.
А ведь немногие знают,что из себя на самом деле представлял сей искатель правды на Руси..Вот его истинная морда хари:
В.К. АЛМАЗОВ СУКА ТЫ ПОЗОРНАЯ
(Рассказ о том, как бывшие колымские зеки обсуждали "Архипелаг ГУЛАГ" А.И. Солженицына)
ЗНАТОКИ
Это случилось в 1978 или 1979 г. в санатории-грязелечебнице "Талая", расположенном примерно в 150 км от Магадана. Прибыл я туда из чукотского городка Певек, где работал и жил с 1960 г. Больные знакомились и сходились для времяпрепровождения в столовой, где за каждым было закреплено место за столом. Дня за четыре до окончания моего курса лечения за нашим столом появился "новенький" - Михаил Романов. Он-то и затеял это обсуждение. Но сначала коротко о его участниках.
Старшего по возрасту звали Семен Никифорович - так его все величали, фамилия его в памяти не сохранилась. Он - "ровесник Октября", поэтому был уже на пенсии. Но продолжал работать ночным механиком в большом автохозяйстве. На Колыму его привезли в 1939 г. Освободился в 1948 г. Следующим по возрасту был Иван Назаров, 1922 г. рождения. На Колыму был привезен в 1947 г. Освободился в 1954 г. Работал "наладчиком пилорамы". Третьий - Миша Романов, мой ровесник, 1927 г. рождения. Привезен на Колыму в 1948 г. Освободился в 1956 г. Работал бульдозеристом в дорожном управлении. Четвертым был я, попавший в эти края добровольно, по вербовке. Поскольку я 20 лет прожил среди бывших зеков, они посчитали меня полноправным участником обсуждения.
Кто за что был осужден - не знаю. Об этом не принято было говорить. Но было видно, что все трое не блатари, не рецидивисты. По лагерной иерархии, это были "мужики". Каждому из них судьбой предназначено было однажды "получить срок" и, отбыв его, добровольно прижиться на Колыме. Ни один из них высшего образования не имел, но были довольно начитаны, особенно Романов: у него в руках все время были газета, журнал или книга. В общем, это были обычные советские граждане и даже лагерных словечек и выражений почти не употребляли.
Накануне моего отъезда, во время ужина Романов рассказал следующее: "Я только что из отпуска, который провел в Москве у родственников. Мой племянник Коля, студент педагогического института, дал мне почитать подпольное издание книги Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ". Я прочитал и, возвращая книгу, сказал Коле, что тут много небылиц и вранья. Коля задумался, а потом спросил, не соглашусь ли я обсудить эту книгу с бывшими зеками? С теми, кто находился в лагерях одновременно с Солженицыным. "Зачем?" - спросил я. Коля ответил, что в его компании по поводу этой книги идут споры, спорят чуть ли не до драки. И если он представит товарищам суждение бывалых людей, то это поможет им прийти к единому мнению. Книга была чужая, поэтому Коля выписал в тетрадь все, что я в ней отметил". Тут Романов показал тетрадь и спросил: не согласятся ли его новые знакомые удовлетворить просьбу его любимого племянника? Все согласились.
ЖЕРТВЫ ЛАГЕРЕЙ
После ужина мы собрались у Романова.
- Начну, - сказал он, - с двух событий, которые журналисты называют "жареными фактами". Хотя первое событие правильнее было бы назвать фактом мороженым. Вот эти события: "Рассказывают, что в декабре 1928 г. на Красной Горке (Карелия) заключенных в наказание (не выполнили урок) оставили ночевать в лесу и 150 человек замерзли насмерть. Это обычный соловецкий прием, тут не усумнишься. Труднее поверить другому рассказу, что на Кемь-Ухтинском тракте близ местечка Кут в феврале 1929 г. роту заключенных, около 100 человек, за невыполнение нормы загнали на костер, и они сгорели".
- Параша!.. Да нет!.. Чистый свист! - и вопросительно посмотрел на Назарова. Тот кивнул:
- Ага! Лагерный фольклор в чистом виде.
(На колымском лагерном жаргоне "параша" означает недостоверный слух. А "свист" - преднамеренное вранье). И все замолчали... Романов обвел всех взглядом и сказал:
- Ребята, все так. Но, Семен Никифорович, вдруг какой-нибудь лох, не нюхавший лагерной жизни, спросит, почему свист. Разве в Соловецких лагерях такого не могло быть? Что бы вы ему ответили?
Семен Никифорович немного подумал и ответил так:
- Дело не в том, Соловецкий это лагерь или Колымский. А в том, что огня боятся не только дикие звери, но и человек. Ведь сколько было случаев, когда при пожаре люди выпрыгивали из верхних этажей дома и разбивались насмерть, лишь бы не сгореть заживо. А тут я должен поверить, что несколько паршивых вертухаев (конвойных) сумели загнать в костер сотню зеков?! Да самый зачуханный зек-доходяга, предпочтет быть застреленным, но в огонь не прыгнет. Да что говорить! Если бы вертухаи, со своими пятизарядными пукалками (ведь автоматов тогда не было), затеяли с зеками игру с прыжками в костер, то сами бы в костре и оказались. Короче, этот "жареный факт" - неумная выдумка Солженицына.
Теперь о "мороженом факте". Здесь непонятно, что значит "оставили в лесу"? Что, охрана ушла ночевать в казарму?.. Так это же голубая мечта зеков! Особенно блатных - они бы моментально оказались в ближайшем поселке. И так стали бы "замерзать", что жителям поселка небо с овчинку показалось. Ну а если охрана осталась, то она, конечно, развела бы костры для собственного обогрева... И тут такое "кино" получается: в лесу горит несколько костров, образуя большой круг. У каждого круга полторы сотни здоровенных мужиков с топорами и пилами в руках спокойно и молча замерзают. Насмерть замерзают!.. Миша! Вопрос на засыпку: сколько времени может продолжаться такое "кино"?
- Ясно, - сказал Романов. - Поверить в такое "кино" может только книжный червь, никогда не видевший не только зеков-лесорубов, но и обыкновенного леса. Согласимся, что оба "жареных факта", по сути своей, - бред сивой кобылы.
Все согласно кивнули головами.
- Я, - заговорил Назаров, - уже "усумнился" в честности Солженицына. Ведь как бывший зек он не может не понимать, что суть этих сказок никак не вяжется с распорядком жизни ГУЛАГа. Имея десятилетний опыт лагерной жизни, он, конечно, знает, что смертников в лагеря не везут. А приводят приговор в исполнение в других местах. Он, конечно, знает, что любой лагпункт - это не только место, где зеки "тянут срок", а еще и хозяйственная единица со своим планом работ. Т.е. лагпункт - это производственный объект, где зеки - работники, а начальство - управляющие производством. И если где-то "горит план", то лагерное начальство может иногда удлинить рабочий день зеков. Такое нарушение режима ГУЛАГа часто и случалось. Но чтобы своих работников уничтожать ротами - это дурь, за которую само начальство непременно было бы жестоко наказано. Вплоть до расстрела. Ведь в сталинские времена дисциплину спрашивали не только с рядовых граждан, с начальства спрос был еще строже. И если, зная все это, Солженицын вставляет в свою книгу небылицы, то ясно, что эта книга написана не для того, чтобы рассказать правду о жизни ГУЛАГа. А для чего - я еще не понял. Так что давай продолжим.
- Продолжим, - сказал Романов. - Вот еще одна страшилка: "Осенью 1941 г. Печерлаг (железнодорожный) имел списочный состав 50 тыс., весной - 10 тыс. За это время никуда не отправлялось ни одного этапа - куда же делись 40 тыс.?"2. Вот такая страшная загадка, - закончил Романов. Все задумались...
- Не пойму юмора, - нарушил молчание Семен Никифорович. - Зачем читателю загадки загадывать? Рассказал бы сам, что там стряслось...
И вопросительно посмотрел на Романова.
- Тут, видимо, имеет место литературный прием, при котором читателю как бы говорят: дело настолько простое, что любой лох сам сообразит, что к чему. Дескать, комментарии из...
- Стоп! Дошло, - воскликнул Семен Никифорович. - Здесь "тонкий намек на толстые обстоятельства". Дескать, раз лагерь железнодорожный, то 40 тыс. зеков за одну зиму были угроблены на строительстве дороги. Т.е. косточки 40 тыс. зеков покоятся под шпалами построенной дороги. Это я должен сообразить, и в это должен поверить?
- Похоже, что так, - ответил Романов.
- Здорово! Это сколько же получается в сутки? 40 тыс. за 6-7 месяцев - значит больше 6 тыс. в месяц, и значит больше 200 душ (две роты!) в сутки... Ай да Александр Исаич! Ай да сукин сын! Да он же Гитлера... тьфу... Геббельса переплюнул по вранью. Помните? Геббельс в 1943 г. заявил на весь мир, что в 1941 г. большевики расстреляли 10 тыс. пленных поляков, которых, на самом деле сами же и угробили. Но с фашистами все ясно. Стараясь спасти свою шкуру, они этим враньем пытались поссорить СССР с союзниками. А чего ради старается Солженицын? Ведь 2 сотни загубленных душ в сутки, рекорд...
- Постой! - перебил его Романов. Рекорды еще впереди. Ты лучше скажи, почему не веришь, какие у тебя доказательства?
- Ну прямых доказательств у меня нету. А серьезные соображения есть. И вот какие. Большая смертность в лагерях бывала только от недоедания. Но не такая большая! Здесь разговор о зиме 41 года. И я свидетельствую: в первую военную зиму в лагерях было еще нормальное питание. Это, во-первых. Во-вторых. Печерлаг, конечно, строил железную дорогу на Воркуту - больше там некуда строить. Во время войны это была задача особой важности. Значит и спрос с начальства лагеря был особо строгий. А в таких случаях начальство старается выхлопотать для своих работников дополнительное питание. И там оно наверняка было. Значит и говорить о голоде на этой стройке - заведомо врать. И последнее. Смертность в 200 душ в сутки никакой секретностью не скроешь. И не у нас, так за бугром печать об этом сообщила бы. А в лагерях о таких сообщениях обязательно и быстро узнавали. Это я тоже свидетельствую. Но я никогда и ничего о высокой смертности в Печерлаге не слыхал. У меня все.
Романов вопросительно посмотрел на Назарова.
- Я, кажется, знаю разгадку, - сказал он. - На Колыму я попал с Воркутлага, где пробыл 2 года. Так вот, теперь вспомнил: многие старожилы говорили, что в Воркутлаг попали после окончания строительства железной дороги, а раньше числились за Печерлагом. Поэтому они никуда не этапировались. Вот и все.
- Логично, - сказал Романов. - Сперва гуртом строили дорогу. Потом большую часть рабсилы кинули на строительство шахт. Ведь шахта - это не просто дырка в земле, и на поверхности нужно много чего понастроить, чтобы уголек "пошел на-гора". А стране уголек стал ой как нужен. Ведь тогда Донбасс-то у Гитлера оказался. В общем, Солженицын здесь явно схимичил, сотворив из цифр страшилку. Ну да ладно, продолжим.
ЖЕРТВЫ ГОРОДОВ
Вот еще одна цифровая загадка: "Считается, что четверть Ленинграда была посажена в 1934-1935 гг. Эту оценку пусть опровергнет тот, кто владеет точной цифрой и даст ее"3. Ваше слово, Семен Никифорович.
- Ну, здесь говорится о тех, кто был взят по "делу Кирова". Их действительно было много больше, чем могло быть виновато в смерти Кирова. Просто под шумок начали сажать троцкистов. Но четверть Ленинграда, конечно, - нахальный перебор. А точнее пусть попробует сказать наш друг - Питерский Пролетарий (так Семен Никифорович иногда шутливо величал меня). Ты ведь тогда был там.
Пришлось говорить мне.
Тогда мне было 7 лет. И точно помню только траурные гудки. С одной стороны слышались гудки завода "Большевик", а с другой - гудки паровозов со станции "Сортировочная". Так что, строго говоря, ни очевидцем, ни свидетелем, я быть не могу. Но тоже считаю, что названное Солженицыным количество арестованных фантастически завышено. Только здесь фантастика не научная, а прохиндейская. Что Солженицын здесь темнит, видно хотя бы из того, что требует для опровержения точную цифру (зная, что читателю ее негде взять), а сам называет дробное число - четверть. Поэтому проясним дело, посмотрим, что значит в целых числах "четверть Ленинграда". В то время в городе проживало примерно 2 млн. человек. Значит, "четверть" - это 500 тыс.! По-моему, это настолько прохиндейская цифра, что ничего больше доказывать не нужно.
- Нужно! - убежденно сказал Романов. - Мы же имеем дело с Нобелевским лауреатом...
- Ну ладно, - согласился я. - Вы знаете лучше меня, что большинство зеков - мужчины. А мужчины везде составляют половину населения. Значит, в то время мужское население Ленинграда было равно 1 млн. Но ведь не все население мужского пола можно арестовать - есть грудные младенцы, дети и престарелые люди. И если я скажу, что таких было 250 тыс., то дам большую фору Солженицыну - их, конечно, было больше. Но пусть будет так. Остается 750 тыс. мужчин активного возраста, из которых Солженицын забрал 500 тыс. А для города это значит вот что: в то время везде работали в основном мужчины, а женщины были домохозяйками. А какое предприятие сможет продолжить работу, если из каждых трех работников лишится двух? Да весь город встанет! Но этого же не было.
И еще. Хотя мне и было тогда 7 лет, но могу твердо свидетельствовать: ни мой отец и никто из отцов моих знакомых сверстников арестован не был. А при таком раскладе, какой предлагает Солженицын, арестованных у нас во дворе было бы много. А их вообще не было. У меня все.
- Я, пожалуй, добавлю вот что, - сказал Романов. - Случаи массовых арестов Солженицын называет "потоками, вливающимися в ГУЛАГ". И самым мощным потоком он называет аресты 37-38 гг. Так вот. Если учесть, что в 34-35 гг. троцкистов сажали не меньше, чем на 10 лет, то ясно: к 38-му г. никто из них не вернулся. И в "большой поток" из Ленинграда брать было просто некого...
- А в 41-ом - вмешался Назаров, - в армию призывать было бы некого. А я где-то читал, что тогда Ленинград дал фронту около 100 тыс. одних только ополченцев. В общем, ясно: с посадкой "четверти Ленинграда" Солженицын опять переплюнул господина Геббельса.
Посмеялись.
- Эт-точно! - воскликнул Семен Никифорович. - Любители потолковать о "жертвах сталинских репрессий" любят вести счет на миллионы и не меньше. К этому случаю мне вспомнился один недавний разговор. Есть у нас в поселке один пенсионер, краевед-любитель. Интересный мужик. Зовут его Василий Иваныч, а потому и кликуха у него - "Чапай". Хотя фамилия у него тоже исключительно редкая - Петров. На Колыму он прибыл на 3 года раньше меня. И не так, как я, а по комсомольской путевке. В 1942-м добровольно ушел на фронт. После войны вернулся сюда, к семье. Всю жизнь шоферил. Он частенько заходит в нашу гаражную биллиардную - любит шары погонять. И вот как-то при мне подходит к нему один молодой шоферишка и говорит: "Василий Иваныч, скажите честно, страшно было жить здесь в сталинские времена?" Василий Иваныч посмотрел на него удивленно и сам спрашивает: "Ты о каких страхах толкуешь?"
"Ну, как же, - отвечает шоферишка, - сам слыхал по "Голосу Америки". Здесь в те годы угробили несколько миллионов зеков. Больше всего полегло их на строительстве Колымской трассы..."
"Ясно, - сказал Василий Иваныч. - А теперь слушай внимательно. Чтобы где-то угробить миллионы людей, нужно чтобы они там были. Ну хотя бы короткое время - иначе гробить будет некого. Так или нет?"
"Логично" - сказал шоферишка.
"А теперь, логик, слушай еще внимательнее, - сказал Василий Иваныч и, повернувшись ко мне, заговорил. - Семен, мы с тобой точно знаем, а наш логик наверно, догадывается, что сейчас на Колыме народу живет много больше, чем в сталинские времена. Но насколько больше? А?"
"Думаю, что раза в 3, а, пожалуй, и в 4" - ответил я.
"Так! - сказал Василий Иваныч, и, повернулся к шоферишке. - По последнему статистическому отчету (они ежедневно печатаются в "Магаданской правде"), сейчас на Колыме (вместе с Чукоткой) проживает около полумиллиона человек. Значит, в сталинские времена здесь проживало, самое большее, около 150 тыс. душ... Как тебе эта новость?"
"Здорово! - сказал шоферишка. - Никогда бы не подумал, что радиостанция такой солидной страны могла так паскудно врать..."
"Ну так знай, - назидательно сказал Василий Иваныч, - на этой радиостанции трудятся такие ушлые ребята, которые запросто делают из мухи слона. И начинают торговать слоновой костью. Берут недорого - только уши развесь шире..."
ЗА ЧТО И СКОЛЬКО
- Хороший рассказ. А главное к месту, - сказал Романов. И спросил меня:
- Ты, кажется, хотел рассказать что-то про знакомого тебе "врага народа"?
- Да не моего знакомого, а отца одного из моих знакомых пацанов посадили летом 38-го за антисоветские анекдоты. Дали ему 3 года. А отсидел только 2 - досрочно освободили. Но вместе с семьей выслали за 101 км, кажется, в Тихвин.
- Ты точно знаешь, что за анекдот дали 3 года? - спросил Романов. - А то у Солженицына другие сведения: за анекдот - 10 и более лет; за прогул или опоздание на работу - от 5 до 10 лет; за колоски, собранные на убранном колхозном поле, - 10 лет. Что ты на это скажешь?
- За анекдоты 3 года - это я знаю точно. А насчет наказаний за опоздания и прогулы - твой лауреат врет, как сивый мерин. Я сам имел две судимости по этому указу, о чем есть соответствующие записи в трудовой книжке...
- Ай да Пролетарий!.. Ай да шустряк!.. Не ожидал!.. - съязвил Семен Никифорович.
- Кончилась война. Жить стало полегче. И стал я получки отмечать выпивкой. А ведь у пацанов где выпивка, там и приключения. В общем, за два опоздания - 25 и 30 минут отделался выговорами. А когда опоздал на полтора часа, получил 3-15: с меня 3 месяца высчитывали по 15% заработка. Только рассчитался - снова попал. Теперь уже на 4-20. Ну а третий раз меня ожидало бы наказание 6-25. Но "миновала меня чаша сия". Понял, что работа - дело святое. Конечно, тогда мне казалось, что наказания чересчур строгие - ведь война уже кончилась. Но старшие товарищи утешили меня тем, что, дескать, у капиталистов дисциплина еще строже и наказания горше: чуть что - увольнение. И становись в очередь на бирже труда. А когда подойдет очередь снова получить работу - неизвестно... А случаи, когда человек получал тюремный срок за прогулы, мне неизвестны. Слыхал, что за "самовольный уход с производства" можно получить год-полтора тюрьмы. Но ни одного такого факта я не знаю.
Теперь о "колосках". Я слыхал, что за "кражу сельхозпродукции" с полей можно "получить срок", размер которого зависит от количества украденного. Но это говорится о полях неубранных. А собирать остатки картошки с убранных полей я сам ходил несколько раз. И уверен - арестовывать людей за сбор колосков с убранного колхозного поля - бред сивой кобылы. И если кто из вас встречал людей, посаженных за "колоски", пусть скажет.
- Я знаю 2 похожих случая, - сказал Назаров. - Это было в Воркуте в 1947 г. Два 17-летних пацана получили по 3 года каждый. Один попался с 15-ю кг молодой картошки, да дома обнаружили еще 90 кг. Второй - с 8-ю кг колосков, да дома оказалось еще 40 кг. И тот и другой промышляли, конечно же, на неубранных полях. А такая кража и в Африке кража. Сбор же остатков с убранных полей нигде в мире кражей не считался. И соврал тут Солженицын затем, чтобы лишний раз лягнуть Советскую власть...
- А может быть, у него было другое соображение, - вмешался Семен Никифорович, - ну как у того журналиста, который, узнав, что собака укусила человека, написал репортаж о том, как человек покусал собаку...
ОТ БЕЛОМОРА И ДАЛЬШЕ
- Ну хватит, хватит, - прервал общий смех Романов. И добавил ворчливо: - Совсем задолбали бедного лауреата... - Потом, посмотрев на Семена Никифоровича, заговорил:
- Ты давеча пропажу 40-а тыс. зеков за одну зиму назвал рекордом. А это не так. Настоящий рекорд, по Солженицыну, был на строительстве Беломорканала. Слушай: "Говорят, что в первую зиму, с 31-го на 32-й год 100 тыс. и вымерло - столько, сколько постоянно было на канале. Отчего же не поверить? Скорей даже эта цифра преуменьшенная: в сходных условиях в лагерях военных лет смертность в 1% в день была заурядна, известна всем. Так что на Беломоре 100 тыс. могло вымереть за 3 месяца с небольшим. А тут и другая зима, да между ними же. Без натяжки можно предположить, что и 300 тыс. вымерло"4. Услышанное так всех удивило, что мы растерянно молчали...
- Меня вот что удивляет - снова заговорил Романов. - Все мы знаем, что на Колыму зеков привозили только раз в году - в навигацию. Знаем, что здесь "9 месяцев зима - остальное лето". Значит, по раскладке Солженицына, все местные лагеря каждую военную зиму должны были троекратно вымирать. А что мы видим на деле? В собаку кинь, а попадешь в бывшего зека, всю войну мотавшего срок здесь, на Колыме. Семен Никифорович, откуда такая живучесть? Назло Солженицыну?
- Не ерничай, не тот случай - хмуро оборвал Романова Семен Никифорович. Потом, покачав головой, заговорил, - 300 тыс. мертвых душ на Беломоре?! Это такой подлый свист, что и опровергать не хочется... Я, правда, там не был - срок получил в 1937 г. Но ведь и этот свистун там не был! От кого же он слыхал эту парашу насчет 300 тыс.? Я о Беломоре слыхал от блатарей-рецидивистов. Таких, которые на волю выходят только затем, чтобы немного покуролесить и снова сесть. И для которых любая власть плоха. Так вот, о Беломоре они все говорил, что жизнь там была - сплошная лафа! Ведь Советская власть именно там впервые испробовала "перековку", т.е. перевоспитание уголовников методом особого вознаграждения за честный труд. Там впервые ввели дополнительное и более качественное питание за перевыполнение нормы выработки. А главное, ввели "зачеты" - за один день хорошей работы засчитывались 2, а то и 3 дня срока заключения. Конечно, блатари тут же научились добывать туфтовые проценты выработки и досрочно освобождались. О голоде и речи не было. От чего же могли умирать люди? От болезней? Так на эту стройку больных и инвалидов не привозили. Это говорили все. В общем, Солженицын свои 300 тыс. мертвых душ из пальца высосал. Больше им неоткуда взяться, ибо такую муру никто рассказать ему не мог. Все.
В разговор вступил Назаров:
- Все знают, что на Беломоре побывало несколько комиссий писателей и журналистов, среди которых были и иностранцы. И никто из них даже не заикнулся о такой высокой смертности. Как это объясняет Солженицын?
- Очень просто, - ответил Романов, - большевики их всех или запугали или купили...
Все засмеялись... Отсмеявшись, Романов вопросительно посмотрел на меня. И вот что я рассказал.
Как только я услыхал о смертности в 1% в сутки, мне подумалось: а как с этим было в блокадном Ленинграде? Оказалось: примерно в 5 раз меньше 1%. Вот смотрите. По разным оценкам, в блокаде оказалось, от 2,5 до 2,8 млн. человек. А самый смертельно голодный паек ленинградцы получали примерно 100 дней - такое вот совпадение. За это время при смертности 1% в сутки умерли бы все жители города. Но известно, что от голода умерло 900 с лишним тыс. человек. Из них за смертельные 100 дней погибло 450-500 тыс. человек. Если разделить общее число блокадников на число погибших за 100 дней, получим цифру 5. Т.е. в эти страшные 100 дней смертность в Ленинграде была в 5 раз меньше 1%. Спрашивается: откуда в лагерях военного времени могла взяться смертность в 1% в сутки, если (как вы все хорошо знаете) даже штрафной лагерный паек был в 4 или 5 раз калорийней блокадного пайка? И ведь штрафной паек давался в наказание на короткое время. А рабочий паек зеков в войну был не меньше пайка вольных рабочих. И понятно почему. Во время войны в стране была острая нехватка рабочих рук. И морить голодом зеков было бы просто дуростью со стороны властей...
- Тут я посмотрел на Романова и добавил: "Это к твоему глумливому вопросу о том, почему выжили колымские зеки...
Семен Никифорович встал, обошел стол, обеими руками потряс мою руку, шутливо поклонился и с чувством произнес:
- Очень признателен, молодой человек!.. - Потом, обращаясь ко всем, сказал, - Кончаем эту бодягу. Пошли в кино - там начинается повторный показ фильмов о Штирлице.
- В кино успеем, - сказал Романов, посмотрев на часы. - Напоследок хочу знать ваше мнение о разногласии в отношении к лагерным больницам, которое возникло между Солженицыным и Шаламовым - тоже "лагерным писателем". Солженицын считает, что лагерная санчасть создана для того, чтобы способствовать истреблению зеков. И ругает Шаламова за то что: "...он поддерживает, если не создает легенду о благотворительной санчасти..."5 Вам слово, Семен Никифорович.
- Шаламов тянул срок здесь. Я, правда, сам с ним не встречался. Но от многих слыхал, что в отличие от Солженицына ему и тачку приходилось катать. Ну а после тачки побывать несколько дней в санчасти - действительно благо. Да еще, говорят, ему повезло попасть на курсы фельдшеров, окончить их и самому стать работником больницы. Значит, дело он знает досконально - и как зек, и как работник санчасти. Поэтому я Шаламова понимаю. А Солженицына понять не могу. Говорят, что он большую часть срока проработал библиотекарем. Понятно, что в санчасть он не рвался. И все же именно в лагерной санчасти у него вовремя обнаружили раковую опухоль и вовремя ее вырезали, т.е., спасли ему жизнь... Не знаю, может это и параша... Но если бы довелось его встретить, я бы спросил: правда ли это? И если бы это подтвердилось, то, глянув ему в глаза, я сказал бы: "Хмырь ты болотный! Тебя в лагерной больнице не "истребляли", а жизнь твою спасали... Сука ты позорная!!! Больше мне нечего сказать..."
МОРДУ НАДО БИТЬ!
В разговор вступил Назаров:
- Теперь я окончательно понял, почему Солженицын так много и так бессовестно врет: "Архипелаг ГУЛАГ" написан не для того, чтобы сказать правду о лагерной жизни, а для того, чтобы внушить читателю отвращение к Советской власти. Вот и здесь то же самое. Если что-то сказать о недостатках лагерной санчасти, то это малоинтересно - недостатки всегда найдутся и в гражданской больнице. А вот если сказать: лагерная санчасть предназначена способствовать истреблению зеков - это уже занятно. Примерно так же занятно, как рассказ о собаке, покусанной человеком. А главное - еще один "факт" бесчеловечности Советской власти... И давай, Миша, закругляйся - надоело в этом вранье ковыряться.
- Ну ладно, заканчиваем. Но нужна резолюция, - сказал Романов. И, придав голосу официальный оттенок, произнес: - Прошу каждого высказать свое отношение к этой книге и ее автору. Только кратко. По старшинству - вам слово, Семен Никифорович.
- По-моему, за эту книгу надо было не международную премию давать, а принародно морду набить.
- Очень вразумительно, - оценил Романов и вопросительно посмотрел на Назарова.
- Ясно, что книга пропагандистская, заказная. А премия - приманка для читателей. Премия поможет надежнее запудрить мозги читателям-верхоглядам, читателям-легковерам, - сказал Назаров.
- Не очень коротко, зато обстоятельно - заметил Романов и вопросительно посмотрел на меня.
- Если эта книга и не рекордная по лживости, то автор уж точно чемпион по количеству полученных сребреников, - сказал я.
- Верно! - сказал Романов. - Он, пожалуй, самый богатый антисоветчик... Вот теперь я знаю, что писать любимому племяннику. Всем спасибо за помощь! Теперь пошли в кино смотреть Штирлица.
На следующий день, рано утром, я поспешил на первый автобус, чтобы успеть на самолет, вылетающий рейсом Магадан-Певек.
*) Чтобы быть точным в цитатах, я взял их из текста "Архипелага", напечатанного в журнале "Новый мир" за 1989 г.
1 - N 10 стр. 96; 2 - N 11 стр. 75; 3 - N 8 стр. 15 и 38; 4 - N 10 стр. 116; 5 - N 11 стр. 66.
Источник: газета "Дуэль" № 45(188) от 03.11.2000г.
Отправлено: 02.12.11 11:43. Заголовок: И. ПЫХАЛОВ СОЛЖЕНИЦЫ..
И. ПЫХАЛОВ СОЛЖЕНИЦЫН - ГЕРОЙ ЗОНДЕРКОМАНД
Дискутировать с Солженицыным - задача неблагодарная. Взять, к примеру, пресловутый "Архипелаг ГУЛАГ". Этот "труд" содержит такое количество вранья, что приди кому в голову пунктуально опровергнуть каждую отдельно взятую ложь нобелевского лауреата, глядишь - получился бы в итоге фолиант, не уступающий по толщине оригиналу.
Однако вранье вранью рознь. Есть ложь грубая, сразу бросающаяся в глаза - к примеру, насчет десятков миллионов арестованных или 15 млн. мужиков, высланных, якобы, во время коллективизации. Но встречается у Солженицына и ложь "изысканная", неочевидная, которую легко принять за правду, если не знать фактов. Об одной такой лжи и пойдет здесь речь.
"... Именно тайна этого предательства отлично, тщательно сохранена британскими и американскими правительствами - воистину последняя тайна Второй мировой войны или из последних. Много встречавшись с этими людьми в тюрьмах и лагерях, я четверть века поверить не мог бы, что общественность Запада ничего не знает об этой грандиозной по своим масштабам выдаче западными правительствами простых людей России на расправу и гибель. Только в 1973 г. (Sunday Oklahoman, 21 янв.) прорвалась публикация Юлиуса Эпштейна, которому здесь я осмеливаюсь передать благодарность от массы погибших и от немногих живых. Напечатан разрозненный малый документ из скрываемого доныне многотомного дела о насильственной репатриации в Советский Союз. "Прожив 2 года в руках британских властей в ложном чувстве безопасности, русские были застигнуты врасплох, они даже не поняли, что их репатриируют ... Это были, главным образом, простые крестьяне с горькой личной обидой против большевиков". Английские же власти поступили с ними "как с военными преступниками: помимо их воли передали в руки тех, от кого нельзя ждать правого суда". Они и были все отправлены на Архипелаг уничтожаться".
Душераздирающее зрелище. "Горько обиженные большевиками", "простые крестьяне" наивно доверились англичанам - исключительно по простоте душевной, надо полагать - и на тебе: вероломно выданы кровожадным Скрытый текст читать здесь
чекистам на неправедный суд и расправу. Однако не спешите оплакивать их печальную судьбу. Чтобы разобраться с этим эпизодом, следует, хотя бы вкратце, вспомнить историю послевоенной репатриации советских граждан, оказавшихся в руках "союзников".
В октябре 1944 г. было создано Управление Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации. Возглавил его генерал-полковник Ф.И. Голиков, бывший начальник Разведуправления Красной Армии. Задача, поставленная перед этим ведомством, состояла в полной репатриации оказавшихся за границей советских граждан - военнопленных, гражданских лиц, угнанных на принудительные работы в Германию и другие страны, а также отступивших с немецкими войсками пособников оккупантов.
С самого начала Управление столкнулось с трудностями и сложностями. Вызвано это было тем, что союзники, мягко говоря, без энтузиазма отнеслись к идее полной репатриации советских граждан и чинили всевозможные препятствия. Вот, к примеру, цитата из сводки от 10 ноября 1944 г.:
"При отправке 31.10 из Ливерпуля в Мурманск транспортов с репатриированными сов. гражданами англичане не доставили и не догрузили на корабли 260 сов. граждан. Из намечавшихся к отправке 10167 чел. (о чем Британское Посольство официально заявило) прибыло и принято в Мурманске 9907 чел. Англичанами не были отправлены 12 человек изменников Родины. Кроме того, были задержаны отдельные лица из числа военнопленных, которые настойчиво просили отправить их с первым транспортом, а также изъяты граждане по национальности: литовцы, латыши, эстонцы, уроженцы Западной Белоруссии и Западной Украины под предлогом, что они не являются советскими подданными ...".
Тем не менее 11 февраля 1945 г. на Крымской конференции глав правительств СССР, США и Великобритании были заключены соглашения относительно возвращения на Родину освобожденных войсками США и Великобритании советских граждан, а также возвращения военнопленных и гражданских лиц США и Великобритании, освобожденных Красной Армией. В этих соглашениях был закреплен принцип обязательной репатриации всех советских граждан.
После капитуляции Германии встал вопрос о передаче перемещенных лиц непосредственно через линию соприкосновения союзных и советских войск. По этому поводу в мае 1945 г. состоялись переговоры в германском городе Галле. Как ни артачился возглавлявший делегацию союзников американский генерал Р.В. Баркер, пришлось ему 22 мая подписать документ, согласно которому должна была состояться обязательная репатриация всех советских граждан, как "восточников" (т.е. проживавших в границах СССР до 17 сентября 1939 г.), так и "западников" (жителей Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии).
Но не тут то было. Несмотря на подписанное соглашение, союзники применяли насильственную репатриацию лишь к "восточникам", передавая советским властям летом 1945 г. власовцев, казаков атаманов Краснова и Шкуро, "легионеров" из туркестанского, армянского, грузинского легионов и прочих подобных формирований. Однако ни одного бандеровца, ни одного солдата украинской дивизии СС "Галичина", ни одного служившего в немецкой армии и легионах литовца, латыша или эстонца выдано не было.
А на что, собственно, рассчитывали власовцы и другие "борцы за свободу", ища убежища у западных союзников СССР? Как следует из сохранившихся в архивах объяснительных записок репатриантов, большинство власовцев, казаков, "легионеров" и прочих "восточников", служивших немцам, совершенно не предвидело, что англо-американцы будут насильно передавать их советским властям. В их среде царило убеждение, что скоро Англия и США начнут войну против СССР и они понадобятся англо-американцам в этой войне.
Однако тут они сильно просчитались. В то время США и Великобритания все еще нуждались в союзе со Сталиным. Чтобы обеспечить вступление СССР в войну против Японии, англичане и американцы готовы были пожертвовать какой-то частью своих потенциальных холуев. Естественно, наименее ценной. "Западников" - будущих "лесных братьев" - следовало поберечь, вот и выдавали понемногу власовцев да казаков, чтобы усыпить подозрения Советского Союза.
Надо сказать, что если насильственная репатриация советских граждан-"восточников" из американской зоны оккупации Германии и Австрии носила достаточно широкий размах, то в английской зоне она была весьма ограниченной. Офицер советской репатриационной миссии в английской зоне оккупации Германии А.И. Брюханов так охарактеризовал это различие:
"Прожженные английские политиканы, видимо, еще до окончания войны смекнули, что перемещенные лица им пригодятся, и с самого начала взяли курс на срыв репатриации. Американцы же в первое время после встречи на Эльбе соблюдали принятые на себя обязательства. Не мудрствующие лукаво фронтовые офицеры передавали Советской стране как честных граждан, стремившихся на Родину, так и подлежащих суду головорезов-изменников. Но это продолжалось очень недолго ...".
(А.И. Брюханов "Вот как это было: О работе миссии по репатриации советских граждан." Воспоминания советского офицера. М., 1958.)
Действительно, "это" продолжалось очень недолго. Стоило Японии капитулировать, как представители "цивилизованного мира" в очередной раз наглядно показали, что выполняют подписанные ими договора лишь до тех пор, пока им это выгодно.
С осени 1945 г. западные власти фактически распространили принцип добровольности репатриации и на "восточников". Насильственная передача Советскому Союзу советских граждан, за исключением лиц, отнесенных к категории военных преступников, прекратилась. С марта же 1946 г. бывшие союзники окончательно перестали оказывать какое-либо содействие СССР в репатриации советских граждан.
Однако военных преступников, хоть и далеко не всех, англичане и американцы все-таки выдавали Советскому Союзу. Даже после начала "холодной войны".
Теперь пора вернуться к эпизоду с "простыми крестьянами". В процитированном отрывке ясно сказано, что эти люди пробыли в руках англичан два года. Следовательно, они были переданы советским властям во второй половине 1946 г. или в 1947 г., т.е. уже в период "холодной войны", когда бывшие союзники никого, кроме военных преступников, насильно не выдавали. Значит, официальные представители СССР предъявили доказательства, что эти люди являются военными преступниками. Причем доказательства, неопровержимые для британского правосудия. В документах Управления Уполномоченного Совмина СССР по делам репатриации постоянно говорится, что бывшие союзники не выдают военных преступников из-за недостаточной, по их мнению, обоснованности отнесения этих лиц к такой категории. В данном же случае сомнений в "обоснованности" у англичан не было.
Надо полагать, эти граждане вымещали свою "горькую обиду на большевиков", участвуя в карательных операциях, расстреливая семьи партизан и сжигая деревни. Британским властям поневоле пришлось выдать "простых крестьян" Советскому Союзу: английским обывателям еще не успели разъяснить, что СССР - "империя зла". Укрывательство лиц, участвовавших в фашистском геноциде, вызвало бы у них, как минимум, недоумение.
Зато политически подкованный Солженицын называет это "предательством" и предлагает посочувствовать героям зондеркоманд. Впрочем, чего еще ждать от человека, мечтавшего во время отсидки в лагере, чтобы американцы сбросили на его родную страну атомную бомбу.
Дополнительно из книги С.Кара-Мурзы "Потерянный разум":
Есть целый ряд общих, почти незаметных приемов разрушения меры, дискредитации числа или вообще количественных аргументов. Первый из таких приемов — манипуляция с числами, при которой они используются как магические образы, оказывающие на людей гипнотическое воздействие. Классический пример — А.И.Солженицын, который утверждал, будто в ходе сталинских репрессиий было расстреляно 43 млн. человек. Сейчас движение населения ГУЛАГа по годам, со всеми приговорами и казнями, освобождением, переводами, болезнями и смертями изучено досконально, собраны целые тома таблиц. Ясно, что данные Солженицына — художественная гипербола, но ведь значительная часть культурного слоя воспринимает их как чуть ли не научные данные лагерной социологии. Налицо расщепление сознания: человек прочтет достоверные документальные данные — и верит им, но в то же время он верит и “сорока трем миллионам расстрелянных” Солженицына.
Вот типичное умозаключение из книги, вышедшей в издательстве “Наука” (!): “Четверть миллиарда — 250 миллионов потеряло население нашего Отечества в ХХ веке. Почти 60 миллионов из них в ГУЛАГе”180. Ни редакторы издательства, ни соавторы по книге (умные и образованные люди), ни читатели не ахнули при виде этих величин.
Что значит “250 миллионов потеряло Отечество в ХХ веке”? Эти люди умерли? А сколько умерло в XIX веке? А за десять лет демократического режима в одной только РФ умерло 20 млн. человек, без всякого ГУЛАГа. Сами по себе все эти числа ни о чем не говорят, они лишь создают зыбкий образ как инструмент внушения .
В приведенном выше рассуждении контекст подталкивает человека к мысли, будто 250 млн. человек стали жертвой политического строя, для этого протягивается нить к ГУЛАГу. Но ГУЛАГ существовал 30 лет, число заключенных в лагерях лишь в отдельные годы превышало 1 млн. человек, смертность в лагерях составляла в среднем 3% в год — как Отечество могло там “потерять 60 миллионов”? Доподлинно известно, например, что с 1 января 1934 г. по 31 декабря 1947 г. в исправительно‑трудовых лагерях ГУЛАГа умерло 963 766 заключенных, и основное число смертей пришлось на годы войны. Война была трудным временем для всех.
Отправлено: 02.12.11 12:07. Заголовок: figliar пишет: а е..
figliar пишет:
цитата:
а если пройтись не по личностям а по фактам, у Вас есть что возразить?
Прочтите весь материал,который я привёл.Фактов там более чем достаточно. Другое дело,что Вы не хотите читать или признавать другие материалы,отличные по содержанию от ваших.Но это ваши проблемы...
Отправлено: 02.12.11 13:12. Заголовок: янат , а вот так вид..
янат , а вот так видимо...
Из директивы А. Гитлера А. Розенбергу о введении в действие Генерального плана «Ост» (23 июля 1942 г.):
«Славяне должны работать на нас, а в случае, если они нам больше не нужны, пусть умирают. Прививки и охрана здоровья для них излишни. Славянская плодовитость нежелательна… образование опасно. Достаточно, если они будут уметь считать до ста… Каждый образованный человек – это наш будущий враг. Следует отбросить все сентиментальные возражения. Нужно управлять этим народом с железной решимостью… Говоря по-военному, мы должны убивать от трех до четырёх миллионов русских в год».
Лицемеры и мерзавцы рвущиеся к власти на заокеанские гранды....готовые на любую ложь и мерзость. Тем и лучше! Они рассчитывают засрать людям мозги,на самом деле просто покажут свое реальное мразливое лицо А люди наши русские разберуться окуда дует
Отправлено: 02.12.11 13:26. Заголовок: И.ПЫХАЛОВ известен ..
И.ПЫХАЛОВ известен своей тенденциозностью, обсуждать нет смысла, тот самый, организатор движения "За Сталина" в И-нете... А вот открыла ещё одного опусника (от "опус"), В.К. АЛМАЗОВ - сочинитель по заявкам сталинистов - весьма занятная фигура, 71 года рождения, из новоиспечёных ультранацистов..., тех, кто формирует базу для НЬЮсталина..., и книг у него только 1 (одна повесть), та самая, которую цитировал Огранщик. Солженицына такими пасквилями умалить невозможно - он Нобелевский лауреат, признан всем миром. Но воспоминаний о лагерях полно и у В.Шаламова, Гергия Жжёнова, Леонида Бородина, Даниэля, Синявского,Е. Керсновской "Воспоминания о ГУЛАГе. «Сколько стоит человек»" Книга Е. А. Керсновской - это текст с рисунками (703 рисунка) о жизни в Бессарабии в 1940-1941 гг. и перенесённых ею испытаниях в ГУЛАГе с начала 1940-х по конец 1950-х годов. Книга просто потрясающая! Человек, её написавший, вызывает восхищение. Очень рекомендую. Скрытый текст читать здесь
Евфросиния Антоновна Керсновская (1907-1994) родилась в Одессе в дворянской семье. Мать - Александра Алексеевна, преподаватель иностранных языков, из греческой семьи, ее отец А. Д. Каравасили был градоначальником бессарабского города Кагула и депутатом Государственной думы. Отец - Антон Антонович Керсновский, юрист-криминалист, из польской семьи, один из его предков получил графский титул, его отец - полковник и военный инженер, служил в русской армии и после службы, женившись на австрийской баронессе, купил землю в Бессарабии. В 1919 году, когда в самый разгар красного террора Антону Керсновскому-старшему грозил растрел, семья морем спасается от преследования большевиков и переезжает в свое родовое имение в Бессарабию, которая тогда стала частью Румынии. После ввода советских войск в Бессарабию в 1940 году мать и дочь Керсновских, как бывших помещиков, выгоняют из дома. В 1941 году её, как и многих других бессарабцев, ссылают в Сибирь, на лесоповал. сотни, тысячи воспоминаний тех, кто подвергся экстремизму Сталина и советсклой власти.
Электронная база данных:«Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы» http://www.sakharov-center.ru/gulag/ Кучка злоПыхателей не спрячут эти преступления против человечества и человечности. К сожалению, не вернуть убиенных, так ведь и позор Сталина не смываем, они его и на Том Свете преследовать будут.
Сообщение: 1120
Зарегистрирован: 24.10.07
Откуда: Zazerkalje, Stolica
Отправлено: 02.12.11 13:29. Заголовок: 440 Гц пишет: Это а..
440 Гц пишет:
цитата:
Это аксиома
Насколько я помню , аксиома не требует доказательств..., но ВСЕ ЛЮДИ ОДИНАКОВО ХОРОШИЕ. Всё остальное - фашизм и человеконенавистничество Тогда: что есть всё остальное вне ВСЕХ ЛЮДЕЙ
Уже оказывается я с "фигляром" имею честь беседовать И Вы об аксиомах
Отправлено: 02.12.11 14:07. Заголовок: янат, немножко не та..
янат, немножко не так. Перепутали статус и явление.
Нужно сказать иначе: все люди одинаково хорошие - это база. Те, кто это понимает - молодцы. Те, кто считает, что это не так (мы лучше чем они, или они хуже нас) - абормоты (ну там человеконенавистники, фашисты, в зависимости от степени тяжести), что не исключает их из списка всех людей. Хотя я бы вот из этих не всех к людям отнёс
Отправлено: 02.12.11 14:13. Заголовок: янат пишет: что ест..
янат пишет:
цитата:
что есть всё остальное вне ВСЕХ ЛЮДЕЙ
Геббельс и его теория недочеловеков. Разве не теория собственного превосходства служит источником развязанных воин? Как это относится к Сталину? Такое же разделение на хороших и плохих. А если нет врагов, а есть Родина, которую я люблю, есть ошибки и последствия в руководстве страной, в которой я живу, неумение решать политические вопросы, приводящие к войнам. Неужели наши мальчики, которых отправляли на штурм дворцов Грозного, или которые не вернулись из Афганистана заслуживают этого.
Отправлено: 02.12.11 14:21. Заголовок: Чем более, подстёгн..
Чем более, подстёгнутая Огранщиком и ЯГришей, изучаю тему сталинизма, тем страшнее становится.
ЯГриша когда-то отпустил шуточку, мол, вы ещё скажИте, что Сталин кровь младенцев пил...
И вот в источниках нашла тему детей, которые прошли концлагеря... http://www.gulag.ipvnews.org/article20060911.php
Если обратиться к самым первым именам и фамилиям в детском расстрельном реестре, то начинать надо с царской семьи, с расстрела царя Николая II и его семьи в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Этот расстрел организовало правительство Ленина. Потом оно организует еще миллионы расстрелов...
В 1919 году в Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым, в том числе и детей. В мае 1920 года газеты сообщили о расстреле в Елисаветграде четырех девочек 3—7 лет и старухи-матери одного из офицеров.
"Городом мертвых" называли в 1920 году Архангельск, где чекисты расстреливали детей 12—16 лет. Нет большей подлости, чем война власти с детишками с использованием всей мощи карательного аппарата. Опираясь на указания Политбюро ЦК, лично Ленина и Сталина, большевики создали особую систему «опального детства». Эта система имела в своем распоряжении детские концлагеря и колонии, мобильные приемно-распределительные пункты, специальные детские дома и ясли. Дети должны были забыть, кто они, откуда родом, кто и где их родители. Это был особый — детский ГУЛАГ...
Эту просьбу В ОГПУ написали обездоленные дети арестованного священника Артёмкова: ПРОСЬБА от 29 июня 1929 г. Мы, дети в возрасте от 15 до 2 с половиной лет Скрытый текст читать здесь
по совету добрых и сердобольных людей обращаемся к Вам со своим великим детским горем о нижеследующем: 30 марта 1927 г. у нас скоропостижно умерла мама, оставив нас, несчастных, пять человек на руках одного отца. Трудно нам было жить без мамы и растить маленькую шестимесячную сестренку, но мы жили, росли, надеясь на лучшее. Но не тут-то было. Наша горькая сиротская доля стала еще тяжелее, когда мы потеряли отца. Его с 9 ноября 1928 г. сослали в Вишерский концлагерь на 3 года, обвиняя его в агитации. Что будет с нами, никому не нужными чужими детьми, круглыми сиротами, мы не знаем. Мы должны без отца и матери, не видя юношеских и детских дней радости, погибнуть, как погибает молодое растеньице, не имея за собой ухода и лучей жизненного солнца. Так зачем же так жестоко и злобно обрушилась на нас судьба? Ведь мы хотим жить, как другие дети — петь, играть и веселиться. Неужели мы вынуждены с этих пор питать не любовь и радость ко всему окружающему, а презрение, злобу и затаенную ненависть. Мы хотим и вправе требовать от жизни тепла, света и ласки! Добрая и сердобольная женщина, Екатерина Павловна! Мы по своему детскому еще уму не умеем передать Вам всего того, что испытываем, но думаем, что Вам Ваше сердце нашу просьбу дополнит и дорисует мрачную и жуткую картину нашей сиротской жизни и Вы не бросите со смехом и злорадством эту к Вам нашу горячую просьбу с мольбой о детской помощи, а как сердобольная тетя и чужая мама окажете нам великую помощь, такую помощь, за которую мы будем всю потом нашу жизнь признательны и благодарны. Мы просим: верните к нам нашего отца, и если он, по-вашему, окажется виновным, простите его ради нас, малолетних и всеми забытых сирот. Мы знаем только лишь одно, что нашему папе, живя с нами, 5 детьми, часть которых нужно еще было с рук поить, кормить и носить, некогда было зарабатывать грехи преступления против сов. власти, его сослали по наговору не понимавших его слов и дела людей. Дело его находится в Москве в Особом Совещании Коллегии ОГПУ. Если же нам нельзя будет просить за своего папу о полном помиловании, то дайте нам возможность хотя с ним жить, ему нас растить, заменив ему лагерь вольной высылкой в такую местность, где мы могли бы без ущерба своему здоровью расти и идти по дороге социального строя – учиться, в чем особенно нуждаемся (мы, двое из старших, учимся в 6-й группе, а одна в третьей), и тем самым посвятить свои будущие молодые силы на благо Родины и ее обновления, назначив местожительством, принимая во внимание и его весьма плохое состояние здоровья, один из южных округов Сибири, где было бы возможно нам учиться и заниматься сельскохозяйственной отраслью – пчеловодством: его и нашим любимым занятием; или же другой край с возможностью для существования также вести пчеловодное хозяйство. В настоящее время нас растит бабушка, приехавшая на похороны мамы, и с тех пор нас не бросившая, 70-летняя старушка, за которой от нас самих уже требуется уход. Вот какая наша детская, простая и без всякого лукавства по своей детской откровенности к Вам просьба, которую просим довести до сведения ВЦИК, в отдел частных амнистий, и за нас, обездоленных, попросить милости, на которую мы, невинные дети, и расчитываем. К сей просьбе подписуемся: дети служителя религиозного культа села Ново-Покровского, Быстро-Истокского района Бийского округа Сибкрая. Артемковы:(5 подписей)
А это ещё одно письмо, Пешковой Е.П.(жене Горького), которая заправляла делами детей в Красном Кресте: Письмо в «Политический Красный Крест» на имя Е.П.Пешковой от Ляли и Гали Добровольских 26 мая 1931 г. Скрытый текст читать здесь
Тетя Е.П.Пешкова! Я к вам обращаюсь с великой просьбой. Нашего отца выслали. Мама совершенно больна. У нее 3-я стадия туберкулеза, она лежит в больнице. Доктора говорят, что если ей дать питание, то она может еще немного прожить. Но она не служит, и о питании не может быть и разговора. Нас двое я и сестричка. Мне 12 лет, а сестренке 9 лет. Мы пока мама придет из больницы живем у соседей. У нас никаких родственников нет. Была одна тетя, папина сестра, которая нам хоть немножко помогала, но ее тоже выслали. Мама может умереть и мы остаемся на произвол судьбы. Папа нас взять не может, потому что он в концлагере. Умоляем вас, помогите нам. Наш папа после революции был красным командиром в Харькове, в школе червоних старшин, потом служил. Аристовали его 17 октября 1930 г., а выслали 9 апреля 1931 г. в Киеве. Выслали совершенно не ожидано без объявления приговора в канцлагерь, его адрес сейчас Уральская область, Красно-Вышерск. Лагерь – 6 рота ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ ДОБРОВОЛЬСКИЙ. А тетю аристовали тоже в Киеве и выслали на вольную высылку на 3 года, адрис Коми область, Усть-Кулом. Умоляем вас как либо помочь нам чтобы папа смог взять нас к себе.
Ляля и Галя Добровольские, наш адрес г. Киев, Андреевская ул. 11, кв. 1.
А вот ещё одно письмо в «Политический Красный Крест» из Челябинского политизолятора: от 17 марта 1925 г. Скрытый текст читать здесь
Уважаемая Екатерина Павловна! Обращаюсь к Вам от себя и от имени моей дочурки Ии, самой маленькой обитательницы Челябинского политизолятора. Прошу Вас снабдить нас следующим: 1) Крупа Геркулес. 2) Ячменный кофе (с маркой госуправления). 3) 2 пары детских чулок (не теплых, мерку прилагаю). 4) Книжку Литосовой и Тихеевой – «Сборник стихотворений – Нюсины стихи». 5) Дюжину разноцветных карандашей.
Ия и Елена Гончаровы Челябинск. Политический Изолятор.
Из источников Армянского Национального Института: Сотни тысяч детей народов Кавказа нашли свою голодную смерть вместе с выселенными родителями. Погибали целыми аулами и районами. Геноцид народов Кавказа это целый исторический пласт... ЯГриша, Вы были правы, он не пил кровь детей, он её на хлеб намазывал...
Отправлено: 02.12.11 14:25. Заголовок: янат есть выражение..
янат
есть выражение - "все люди одинаково хорошие".
"Всё остальное" = все остальные выражения, типа: "есть недочеловеки", "есть люди хорошие, а есть - плохие", "это - люди, а это - нет" и тд итп. и пр. и пр.
Это просто перефразирование библейского "да - это да, нет - это нет, а всё остальное - от лукавого"
"да - это да, нет - это нет, а всё остальное - от лукавого"
Спасибо ,mikhail_fr Я по жизни не так категорична... В каждом из нас живут и "да" и "нет" и...."от лукавого" тоже.. Особенно , когда мы начинаем выяснять отношения в угоду коньюнктуры дня... Жаль только, что часто это превращается в ещё большее непонимание др.-др. mikhail_fr пишет:
цитата:
Просто хорошие люди иногда поступают плохо. Как те которых ты перечислил, как каждый из нас,
есть Родина, которую я люблю, есть ошибки и последствия в руководстве страной, в которой я живу, неумение решать политические вопросы
Возможно и наверное...., но скажите: у Вас есть лично СВОЙ РЕЦЕПТ избежать всех ошибок или Вы знаете как . с абс. точностью поступать в том или ином случае Ведь , только несогласие посредством: "ату её эту власть" не даст положительных результатов. Всё это рождает ответную агрессию, как и в любом бытовом конфликте.
Отправлено: 02.12.11 16:17. Заголовок: 1919-20 гг, если не ..
1919-20 гг, если не ошибаюсь, Сталин был ещё мягко говоря никем (с политической точки зрения). А такая концепция -"лагерные дети" - была, и даже начинала осуществляться. Такая концепция есть и сейчас - "Форсайт-проект «Детство 2030»"
..то-то, ...уже и сам понял..., что демонов к ночи поминать небезопасно... Видимо про детей, расстрелянных во время советской власти, не хуже меня осведомлён... http://www.gulag.ipvnews.org/article20060911.php
Отправлено: 02.12.11 16:50. Заголовок: Два раза нажимаем.....
Два раза нажимаем...С одного раза не получается,да? Мадам,пожалуйста,больше ни-ни...Вам вообще мартини вредно. А Вы второй бокал ,типа стакана, уже того...
Отправлено: 02.12.11 19:27. Заголовок: Всё о Сталине, да о ..
Всё о Сталине, да о репрессиях. В наше время много литературы различного толка. В Инете можно подобрать что угодно. Я часто работаю в архивах и вижу историю по первоисточникам. И хочу сказать, что ни одни, ни другие стороны не уступали друг другу в жестокости.
Уважаемые оппоненты! А Вы напишите о себе. Как лично вам плохо жилось в советское время. Как лично Вас притесняли, унижали и пр. Это будет более честный разговор, чем ворошить прошлое, о котором современному поколению судить довольно сложно.
Такая концепция есть и сейчас - "Форсайт-проект «Детство 2030»"
Посмотрела, этот проект введён по инициативе Общественной палаты РФ при участии фонда "Моё поколение" и Международной методологической ассоциации. Ну, если отнять чьё-то умышленное стремление дискредитировать данный проект попытками пропустить через программу некоторые странные, мягко говоря, идейки, как то чипизация, воспитание детей вне семьи, смещение семейных ценностей и ещё что-то в таком роде (чего в оригинале проекта конечно же нет), идея хорошая, там много здравых предложений по переустройству школьного образования, в том числе отмена ЕГЭ , в формах комплексного творческого развития детей, переориентации психологической в части привития нормальных ценностей и пересмотра истории, чтобы выветрить тяжкое наследие предшествующих лет... Уже в рамках эксперимента первые альтернативные школы строятся, спец оборудованные, вплоть до классов-трансформеров со смещающимися стенами..., обалдеть! Посмотрим, может и не плохо...
ogranschik , у вас бурная фантазия, всё проще - у меня плохая интернет-связь, медленно загружается, часто зависают посты, дважды отправила не увидела, вечером дел много, семья... Думайте о людях лучше. Или тяжёлое сталинское наследие мешает??... ...Тогда - увы, лечитесь..., самое время привычные 100 капель "валерьянки" от "ПсковАлко"...
Отправлено: 03.12.11 09:51. Заголовок: 440 Гц пишет: всё п..
440 Гц пишет:
цитата:
всё проще - у меня плохая интернет-связь, медленно загружается, часто зависают посты,
Плохую связь можно выправить. Другое дело,что операторы слишком ленивы и не хотят на себя брать лишний труд и затраты,предпочитая использовать старые технологии. Кстати,вот конкретное поле деятельности и не только для какой-то одной партии. Поле деятельности для всех,у кого есть тормоз-интернет.
440 Гц пишет:
цитата:
Тогда - увы, лечитесь..., самое время привычные 100 капель "валерьянки" от "ПсковАлко"..
Отправлено: 03.12.11 12:25. Заголовок: Yatamara пишет: А В..
Yatamara пишет:
цитата:
А Вы напишите о себе. Как лично вам плохо жилось в советское время. Как лично Вас притесняли, унижали и пр.
Стороны "хорошей жизни " обывателей смысла нет обсуждать, у средних людей того периода уже и устремлений ни к чему особенному не было, сработало сталинское, а потом советское прокрустово ложе,где общий, расписанный до горшка, порядок жизни нарушать считалось преступлением... На работу и с работы - по единому времени, лишь бы ходил, делай лишь, что прикажут, зарплата автоматом, даже бездельникам. Все - октябрята, все - пионеры, все поголовно - комсомольцы, а если не комсомолец - то ты изгой и выброшен из дальнейшей жизни... С этим я столкнулась в 1981 году, когда получала первое своё образование, в школе категорически отказалась вступать в комсомол, а когда поступила дальше - принимала активное общественное участие - рисовала газеты, вела концерты и конкурсы, ездила на соревнования по волейболу и лёгкой атлетике , пела в хоре - а мне было заявлено, если я не вступлю в комсомол, не имею права заниматься общественной деятельностью, не поеду в стройотряд, не получу путёвку в санаторий... Меня насильно, под давлением и многоразовой обработки принудили вступить в комсомол, не задавали при приёме никаких вопросов, лишь бы не отказалась.... Странно, но мы тогда были все снивелированы социально, однако в душе зрел протест... В дневниках своих того периода нахожу размышления о том, почему говорят все вокруг одно, а делают - другое... ....А ещё вспомнилось, как в холе второго этажа школы нас всех построили, более 200 человек, и больше двух часов читали мораль, что мы неблагодарные, нас учат бесплатно, а наша выпускница, серебряная медалистка, вздумала повенчаться (!)..., опозорила школу и всех нас на всю страну! Знаменосец, Саша Шохалевич, упал в обморок прямо со знаменем, было душно, нас слишком долго воспитывали. ...бр-р-рр!.. Yatamara, подетально ещё множество воспоминаний, о которых публично мне и говорить неловко, свидетельств разложения общества того периода было предостаточно. Муссировать не всё хочется из этических соображений. Да Вы и сами знаете, только лукавите, как жили и что делали партийные боссы.
Отправлено: 03.12.11 12:44. Заголовок: 440 Гц пишет: Да В..
440 Гц пишет:
цитата:
Да Вы и сами знаете, только лукавите, как жили и что делали партийные боссы.
Речь идёт не о партийный босах,которые в большинстве своём думали в первую очередь о себе любимых,о своём партийном клане,а потом уже о Родине.О народе они думали по остаточному принципу. Речь,мадам,идёт о простом народе-труженике,который ковал меч империи и продукт... Но,похоже,что Вы,лично,к народу-труженику не имеете отношение. Остались между ним и так называемой интеллигенцией...
Отправлено: 03.12.11 12:44. Заголовок: 440 Гц пишет: в шк..
440 Гц пишет:
цитата:
в школе категорически отказалась вступать в комсомол, а когда поступила дальше - принимала активное общественное участие - рисовала газеты, вела концерты и конкурсы, ездила на соревнования по волейболу и лёгкой атлетике , пела в хоре
Как богата, интересна, насыщена была Ваша жизнь в комсомоле. Ваша активность и сегодня говорит о Вашем правильном советском воспитании. 440 Гц пишет:
цитата:
как жили и что делали партийные боссы.
Может у Вас уровень боссов был повыше. У нас же на районном уровне боссы вместе с нами ездили в колхозы на заготовку сена, уборку картофеля и пр. Те привилегии, которые имели наши боссы, просто смешны по сравнению с привилегиями нынешних власть имущих. Я не хочу сказать, что всё было замечательно. Всё познаётся в сравнении.
Отправлено: 03.12.11 17:23. Заголовок: Yatamara, какой бы н..
Yatamara, какой бы не была прожитая жизнь, она была прекрасна. Вы позитивный человек, а потому и запоминаете только хорошее. У нас на улице с утра носились по двору двое пацанов. У них были родители, но постоянная потребность в алкоголе не позволяла уделять им хоть сколько внимания. Дети почти не носили исправной одежды, обуви. Подкармливались у нас и опять уносились, шмыгая носами, разгонять лед на лужах. Мои родители только удивлялись, что организм детей был не подвержен простудам... Школу как-то закончили и растворились. А по прошествии нескольких десятков лет, опять встретился с одним из них. Уровень не особо отличался от моих воспоминаний детства, но как он крыл олигархов, лишивших его уверенности в жизни... А о прошлой высказывался исключительно с теплотой. Я не обижаюсь на коммунистический строй, об умирающем не принято плохо говорить. Наблюдая за Северной Кореей радуюсь, что сумели остановиться ... Но ведь, Yatamara, Вам ведь хочется услышать не это. Вы желаете восстановить в памяти негатив, затертый временем. Хорошо. Вы помните, в шестидесятых уже была названа дата построения коммунизма (1980 год). Бесклассового общества. Но пробежимся в воспоминаниях как это делалось. Что-бы не возрождался крестьянин на селе было запрещено продавать комбикорм. Оставалось тащить в свое подсобное хозяйство либо молоко с фермы, для прокорма семьи, либо комбикорм для своих поросят. (Скажите, а Вы не кормили своих поросят хлебом по 14 копеек). Воруют все, от животноводов до секретарей райкомов. Последние оказываются специалистами во всех отраслях. Вы наверно помните указания, к какому времени завершить посев, а когда начинать уборку... Продуктов не хватает, мясные и молочные полки в магазинах пустые. Ожидаемые праздники - выборы депутатов и Курган Дружбы. Выбрасывался дефицит (сгущеное молоко, растворимый кофе). Бог с ним, что было, тем и питались. Приходило четыре Югославских спортивных костюма на РАЙПО... на район... Да ладно, сами шили. Все верили, что вот-вот, и заживем лучше. Колхозники уже получили свободу, паспорта, уже не стали оценивать труд палочками... Каждое такое изменение преподносилось как достижения Советской власти... Страна понемногу начинает спиваться. Единицей измерения становится пол литра. Напротив нашего предприятия была кафе-столовая, где с утра можно было залиться пивом или портвешком. Так и начинался рабочий день. Водитель бензовоза возвращался с маршрута и не мог вылезти из кабины... Полный контроль над прессой, и мы уже не знаем о самолете, который упал во Внуково, или нас гонят на первомайскую демонстрацию, а огромное радиоактивное облако продолжает накрывать сверху...
Yatamara, не хочу продолжать, это не надо ни мне ни Вам. Сохраним радостные личные воспоминания. Но не забываем и об ошибках, иначе они повторятся вновь.
Отправлено: 03.12.11 19:26. Заголовок: figliar пишет: Вы п..
figliar пишет:
цитата:
Вы помните, в шестидесятых у
Интересно, а Вы их помните? Я не помню. figliar пишет:
цитата:
Что-бы не возрождался крестьянин на селе было запрещено продавать комбикорм. Оставалось тащить в свое подсобное хозяйство либо молоко с фермы, для прокорма семьи, либо комбикорм для своих поросят.
Это не правда. Каждый крестьянин держал своё подсобное хозяйство: корова, овцы, поросенок, куры. Семью было чем кормить, только не ленись. figliar пишет:
цитата:
же не стали оценивать труд палочками
Это же когда было. Сомневаюсь, что Вы застали те времена. Историю изучаете по книгам. Я родилась и выросла в деревне, мои родители всю жизнь там прожили. Были сыты, одеты и обуты, не гонялись за дефицитом. Родители работали, дети учились. Деньги не были высшим мерилом. Ценились другие качества.
Отправлено: 03.12.11 19:55. Заголовок: Yatamara, все написа..
Yatamara, все написанное мной, взято из моих закромов памяти. Вы просили поделиться воспоминаниями, и тут-же строите анализ исходя из собственных. Ведь я не обсуждаю Ваши воспоминания, они принадлежат Вам. Я не жил в деревне, но с ней связан тесными родственными связями. Вы переборщили с Вашим сарказмом, я не давал повода для недоверия. Впредь оставайтесь при своем, не обращаясь к другим.
Каждый крестьянин держал своё подсобное хозяйство: корова, овцы, поросенок, куры
Да, держал! Но он не знал, как ему "разорваться" между работой в колхозе и своим хозяйством. А дети его всё лето сушили сено, растили-поливали огород(картошки ведь надо было нарастить не только для семьи, но и для свиней - комбикорма-то не было!!!), пасли скот в поле. Всё это было именно так.
Поляков, расстрелянных в Катыни, не реабилитировали из-за того, что не сохранились архивные документы, сообщил Интерфаксу начальник управления регистрации и архивных фондов ФСБ
Отправлено: 04.12.11 07:51. Заголовок: figliar пишет: все ..
figliar пишет:
цитата:
все написанное мной, взято из моих закромов памяти. В
Я опять о восприятии жизненных устоев, а не о конкретных фактах. Кто- то на форуме писал историю с бананом и ножом. Это как раз из той оперы. Вам хорошо теперь, Вы осуждаете свое прошлое, видите в нём много недостатков. Меня же больше ужасает настоящее, я волнуюсь за будущее, в нём жить моим детям. И я не хотела бы капиталистического будущего для своих детей. Капитализм - антагонистическое общество, жизнь для себя любимого не имеет смысла. Общество опять разделилось на классы. Скажите, за что воевали и боролись наши отцы и деды? За что была выиграна В.О. война? Мы предали их память, их идеалы. Вы так не считаете?
Скажите, за что воевали и боролись наши отцы и деды? За что была выиграна В.О. война? Мы предали их память, их идеалы. Вы так не считаете?
Нет, Yatamara, так не считаю... Их предали не сейчас, тогда, ранее, когда они гибли на фронтах в таком количестве из-за просчётов руководства страны. Они были преданы своим государством после - оставшись жить в нищете, довольствуясь остаточными подачками... Но Вас это не смущало. Боялись возмущаться... Теперешняя система Едроссов растягивает, как короткое лоскутное одеяло, бюджет на всю страну, но не отказывает себе в миллиардных заработках (говорю о руководстве страны, получающих прибыль из природных источников - от нефти, газа и других ресурсов). Но Вы и другие преданно и самозабвенно идёте и избираете срок за сроком этих узурпаторов, а нас тут агитируете за ушедший строй... Позиция в высшей мере непродуктивная и эмоции о преданных ветеранах - пустой треск. Соберите вокруг себя знакомых и проводите политагитацию за возвращение к коммунистическому социализму с концлагерями... Сейчас, пока, за это не сажают... За то и боролись наши предки - за свободу выбора и соразмерность возможностей.
Yatamara, разберитесь в своей голове. В одном месте пишете, что не смогли учить ребенка в 90-м (а ведь тогда только подумывали введении платного образования), в другом месте пишете, что были сыты, обуты, одеты, и деньги не были мерилом, ценились другие качества. Ставите под сомнение сталинские репрессии на основании того, что Вас это не коснулось и пытаетесь утверждать, что социальные гарантии, которые декларировали коммунисты можно добиться лишь с возвратом тоталитарной системы. Капитализм, которого Вы как чумы боитесь, давно уже не тот, и социализма в нем больше, чем Вы можете представить. Спросите у людей, которые не по брошюркам КПРФ знакомы с жизнью в Европейских странах...
Отправлено: 04.12.11 09:43. Заголовок: 440 Гц пишет: Их пр..
440 Гц пишет:
цитата:
Их предали не сейчас, тогда, ранее, когда они гибли на фронтах в таком количестве из-за просчётов руководства страны.
Наши родители не были послушным стадом. Вы к ним не справедливы. Их поколение сражалось и гибло на фронте прекрасно осознавая почему они это делают. Теперь с высоты времени говорить о просчётах руководства несерьёзно. 440 Гц пишет:
цитата:
Соберите вокруг себя знакомых и проводите политагитацию за возвращение к коммунистическому социализму с концлагерями...
Сегодня я впервые проголосовала за коммунистов. И сделала это осознанно. Концлагеря - это не из моей жизни, думаю, что и не из Вашей. Зачем мусолить прошлое. Как там любит повторять Михаил: "НЕ судите, да не судимы будите". Я очень толерантный человек, но в последнее время на прошлое смотрю иначе. В государстве много людей, которых необходимо ограждать от общества.
Самое большое, что я ненавижу-это ложь. И если кто то упрекает меня в сарказме, то поймите -это только самооборона. Недоверие к людям, полученное в результате большого жизненного опыта. 440 Гц пишет:
цитата:
Они были преданы своим государством после - оставшись жить в нищете, довольствуясь остаточными подачками...
Они не оставались жить в нищете. Они вернулись с войны в чистое поле(все было разрушено) и построила города, села, заводы, фабрики и прочие блага цивилизации.
Отправлено: 04.12.11 11:11. Заголовок: figliar пишет: В од..
figliar пишет:
цитата:
В одном месте пишете, что не смогли учить ребенка в 90-м (а ведь тогда только подумывали введении платного образования),
Видимо Вас не коснулись "лихие 90-ые". Талоны, 50 руб. в месяц, что бы не умереть с голоду. КАк раз тогда начиналось платное образование(за взятку). Лично мне сказали: "У вас есть 12 тыс., сын поступит в университет. Нет, так не взыщите". Все же он поступил, но учится не смог. Ночь работал, утром шел на занятия. Не выдержал. Бросил. ПРи Сов. власти всё было бесплатным. И детям не надо было хвататься раньше времени за работу. figliar пишет:
цитата:
Ставите под сомнение сталинские репрессии на основании того, что Вас это не коснулось
Вы ошибаетесь. Мою семью они коснулись. Просто я считаю этот разговор несерьезным для сегодняшнего момента, есть другие более серьезные проблемы. Надо разобраться в нас самих и понять чего мы хотим. Отсеять зерна от плевел. О семье. Мой отец, прошедший всю войну"от звонка до звонка", офицер, имеющий боевые награды, в сталинские времена был арестован и осужден на 10 лет вольного поселения только за то, что в колхозе, где он работал зоотехником пропала корова. Он был сослан на Урал, работал забойщиком на рудниках. И этот человек никогда не осуждал Сталина и существующий строй. Он говорил "Было такое время, иначе было нельзя" Он был мудрый человек и понимал, что восстановить государство в то время можно было только в условиях строжайшей дисциплины.
ПРи Сов. власти всё было бесплатным. И детям не надо было хвататься раньше времени за работу.
Ну,подрабатывали студенты по ночам на разгрузке,но уж точно не для того,что-бы заплатить взятку тысячами долларов за возможность учиться.Так что при Советской власти была возможность выбиться наверх необеспеченным детям,только учись,а сейчас всё решают деньги.
Если кто не узнал - это молодой Хрущев с женой. Так сказать, голодающий рабочий, умученный царизмом. Снимок датирован 1916 годом, когда, согласно официальной биографии, он работал слесарем на шахте в Юзовке.
Цитата: К XX в. достаточно высокий жизненный уровень был характерен и для рабочих провинций. Н. С. Хрущев вспоминал, что до 1917 г., работая слесарем на донецкой шахте, он материально жил лучше, чем в 1930–е гг., когда был высокопоставленным партийным чиновником в Москве «… работая простым слесарем, зарабатывал 45 руб. при ценах на черный хлеб в 2 коп., на белый – 4 копейки, фунт сала – 22 коп., яйцо стоило копейку, ботинки, самые лучшие «Скороходовские» — 7 руб. Чего уж тут сравнивать. Когда я вел партработу в Москве, то и половины этого не имел, хотя занимал довольно высокое место». Затем Хрущев честно признается, что в 1930–е гг. «другие люди были обеспечены еще хуже, чем я». Понятно, что простые рабочие и служащие получали намного меньше секретаря Московского горкома партии. Но, может быть, Н. С. Хрущев принадлежал к высококвалифицированной рабочей аристократии и его уровень жизни резко отличался от большинства рабочих? К 1917 г. Хрущеву было только 22 года и получить такую квалификацию он просто не успел. В 1909 г. современник, требуя прибавить зарплату молодым ученым, сообщает – «только плохой слесарь получает 50 р. в месяц – жалованье кандидата в профессора, – а хороший слесарь получает 80 – 90 руб. в месяц». Следовательно, молодой Н. С. Хрущев получал не как представитель рабочей аристократии, а как «плохой слесарь». Его уровень жизни был типичным.
Отправлено: 13.12.11 16:35. Заголовок: RRE Времена были со..
RRE
Времена были совершенно другие.... это была, примерно, другая планета... всё было радикально иначе... с тех пор прошло так много времени, столько было сказано и сделано, что всё былое нам кажется вымыслом, фантазией.... увы...
Отправлено: 23.12.11 15:50. Заголовок: русские коммунисты х..
русские коммунисты хотели бы видеть Россию страной со справедливой общественной базой (социализмом) и политической надстройкой, опирающейся на традиции. А традиционным для России мы считаем народоправство (от древнерусского вече до Советов народных депутатов), что гораздо «демократичнее» демократии западного образца.
О народоправстве надо писать отдельно. Скажу только, что это – власть лучших людей, прообразом чего были Советы народных депутатов. (смотри мою статью «Власть лучших)».
Демократия – это власть денежного мешка, то есть фактически, это - плутократия. Народоправство (в форме Советов) – власть лучших людей. Элита при демократии – это руководящая верхушка из богатых или их представителей, стремящаяся к власти ради своего благополучия. Элита при народоправстве – представители из лучших людей, призванные служить обществу, а не себе. При демократии элита не любима народом, при народоправстве – уважаема. Элита царствующая и элита служащая.
Надо прояснить людям и то, что возрождение социализма – это не возврат к социализму XX века, а именно ВОЗрождение, то есть рождение на более высоком, современном уровне с учетом всех достижений и промахов XX века. http://soratniki-online.ru/Blog/ViewPost.aspx?PostID=30740
Новое трактование демократии от лица коммунистов просто умиляет.
Но больше всего понравился ответ на комментарий к своей статье автора сего опуса С.Маслова:"Раз учёные спят, приходится нам, "сантехникам" за них что то хоть писать, анализировать.."
Отправлено: 24.12.11 12:33. Заголовок: figliar пишет: Уже ..
figliar пишет:
цитата:
Уже "смотрели"...
ну и нормально было ....ты пля вырос в это время,и сейчас хватает совести это все гавном поливать.. откуда вы только такие взялись,ну ладно молодежь бестолковая,которым в уши нассали....... а впрочем о чем я.... такие как ты и нассали Власти хочешь над людьми?... не споткнитесь,барин...
Отправлено: 25.12.11 09:24. Заголовок: Психологи или нет, н..
Психологи или нет, но есть аксиомы. Как человека назовешь(или сам себя назовет) - таким он и будет. С автором ника я не знакома ( и он со мной тоже, надеюсь). Но это и хорошо. В таких обстоятельствах человек более искренен, не надо накидывать маску, соблюдать этикет, не давит авторитет, положение и пр. пр.
Кретинизм последних размышлений убийственен - Yatamara , изучайте маёвтику.... (Сократ) Пример шута Шико из "Графини де Монсоро" - художественный, но тоже поучителен. Такой ник позволяет глупцам чувствовать своё превосходство и паясничать без ума и понимания сути обсуждаемого вопроса... Успеха!
Отправлено: 14.01.12 12:56. Заголовок: Про большевизм сказа..
Про большевизм сказано много....а вот хочется сказать о людях,у которых при упоминании этого слова,обильно выделяется злобная пена....это явление можно определить,как бешенство,но это сугубо характеристика животного,но так,как под плюющимся ником сидит злобное тельце,назовем этот процесс - сволочизм...сволочизм мерзких писак,пытающихся чернить наше прошлое,чернить в литературе,интернет ресурсах,в том числе и на данном форуме,на теле и радио....этот сволочизм не знает ни совести, ни морали,их инструмент - ложь и всепоглащающая злоба.
11.01.2012
СВОЛОЧИЗМ
Владимир Бушин
В плену... в окружении... в оккупации... Вместе с Турковым и другими помянутыми множество сочинителей: от покойного нобелевского лауреата Иосифа Бродского до вечно живого живчика Млечина, без устали твердят, что все, побывавшие в окружении и в плену, после войны немедленно оказывались в наших лагерях и тюрьмах, но при этом никто не называет имён. Наиболее обобщенно и безответственно сказал это о наших солдатах Бродский в стихотворении «Смерть Жукова». Покойный генерал Варенников подарил мне по случаю какой-то моей даты роскошный фотоальбом о Жукове. Странно было видеть там странные стихи Григория Поженяна, Галины Шерговой и вот такие хотя бы строки Бродского: У истории русской страницы Хватит для тех, кто в пехотном строю Смело входил в чужие столицы, Но возвращался в страхе в свою.
Почему в страхе? А потому, дескать, что боялись сразу попасть в лагерь. Но прежде надо заметить, что «в строю», и вовсе не только в пехотном, это немцы входили в европейские столицы, например, в Париж, спешно объявленный французами открытым городом, как входили и мы в тот же самый Париж в 1814 году. А Красная Армия не входила, а то врывалась, то вгрызалась, а то вползала в Будапешт, Берлин и другие столицы с боем: то танковым броском, то перебежкой, а то и на пузе. Нобелевский лауреат должен бы это понимать. Ведь не Андрей же Дементьев, лауреат Ленинского комсомола.
Последние две строки приведенного четверостишья и цитируются то и дело, как непререкаемый нобелевский аргумент. Это для шакалов демократии как сахарная косточка. А со мной в Литературном институте сразу после войны училось много студентов, побывавших в плену: Николай Войткевич, Борис Бедный, Юрий Пиляр, даже был один преподаватель — Александр Власенко. Возможно, и ещё кто-то, но я специально не интересовался, а это — просто мои знакомцы, поэтому знаю. И так в маленьком, как тогда говорили, «идеологическом», а ныне говорят «престижном» институте, где не больше сотни студентов. А сколько было тогда бывших пленных в Бауманском, Энергетическом, Автомеханическом, в которых я когда-то учился, наконец, в медицинском? Там же сотни, тысячи студентов! А в колхозах и на заводах?
Потом я узнал бывших в плену Степана Злобина, Ярослава Смелякова, Евгения Долматовского, Виктора Кочеткова. Были в плену и такие известные писатели, как Константин Воробьёв, Виталий Сёмин из Ростова-на-Дону да ещё Леонид Сёмин из Ленинграда... В справочнике «Отчизны верные сыны. Писатели России — участники Великой Отечественной войны» (М. Воениздат. 2000) — два десятка писателей, бывших в плену или ставших писателями после войны.
Никто изменниками их не объявлял и не считал. Плен не помешал им поступить в столичные вузы, жить и работать, где хотели, включая Москву, они издавали книги, по их романам и повестям ставили фильмы (хотя бы «Девчата» по одноименной повести Б.Бедного), некоторые занимали в Союзе писателей высокие посты, получали ордена, премии — Сталинские (С.Злобин) и Государственные (Я.Смеляков, Е.Долматовский). К тому же Злобин был председателем секции прозы столичного отделения СП, Смеляков — секции поэзии, Кочетков — секретарём парткома, Долматовский — профессор Литературного института, а стоящий во главе списка Войткевич все пять лет учёбы в Литинституте был старостой нашего курса. А у Туркова есть большая работа о Смелякове. Так что, были трудности с публикацией об изменнике? Такова судьба известных мне людей.
Но можно обратиться и к статистике. На 20 октября 1944 года, т.е. за полгода до окончания войны, проверочные спецлагеря прошли 354592 бывших военнопленных. Из них 249592 человека, то есть подавляющее большинство, были возвращены в армию, 36630 направлены на работу в промышленность, и только 11556 человек или 3,81% были арестованы (И.Пыхалов. Время Сталина. Л., 2001. с.67). Вот лишь у этих четырех неполных процентов и были основания для страха. Выдавать настроение этой доли за настроение всех — значит врать с превышением лжи над правдой в 25 раз. Словом, приведенные строки Бродского — это поэтически оформленная клевета.
Но с упомянутым Н.Войткевичем было у меня такое дело. В Литинституте все пять лет он был старостой нашего курса. В 42-м году под Севастополем он попал в плен и пробыл там до конца войны. Это ничуть не сказалось на нашем отношении к нему. Скорее, наоборот. Мы говорили друг другу: «Он пережил плен...» Коля был одним из самых старших на курсе и сразу после института женился. Родился ребенок, жить трудно. А я вскоре после окончания Литинститута пошел работать на радио, которое вело передачи на зарубежные страны (ГУРВ, это за нынешним кинотеатром «Россия», в Путинках). Был я там главным редактором Литературной редакции. Однажды встречаю Колю. Не может устроиться на работу. В чём дело? А вот, говорит, был в плену... Я не стал расспрашивать, много ли он ходил по редакциям и по каким, а просто сказал: «Приходи ко мне, у меня есть свободная единица». Он пришел, мы направились в отдел кадров и заполнили там все необходимые бумаги.
Он пошагал домой, к своему ревущему младенцу, а я — к себе в кабинет. Вдруг звонок из отдела кадров: «Зайдите». Иду. «Кого же вы хотите подбросить нам? — говорит кадровая баба. — Он же почти всю войну в плену пробыл. Он закопал свой партбилет». Я спросил с ледяным бешенством: «А как вы поступили бы в плену со своим партбилетом? Вам неизвестно, что коммунистов расстреливали в первую очередь?» — «ГУРВ — это форпост борьбы с мировым империализмом, а вы, член партии...» — «Есть такой закон или служебная инструкция, что нельзя брать на работу тех, кто был в плену?» Кадровчиха замялась: «Нет такой инструкции...» «Так кто же вам дал право устанавливать свои законы, которые противоречат постановлению правительства о недопустимости ущемления гражданских прав бывших пленных?» — «Вы как член партии за него ручаетесь?» — «Ручаюсь. Я просидел с ним в одной аудитории пять лет, видел в разных ситуациях, знаю его как облупленного» — «Ну, если так...»
Так вот, никакого государственно-юридического запрета не было, но перестраховщики и трусы, как всегда, были и есть, и только надо решиться встать им поперек дороги. Надо уметь с ними разговаривать. Впервые я встретил такого перестраховщика ещё на фронте. А Коля до самой пенсии проработал в этом ГУВР в той же Литературной редакции, был восстановлен в партии и пользовался всеобщим уважением. Светлая ему память...
А что касается бывших в оккупации, то вот ведь что: человек, пробывший в оккупации почти два года, был беспрепятственно принят в столичный университет, ещё студентом вступил в партию, потом стал первым секретарём обкома комсомола, обкома партии, секретарём ЦК, Генеральным секретарём, наконец, президентом страны. И ни на одной ступеньке восхождения его оккупационное прошлое, к сожалению, ему не помешало. Не помешало сыграть одну из главных предательских ролей в развале страны. Этот страшный пример доказывает, что, с одной стороны, годы оккупации никому в жизни не мешали, а с другой — контроль, проверка, бдительность должны были быть гораздо прозорливей. Уж в этом-то случае — всенепременно.
Сейчас Горбачев уверяет, что всю жизнь, т.е. выходит, с оккупационного отрочества, сперва один, а потом со своей Раечкой мечтал сокрушить коммунизм. Это вздорная выдумка. Он был заурядным партийным функционером, прихоть судьбы вознесла его на самую вершину. Президент великой державы — о чём ещё может мечтать карьерист? Он и не мечтал. Но, человек неумный и болезненно тщеславный, пустой, он заигрался в поддавки с Западом. И в конце концов, предстал перед миром полным банкротом и был отброшен. Перед мерзавцем встал вопрос: остаться в истории банкротом-идиотом, или натянуть маску хитроумного и ловкого предателя? Он, в полном соответствии с духом бесстыдного времени, предпочёл второе. Его разжиревшую рожу мы видели последний раз, когда Медведев объявил ему о награждении высшим орденом, какой только смогли они с Путиным измыслить.
Но вернЁмсЯ к двум Аяксам. Для старшего Советское время, когда он и вся его родня благоденствовали и благоухали, — «людоедский эксперимент» («Известия», 6.12.2000). Его приводит в бешенство знаменитая «Песня о Родине» Лебедева-Кумача и Дунаевского: «Не горькая ли насмешка в том, что именно в 1937 году, на пике сталинских репрессий, впервые прозвучали в фильме «Цирк» знаменитые строки: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» (там же). Во-первых, «Цирк» — это не 1937 год. Во-вторых, 1937 год — это не «пик» (См. помянутого И.Пыхалова). А главное, да, миллионы людей, весь народ, в том числе многочисленный клан Смирновых с его «гремучей смесью» (одно Переделкино чего стоит!), дышали свободно и жили с каждым годом лучше и веселей (см.выше). Но, увы, — нет правил без исключений...
Совершенно справедливы и правдивы также и другие слова гимна, проклинаемые вами: «Знамя Советское, сила народная нас от победы к победе ведёт». А какое же знамя нас вело, допустим, до Берлина — триколор, что ли? Он нас даже до Тифлиса не довел. И какая же сила вела, если не народная? Что ж вы за существо, если даже сила родного народа для вас лишь предмет глумления да издёвок? Верю: по причине слепоты и амнезии вы эти победы не видите, а какие видели, не помните — ни страну, вытащенную из неграмотности к вершинам культуры, ни знамя победы над рейхстагом, ни наш герб на Луне и Марсе, — забыли, но это лишь патологический факт вашей биографии.
Евгений Долматовский в книге «50 твоих песен» приводит заранее написанное письмо жене лётчика Владимира Зотова, погибшего в бою против фашизма ещё в Испании в том самом 1937-м году: «Вспоминайте меня моей любимой «Песней о Родине»: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек. Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». А закончил Зотов письме так: «Шурик, расскажи сыну, кто был его отец и за что он погиб» (с.118). Как вам, Смирновы, понять такого человека! Он вступил в бой с фашизмом добровольно, а вы даже в мирное время за широкой спиной отца улизнули от армии. И что можно рассказать о вас вашим детям и внукам, Смирновы?
Впрочем, своим потомкам вы рассказали о себе сами: «Если бы, не приведи Господь, немцы в 41-м году заняли Москву, мы, вероятно, распевали бы сегодня: «Свастика Гитлера — сила народная нас от победы к победе ведёт». Ваш язык выдаёт вас с головой. Откуда такая деликатность — «заняли». Фашисты не заняли бы, а захватили город, ворвались бы и растерзали его. Но главное, кто — мы? Вы с Костей пели бы, вы с дочкой Дуней, вы все вместе с Чубайсом, недавно кажется ставшим супругом вашей Дуни? Вам и невдомёк, что если бы сбылась ваша фантазия, то в Москве уже никто и ничего не пел бы.
Кстати, муж Чубайс — не единственное достижение дочки Дуни. Ещё она поставила фильм о Бунине, роль которого играл её папа. Ну, так случайно совпало. У Бунина есть прекрасное стихотворение «Родине»:
Они глумятся над тобою.
Они, о, родина, корят
Тебя твоею простотою,
Убогим видом черных хат...
Так сын, спокойный и нахальный,
Стыдится матери своей -
Усталой, робкой и печальной
Средь городских его друзей.
Глядит с улыбкой состраданья
На ту, что сотню верст брела,
И для него ко дню свиданья
Последний грошик сберегла.
Многие строки здесь адресованы вам, Смирновы... Младшему в юные годы очень хотелось сниматься в кино, и он приставал с этим к своему старшему брату, который уже ставил фильмы. И тот ему однажды сказал: «Я нашёл для тебя роль... Вот смотри: черный экран, полоса света, входят двое. Один говорит: „Посмотри, кто там лежит“. — „Это труп“. Вот ты этим трупом и будешь»... Эту роль младший брат сыграл великолепно. И так вжился в роль! В сущности, так и остался трупом. Но не простым, а говорящим, дающим интервью для журнала «Караван истории». А о старшем брате Андрее можно сказать, что он превзошел младшего во всём, в том числе и в актёрском мастерстве.
Отправлено: 15.01.12 01:05. Заголовок: Я Гриша, знаю что не..
Я Гриша, знаю что не Ваша статья. Все же хочу возразить. Не все в жизни так однозначно, одноцветно. Научитесь принимать другие взгляды. Я Гриша пишет:
цитата:
Никто изменниками их не объявлял и не считал. Плен не помешал им поступить в столичные вузы, жить и работать, где хотели, включая Москву, они издавали книги, по их романам и повестям ставили фильмы (хотя бы «Девчата» по одноименной повести Б.Бедного), некоторые занимали в Союзе писателей высокие посты, получали ордена, премии — Сталинские (С.Злобин) и Государственные (Я.Смеляков, Е.Долматовский). К тому же Злобин был председателем секции прозы столичного отделения СП, Смеляков — секции поэзии, Кочетков — секретарём парткома, Долматовский — профессор Литературного института, а стоящий во главе списка Войткевич все пять лет учёбы в Литинституте был старостой нашего курса. А у Туркова есть большая работа о Смелякове.
Для краткого ознакомления: "Я. В. Смеляков родился 26 декабря 1912 (8 января 1913 год)а в Луцке (ныне Украина) в семье железнодорожного рабочего. Детство провёл в деревне, где окончил начальную школу. Затем он учился в Москве, в школе-семилетке.
Окончил полиграфическую фабрично-заводскую школу (1931). Занимался в литературных кружках при газете «Комсомольская правда» и журнале «Огонёк». Работал в типографии. Член СП СССР с 1934.
В 1934-1937 годах был репрессирован. С 1937 ответственный секретарь газеты «Дзержинец» трудкоммуны имени Дзержинского (Люберцы). С 1939 ответственный инструктор секции прозы СП СССР. Два близких друга Я.В. Смелякова - Павел Васильев и Борис Корнилов сгинули в годы Большого террора.
Участник Великой Отечественной войны. С июня по ноябрь 1941 был рядовым на Северном и Карельском фронтах. Попал в окружение, находился в финском плену до 1944. Возвратившись из плена, Смеляков опять попал в лагерь, где его несколько лет «фильтровали». Вместе с ним в лагере находился брат Александра Твардовского, Иван. После лагеря Смелякову въезд в Москву был запрещен. Работал в многотиражке на подмосковной угольной шахте. В Москву ездил украдкой, ни в коем случае не ночевал. Благодаря Константину Симонову, замолвившему слово за Смелякова, ему удалось вновь вернуться к писательской деятельности. В 1948 году вышла книга «Кремлевские ели». В 1951 по доносу двух поэтов вновь арестован и отправлен в заполярную Инту; освобождён по амнистии в 1955 году, еще не реабилитированный.
Член Правления СП СССР с 1967, Правления СП РСФСР с 1970. Председатель поэтической секции СП СССР.
Из Литературной газеты:
"Свою главную книгу – роман «Степан Разин» Злобин выпустил в 1950 году. Подхалимы сразу выдвинули эту книгу на Сталинскую премию. Они уже знали от Поскрёбышева, что вождю эта вещь очень понравилась.
Обсуждение соискателей произошло в марте 1952 года в кабинете Сталина. Вождь сразу разговор начал с романа Злобина. Он, как вспоминал в своих мемуарах Константин Симонов, подчеркнул: «Злобин хорошо вскрыл разницу между крестьянской и казачьей основой движения Разина. Злобин это вскрыл впервые в литературе и сделал это хорошо. Вообще, из трёх движений – Разина, Пугачёва и Болотникова – только одно движение Болотникова было, собственно, крестьянской революцией. А движение Разина и движение Пугачёва были движениями с сильным казачьим оттенком. И Разин, и Пугачёв терпели союз с крестьянами, лишь мирились с ним, они не понимали всей силы, всей мощи крестьянского движения».
После такого вступления уже никто не сомневался, что кому-кому, а Злобину Сталинская премия первой степени обеспечена. И вдруг слово взял член политбюро Георгий Маленков. Он напомнил Сталину, что Злобин был в плену и якобы в немецком лагере плохо себя показал. «Услышав сказанное, – вспоминал Симонов, – Сталин остановился – он в это время ходил – и долго молчал. Потом пошёл между рядами мимо нас – один раз вперёд и назад, другой раз вперёд и назад, третий – и только тогда, прервав молчание, вдруг задал негромкий, но в полной тишине прозвучавший достаточно громко вопрос, адресованный не нам, а самому себе.
– Простить... – прошёл дальше, развернулся и, опять приостановившись, докончил – ...или не простить?
И опять пошёл. Не знаю, сколько это заняло времени, может быть, и совсем немного, но от возникшего напряжения всё это казалось нестерпимо долгим.
– Простить или не простить? – снова повторил Сталин, теперь уже не разделяя двух половинок фразы.
Опять пошёл, опять вернулся. Опять с той же самой интонацией повторил:
– Простить или не простить?
Два или три раза прошёлся взад и вперёд и, отвечая сам себе, сказал:
– Простить.
Так на наших глазах, при нас, впервые Сталиным единолично решалась судьба человека, которого мы знали, книгу которого читали. Я знал Злобина меньше, чем другие, к книге его был равнодушен, к нему самому не питал ни симпатии, ни антипатии, но само это ощущение, что вот тут, на твоих глазах, решается судьба человека – быть или не быть ему, потому что «простить или не простить» произносилось с такой интонацией, за которой стояла, как мне тогда казалось, с одной стороны, Сталинская премия, а с другой – лагерь, а может быть, и смерть. Во всём этом было нечто угнетающе-страшное, тягостное».
Получив Сталинскую премию первой степени, Злобин взялся за книгу о событиях 1905 года. Но вскоре умер Сталин, и писатель вернулся к воспоминаниям о войне, назвав новый роман «Пропавшие без вести»." О Долматовском тоже многое можно рассказать, хотя бы то, что до 1982 года он боялся рассказывать правду об окружении и прочем, чтобы не испортить преподавательскую карьеру и жизнь себе и близким. Думаю, что и у остальных, кого перечисляет Я Гриша, есть свои "скелеты в шкафу" и свои проблемы, связанные с войной и родным государством. Я Гриша пишет:
цитата:
это явление можно определить,как бешенство, но это сугубо характеристика животного,но так,как под плюющимся ником сидит злобное тельце, назовем этот процесс - сволочизм...сволочизм мерзких писак,пытающихся чернить наше прошлое,чернить в литературе,интернет ресурсах,в том числе и на данном форуме
figliar, нет,я просто выражаю свое мнение..мой конек прямолинейность...я не умею(и не хочу) скрывать своего отношения к определенным моментам и процессам,равно,как и к людям,стоящим за этим. ЗЫ А Вы мне порой нравитесь своей сдержанностью,но я так не умею,и не могу,простите.
Отправлено: 20.01.12 13:13. Заголовок: А разве существует т..
А разве существует трактование выражающее неискаженно и доподлинно первоначальную идею ?
Каждое трактование - по сути есть искажение первоначальной мысли....
Так что любое трактование демократии - это её же искажение. Но дело не в этом. Тема не про демократию. а про большевизм.
Хочу сказать следующее - сейчас Россия находится там, куда её привел большевизм, поскольку если бы не было октябрьского переворота, сделанного большевиками, то страна пошла бы по другому пути (какому - неизвестно, но это вопрос иной).
Позвольте внести своих пять копеек. mikhail_fr , а разве трудно понять,что речь шла не о трактовании, тем более не о первоначальном, а о применении Тем более такое применение,совсем не искажение. Это преступление. Преступление бесчеловечного американского режима. У Вас, проживающего в ином государстве, слегка искаженная информация о нашей стране, Россия находится там, куда ее привел ельцинизм. А когда "другой путь" окончательно приведет Европу в шопу (не путать с шопингом ), Вы, скорее всего, захотите приехать пожить у нас. Милости просим.
Высокий стиль,ogranschik,... свежая мысль!... ...два дня весь форум "обтекал"и терялся в догадках, что же Вам ответить?.. ...боялись нарушить ауру столь глубоких размышлений... Ай-да, профессор, ай-да, молодец..
Отправлено: 22.01.12 17:39. Заголовок: Подумал и убрал свои..
Подумал и убрал своих 2 сообщения....ослепленным злобой людям ничего не докажешь....подкупленым Иудам по любому надо заказ отработать...людям с силиконовым мозгом "закачивать" свое бесполезная трата "трафика"их через некоторое время "перезагрузят'... как скажет дружище огранщик... ну нах...,тем более как можно спорить с железным доводом "Сам дурак"
Отправлено: 22.01.12 17:54. Заголовок: Я Гришапишет: ......
Я Гриша пишет:
цитата:
....Дружок,Вы лжете,к тому же агрессивны и озлоблены...
На Вас, Гриша, что ли? Да чего же Вы мне сделали такого, за что же мне на Вас здоровье тратить? Что на форуме байдите, так Вы правы, меня это вовсе не касается. Надо заметить, Гриша, что в других видит только злобу и агрессию тот, кто сам этим страдает..., а ещё Вы часто про сребреники упоминаете, что, жгут??!!!... ...Убрали?..., так-то лучше....
Отправлено: 23.01.12 01:50. Заголовок: РНЕ Думаю что понят..
РНЕ
Думаю что понять - это-то и есть самое трудное в разговоре с обменом мнениями !
Про трактование - говорилось в общем, в философском применении этого понятия... только и всего... никаких "наших-ваших-ихних"...
Я понял - Вы не любите америкосов !
Думаю что искаженные понятие у нас у всех, и обо всем...... Вы можете сказать что у Вас самое правдивое и обьективное понятие обо всем в мире ?
Ельцинизм пришел в Россию через горбачевизм, который пришел через черненковизм, который пришел через андроповизм, который пришел через брежневизм и тд.... который пришел через ленинизм.... До которого страна шла определенным путем. Ленинизм сбил Россию с её накатанного пути, "и всё заверте...." увы, не в первоначальном смысле фразы...
Просто революции начала прошлого века потрясли страну, изменили ход истории России, именно революции 17го. Именно в этот момент ход россиийской истории был изменен. Поэтому этот момент можно считать исходным моментом настоящего страны, напрямую вытекающего из этого исходного, переломного момента.
Просто революции начала прошлого века потрясли страну, изменили ход истории России... ...революция 17-го....
"Слепящая тьма" над Россией: что изменилось 75 лет спустя?" «Ровно 75 лет назад 23 января 1937 года в Военной коллегии Верховного Суда СССР начались слушания, которые вошли в историю, как Второй московский процесс, или дело «Параллельного антисоветского троцкистского центра. Процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра» стал вторым из трех крупных Московских процессов 1936-38 годов, в ходе которых были обвинены и приговорены к высшей мере наказания большевики из ближайшего ленинского окружения, которые были упомянуты «вождем мировой революции» в своем письме XIII съезду РКП (б). О Сталине в этом письме было сказано, что он «слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека». В мировой истории ХХ века 1937 год, начавшийся с процесса «Параллельного антисоветского троцкистского центра», остался как год «Большого террора». Этот термин в отношении советского тоталитарного режима был введен английским историком Робертом Конквестом, опубликовавшим одноименный документальный двухтомник «The Great Terror: Stalin's Purge of the Thirties» («Большой террор – сталинские чистки 30-х годов») еще в 1968 году, то есть до выхода в свет «Архипелага Гулаг». ...кроме несомненного физического воздействия на подсудимых (в частности – жесточайших пыток), имели место и моральные методы, применяемые сотрудниками НКВД. Результатом этого стало публичное покаяние Каменева, Зиновьева, Пятакова, Бухарина, Рыкова и других фигурантов «московских процессов» в несовершенных злодеяниях. На самом деле, - отмечает Елена Костюшева, - открытые московские процессы 1936 – 38гг, это был лишь фасад сталинского террора. Самой крупной категорией советских граждан людей, пострадавших в этот период времени, были простые люди, и в первую очередь – сельское население, крестьянство, никакого отношения к политике не имевшие». Сталин нарушал свою же Конституцию. Кстати, эту версию изложил в своем знаменитом романе «Слепящая тьма» английский писатель Артур Кестлер, который в начале 30-х годов был убежденным коммунистом, и провел год в СССР в качестве корреспондента одной левой газеты. Сотрудник Научно-информационного центра «Мемориал», доктор философии Никита Петров подчеркивает, что решающую роль в массовых репрессиях против советского народа сыграли компартия и Народный комиссариат внутренних дел (НКВД). «Ни для кого не секрет, что ближайшие люди из окружения Сталина – Молотов, Жданов, Каганович, Ворошилов, и даже Микоян - они подписывали так называемые «расстрельные списки», то есть, в принципе, подменяли собой решения судебных органов. Это был такой механизм осуждения, когда по спискам, поданным из НКВД Ежовым, решения принималось сначала политбюро, то есть высшим коммунистическим руководством. А потом уже автоматически проставлялись приговоры Верховной коллегии Военного суда, которые уже, фактически, следовали тем решениям, которые были предписаны в расстрельных списках», - отмечает историк. И добавляет, что все это было, как принято теперь говорить, лишь «верхушкой айсберга». Поскольку настоящий террор шел на низовом уровне, когда решения принимались так называемыми «тройками» управления НКВД. «А этот орган, - подчеркивает Никита Петров, - никоим образом не был сконструирован в соответствии с законами. То есть весь комплекс репрессивных акций на самом деле находился в грубейшем противоречии с той самой сталинской Конституцией, которая была принята накануне событий, о которых мы сегодня рассказываем, а именно 5 декабря 1936 года». А значит, налицо попрание законов, нарушение права и, как следствие – массовые репрессии, которые проводились сталинской коммунистической верхушкой, делает вывод Никита Петров.
Под конец разговора с корреспондентом «Голоса Америки» историк признался, что не может найти ответа на вопрос – как нынешние наследники ВКП (б) и НКВД могут себя комфортно чувствовать в современной политической ситуации, не покаявшись за причастность их предшественников к таким страницам отечественной истории, как «большой террор».
«С моей точки зрения, самое возмутительное и – по моей наивности, необъяснимое – почему руководители нынешней КПРФ являются замшелыми сталинистами. Начиная с самого Зюганова, который всячески оправдывает сталинские преступления, и, включая все руководство российской компартии, которое готово отрицать очевидное – то есть, что все беды обрушились на страну именно по вине их предшественников», - разводит руками Никита Петров.
Говоря о беспамятстве руководства КПРФ, историк поясняет, что имеет в виду не только «большой террор» 1936 – 38гг, но и другие «неизвлеченные уроки из прошлого, такие, как массовое уничтожение крестьянства в годы «коллективизации».
Такое поведение, которое эксперт называет «злобным упрямством», свойственно по его словам и нынешнему руководству ФСБ, «которое с маниакальным упорством отстаивает праздник 20 декабря. Это – праздник профессиональных убийц – чекистов. Как можно этого не знать?!», - поражается сотрудник НИЦ «Мемориал». При этом, указывает Никита Петров, ФСБ всячески препятствует допуску независимых специалистов к своим архивам. В том числе и к тем материалам, которые связаны с массовыми репрессиями 30-х годов. «У них до сих пор эти материалы считаются секретными, вопреки нынешнему российскому законодательству. И в данном случае мы имеем дело со своеобразной родовой травмой или наследственной болезнью, которая мешает ФСБ соблюдать Указ, подписанный еще в июне 1992 года Борисом Ельциным. А этот Указ, предписывающий рассекретить все, что связано со сталинскими репрессиями, до сих пор не выполнен», - подытоживает Никита Петров. В результате документальный двухтомник Роберта Конквеста «Большой террор», изданный на русском языке в 1991 году, является сегодня библиографической редкостью. Зато полки российских книжных магазинов завалены изданиями, расхваливающими «отца народов» и его «железных наркомов». Анна Плотникова
Отправлено: 24.01.12 11:06. Заголовок: Я Гриша пишет: неск..
Я Гриша пишет:
цитата:
несколько позже я продолжу...
...угрожаешь?... ...ню-ню!...Знаешь, Гриша, я не удивлюсь - многие чешут руки резню устроить, нацболы и просто нацисты, ГБ-ешники себе не откажут в удовольствии, стоит Путину отмашку дать... Отсюда и обеспокоенность. Всё возвращается. Я тебе сразу не поверила. Какую бы масочку не надевал - птичку видно по помё... по полёту... Отсюда и частоповторяющиеся сребреники - жгут же душу? Душа, же она не коммунистам и не Путину, она Богу принадлежит...
"Весь этот бред вываливается на нас для того, чтобы мы через сравнение (того, что было сделано тогда) не смогли осмыслить преступность происходящего ныне. Не смогли даже в мыслях вернуться к идеям социализма! (сталинского социализма). Антисталинская кампания преследует цель - не допустить народ к воссозданию (сталинской) экономической системы, которая позволит очень быстро сделать нашу страну независимой и могучей". Л.Н. Жура
Кому это выгодно - Внутренним уродам
ПОЧЕМУ?
Сталина нет уже 57 лет, но некоторые почему-то до сих пор его ненавидят. Наверное, у каждого есть свои причины:
Первая причина в том, что Сталин стоял за трудовой народ, поэтому его ненавидят те, кто против трудового народа. Для них самое главное – это прибыль, нажива, капитал, барыш, маржа и навар. А народ для них всего лишь – быдло, крепостные, рабы, которым и жить то не положено, если от них нет прибыли. Поэтому Сталина не терпят рабовладельцы, феодалы, баи, ханы, эмиры, бароны, басмачи, а также их прихвостни, прихлебатели и лизоблюды, в общем все те, кто у нас на ком-то нажился за последние полвека, разжирел, обрюзг, выехал на чужом горбу и паразитирует, сидя на золотом унитазе и гламурит на народной крови.
Вторая причина в том, что Сталин был тружеником и не любил бездельников, он заставлял их работать и гонял за тунеядство. Поэтому все тунеядцы, лентяи и бездельники ненавидят Сталина. Потому что они не умеют работать и не хотят трудиться. Они хотят только потреблять, жрать, гадить и наслаждаться всем, чем можно и чем нельзя, но за чужой счет, в общем – халявщики.
Третья причина в том, что Сталин был честным человеком, он держал слово, данное даже врагу. Он строго выполнял решения коллектива, если уж договорились, то от уговора Сталин не отступал. Своей железной волей он добивался неукоснительного выполнения задач и наказов трудящихся. Он требовал честности от всех руководителей, подчиненных и не любил врунов и обманщиков. Поэтому, естественно, Сталина ненавидят все лжецы. А поскольку теперь основные лжецы обязательно что ни будь возглавляют, то они и недолюбливают Сталина. Но сильней всего его ненавидят лжецы и вруны из числа теле-радио-начальников, их заместителей и прочие прихвостни, которые давно почуяли, что сейчас на вранье и подлости лучше всего делать карьеру и наживаться. Сталин бы помешал им врать, вот они его и ненавидят.
Четвёртая причина в том, что они трусы и им страшно, а вдруг Сталин вернётся и все узнают всё про предателей, негодяев, проходимцев, кровопийц и каннибалов. Поэтому трусы страшно боятся Сталина. И даже при одном упоминании о нём трусы и паникеры покрываются мелкими красненькими пупырышками, а из некоторых даже хлещет зелёная слизь и фиолетовый пар идёт из их головы. Трусы ненавидят Сталина и боятся даже его портретов, потому, что если их послать на войну, то они из-за своей шкуры тут же сдадутся фашистам в плен и станут полицаями, палачами и будут вешать всех подряд и бояться сталинского возмездия.
Пятая причина в том, что при Сталине нельзя было воровать так свободно и широко. Простые и понятные правила учета и хозрасчета легко выявляли каждую украденную копейку, обвешивание, обсчет и обман народа. При Сталине и речи не могло быть о крупном воровстве, а уж в государственных масштабах – просто невозможно было не то, что украсть, но даже посягнуть на общенародную собственность. За ведро пшеничных колосков в голодные годы – давали реальный срок. Спекуляция была невозможна, отпускная цена товара не менялась от производителя до потребителя. Запрещены были ростовщики, жирные коты-банкиры, биржи и пирамиды. Были невозможны дефолты и продажа воздуха. Поэтому воры, воришки и ворюги, коррупционеры и казнокрады всех мастей и оттенков люто ненавидят Сталина. Понятно – Сталин не давал воровать.
Шестая причина в том, что Сталин уважал права человека не на бумаге, а в натуральном виде давал людям бесплатное жильё, строил больницы, школы, детские сады. При нём человек трудился и за свой труд получал повышение зарплаты и продвижение по службе, простой человек мог дорасти хоть до министра. Нынешние правозащитники, которые доросли до этого через подлость, клевету, подтасовки и по родоплеменному блату, естественно, ненавидят Сталина, потому что он не выстраивал народ в очереди за правами человека через продажные суды и коррумпированную бюрократию, а напрямую через Советы обеспечивал права трудовому народу в натуральном виде. За то, что он лишал проходимцев возможности наживаться, его злобно ненавидят маститые правозащитники, вскормленные на иностранных подачках. Они готовы хоть сейчас уморить любого, сгноить в тюрьмах и ГУЛАГах каждого, кто покусится на их право ненавидеть Сталина и наживаться на правах человека.
Седьмая причина состоит в том, что Сталин был интернационалистом. Он был настоящий грузин и хорошо знал национальный вопрос, запрещал антисемитизм, но любил русский народ, считал его великим и самым уважаемым народом в мире. Поэтому Сталина ненавидят все националисты, сионисты, фашисты, расисты и все те, кто не знает национального вопроса и пытается решать свои кланово-племенные и местечковые вопросы за счет остальных народов.
В общем, ясное дело все жертвы сталинских репрессий ненавидят Сталина потому, что все эти жертвы были не напрасны, и в основном – это трусы и воры, подлецы и лжецы, паразиты, фашисты и гитлеровцы…
Если кто-то ещё ненавидит Сталина, пишите, разберём какие у вас на то причины.
Да и ещё, если вышеперечисленные жертвы вас любят, то вы явно – не Сталин.
многие чешут руки резню устроить, нацболы и просто нацисты, ГБ-ешники себе не откажут в удовольствии, стоит Путину отмашку дать... Отсюда и обеспокоенность. Всё возвращается.
Дружок,не резню устроить,а законным путем пресечь антигосударственную деятельность внутренних предателей,зарубежных фондов ведущих на территории России подрывную работу,тем самым укрепить безопасность страны и сохранить ее государственный сувернитет...вот как то так,дружок....так что прекращай те пока не поздно,возможно сможете получить прощение..мы народ не злопамятный... и тогда беспокоиться не придется...
Отправлено: 24.01.12 17:07. Заголовок: Я Гриша пишет: Перва..
Я Гриша пишет: Первая причина в том, что Сталин стоял за трудовой народ (поэтому трудовой народ и расстреливался, из страстной любви?) Для них (? это для Путина???) самое главное – это прибыль, нажива, капитал, барыш, маржа и навар. А народ для них всего лишь – быдло, крепостные, рабы, которым и жить то не положено, если от них нет прибыли.( Да, для сталина мы и были быдло, по лагерям и в стойло) Поэтому Сталина не терпят (а любят, как своего) рабовладельцы, феодалы, баи, ханы, эмиры, бароны, басмачи, а также их прихвостни, прихлебатели и лизоблюды, в общем все те, кто у нас на ком-то нажился за последние полвека, разжирел, обрюзг, выехал на чужом горбу и паразитирует, сидя на золотом унитазе и гламурит на народной крови.( Вы про себя?)
Вторая причина в том, что Сталин был тружеником (квасил по ночам со своей кодлой, а потом их расстреливал за недостаточную лояльность, на столе чечётку не страстно чеканили (из воспоминаний Хрущова о Сталине))и не любил бездельников, он заставлял их работать и гонял за тунеядство. Поэтому все тунеядцы, лентяи и бездельники ненавидят Сталина. Потому что они не умеют работать и не хотят трудиться. Они хотят только потреблять, жрать, гадить и наслаждаться всем, чем можно и чем нельзя, но за чужой счет, в общем – халявщики.
Третья причина в том, что Сталин был честным человеком (вор и убийца быть не может честным - изучайте биографию Сталина - вор, промышлявший разбоями, неоднократно судимый уголовник с юности), он держал слово(и так же легко его забирал - "моё слово, хочу даю, хочу - беру назад")данное даже врагу. Он строго выполнял решения коллектива, если уж договорились, то от уговора Сталин не отступал(он просто расстреливал очередной коллектив, чтобы некому было помнить про обещания Сталина, а за одно и их семей, детей, чтобы сдачи не дали...). Своей железной волей он добивался(под страхом смерти) неукоснительного выполнения задач и наказов трудящихся. Он требовал честности (и за всякую честность - расстреливал, затыкал рот навечно)от всех руководителей, подчиненных и не любил врунов и обманщиков. Поэтому, естественно, Сталина ненавидят все лжецы. А поскольку теперь основные лжецы обязательно что ни будь возглавляют, то они и недолюбливают Сталина. Но сильней всего его ненавидят лжецы и вруны из числа теле-радио-начальников, их заместителей и прочие прихвостни, которые давно почуяли, что сейчас на вранье и подлости лучше всего делать карьеру и наживаться. Сталин бы помешал им врать, вот они его и ненавидят.
Четвёртая причина в том, что они трусы и им страшно, а вдруг Сталин вернётся и все узнают всё про предателей, негодяев, проходимцев, кровопийц и каннибалов каннибалы больше всех боятся ГЛАВНОГО КАННИБАЛА. Поэтому трусы страшно боятся Сталина. И даже при одном упоминании о нём трусы (теряют трусЫ) и паникеры покрываются мелкими красненькими пупырышками, а из некоторых даже хлещет зелёная слизь и фиолетовый пар идёт из их головы. Трусы ненавидят Сталина и боятся даже его портретов, потому, что если их послать на войну, то они из-за своей шкуры тут же сдадутся фашистам в плен и станут полицаями, палачами и будут вешать всех подряд и бояться сталинского возмездия.
Пятая причина в том, что при Сталине нельзя было воровать так свободно и широко. Простые и понятные правила учета и хозрасчета легко выявляли каждую украденную копейку, обвешивание, обсчет и обман народа. При Сталине и речи не могло быть о крупном воровстве, а уж в государственных масштабах – просто невозможно было не то, что украсть, но даже посягнуть на общенародную собственность. За ведро пшеничных колосков в голодные годы – давали реальный срок(отцам многодетных голодных семейств, вместо того, чтобы накормить их...). Спекуляция была невозможна, отпускная цена товара не менялась от производителя до потребителя. Запрещены были ростовщики, жирные коты-банкиры, биржи и пирамиды. Были невозможны дефолты и продажа воздуха. Поэтому воры, воришки и ворюги, коррупционеры и казнокрады всех мастей и оттенков люто ненавидят Сталина. Понятно – Сталин не давал воровать.
Шестая причина в том, что Сталин уважал права человека(расстреливая или отправляя в концлагеря каждого шестого без суда и следствия или по ложному обвинению ..) не на бумаге, а в натуральном виде давал людям бесплатное жильё(из фондов освободившихся после расстрелов), строил больницы, школы, детские сады для сирот расстрелянных родителей. При нём человек трудился и за свой труд получал повышение зарплаты и продвижение по службе, простой человек мог дорасти хоть до министра. Нынешние правозащитники, которые доросли до этого через подлость, клевету, подтасовки и по родоплеменному блату, естественно, ненавидят Сталина, потому что он не выстраивал народ в очереди за правами человека через продажные суды и коррумпированную бюрократию, а напрямую через Советы обеспечивал права трудовому народу в натуральном виде - бесплатные путёвки на Калыму, ГУЛАГ, Соловки и далее... За то, что он лишал проходимцев возможности наживаться, его злобно ненавидят маститые правозащитники, вскормленные на иностранных подачках. Они готовы хоть сейчас уморить любого, сгноить в тюрьмах и ГУЛАГах каждого, кто покусится на их право ненавидеть Сталина и наживаться на правах человека.
Седьмая причина состоит в том, что Сталин был интернационалистом - поэтому расстрелял больше всего грузин, армян, евреев и других, без разбора - "ЧУКЧА? - НОУСЭРР - "БА-БАХ!!!". ...Он был настоящий грузин(о!..ДА-А!...и для него отлавливали девочек и привозили актрисок из Большого...а кто отказывался - оказывался где и все...) и хорошо знал национальный вопрос, запрещал антисемитизм - жаль, миллионы расстрелянных евреев так и не узнают об этом...- , но любил русский народ, считал его великим и самым уважаемым народом в мире. Поэтому Сталина ненавидят все националисты, сионисты, фашисты, расисты и все те, кто не знает национального вопроса и пытается решать свои кланово-племенные и местечковые вопросы за счет остальных народов.
В общем, ясное дело все жертвы сталинских репрессий ненавидят Сталина - это ИСТИННАЯ ПРАВДА - потому, что все эти жертвы были не напрасны, и в основном – это трусы и воры, подлецы и лжецы, паразиты, фашисты и гитлеровцы…и весь остальной народ страны и мира....
Если кто-то ещё ненавидит Сталина, пишите, разберём какие у вас на то причины.
Да и ещё, если вышеперечисленные жертвы вас любят, то вы явно – не Сталин.
Отправлено: 24.01.12 17:22. Заголовок: Как теперь совершенн..
Как теперь совершенно понятно, «критика» Сталина была своего рода предварительной артподготовкой для последующего наступления на те или иные позиции социализма. Сталин представлял собой некий громадный утёс, прикрывавший государство, не сокрушив который нельзя было разрушить это государство. Ложь о Сталине преподносилась психологически расчетливо, а потому и действенно. Не зря же лучший гитлеровский пропагандист Й. Геббельс сказал: «Для того чтобы в ложь поверил обыватель, она должна быть чудовищно неправдоподобной, доведённой до абсурда». Вот мы и подошли к главному: как понимали и понимают Сталина после XX съезда КПСС 1956 года. Можно резонно сказать: до XX съезда роль Сталина объясняли только положительно. Но, как ни странно, до того наша страна росла и крепла, а после — наоборот. Случайно ли это?..
Отправлено: 25.01.12 12:30. Заголовок: Я Гриша так хорошо п..
Я Гриша пишет:
цитата:
Й. Геббельс сказал: «Для того чтобы в ложь поверил обыватель, она должна быть чудовищно неправдоподобной, доведённой до абсурда».Ложь о Сталине преподносилась психологически расчетливо, а потому и действенно.
По этому поводу сам Гриша хорошо процитировал сам о себе, я так же думаю:
цитата:
...это явление можно определить,как бешенство, но это сугубо характеристика животного,но так,как под плюющимся ником сидит злобное тельце, назовем этот процесс - сволочизм...сволочизм мерзких писак..
А ещё Я Гриша пишет:
цитата:
....нет,я просто выражаю свое мнение.., мой конек прямолинейность..., я не умею(и не хочу) скрывать своего отношения к определенным моментам и процессам, равно, как и к людям, стоящим за этим.
Вот и я не хочу и не могу скрывать своего отвращения к тоталитаризму, к общественному и человеческому неравенству, попирательству личности (в чём постоянно упражняется мой оппонент), где в угоду одного жлоба (будь-то Сталин или Путин) страна превращена в полигон для амбиций, а не для счастливой и спокойной, благополучной жизни своих граждан... И заметь, Гриша, я вне всяких партий, которыми ты мне навешиваешь ярлыки, не сомневаясь, что ошибаешься и оскорбляешь... Не надоело, "нравственник", борец за справедливость???
Отправлено: 25.01.12 16:03. Заголовок: 440 Гц пишет: Вот и..
440 Гц пишет:
цитата:
Вот и я не хочу и не могу скрывать своего отвращения к тоталитаризму, к общественному и человеческому неравенству, попирательству личности (в чём постоянно упражняется мой оппонент)
Общественное и человеческое неравенство образовалось после государственного переворота 91-го года,насильственной замены социалистической общественной формации на общество общественного неравенства и социальной несправедливости,в котором мы проживаем уже 20 лет,и я заявлял и заявляю об этом,что привело,как следствие,к постоянной конфронтацией той частью форума(и Вами в том числе),которая ратует за общественное и человеческое неравенство,эксплуатацию наемного труда и попирание личности власть имущим классом,что характерно для капиталистической формации. На тоталитаризм у нас разный взгляд...для меня он ассоциируется с силой,мощью и независимостью Государства,имущественным и социальным равенством и невозможностью эксплуатации человека человеком. 440 Гц пишет:
цитата:
Не надоело, "нравственник", борец за справедливость???
Нет...мою точку зрения я готов озвучивать и отстаивать,что бы читающие форум могли сравнивать и выбирать,чья позиция им ближе,моя или Ваша.
Отправлено: 14.02.12 11:11. Заголовок: Генетика в лучших ли..
Генетика в лучших лицах
В Архиве Российской академии наук проходит выставка "Личность в генетике: 20-30-е годы ХХ века". Даже специалисты по истории науки впервые увидели некоторые уникальные личные вещи и документы, принадлежащие двенадцати ведущим советским и зарубежным биологам той эпохи. Среди них - Николай Вавилов, Николай Кольцов, Николай Тимофеев-Ресовский, нобелевский лауреат Герман Мёллер.
У большинства из нас словосочетание "советская генетика" вызывает тяжелые ассоциации c антинаучным вандализмом Трофима Лысенко и разгромной сессией ВАСХНИЛ. Авторы выставки поставили перед собой задачу рассказать о том, что предшествовало зловещему периоду. Это подчеркнула куратор выставки, научный сотрудник Архива Российской академии наук Надежда Осипова: "Много было различных исследований, выставок, посвященных именно разгрому нашей генетики. Мы специально остановились на том моменте, когда все еще живы, все еще действуют, все еще в расцвете сил, и генетика наша на подъеме". http://www.svobodanews.ru/content/article/1944534.html
Отправлено: 14.02.12 11:19. Заголовок: Неон пишет: У больш..
Неон пишет:
цитата:
У большинства из нас словосочетание "советская генетика" вызывает тяжелые ассоциации c антинаучным вандализмом Трофима Лысенко и разгромной сессией ВАСХНИЛ.
Не у большинства из нас,а У ВСЕХ ВАС...А Вы-это особливая часть как бы народа... ,пытающаяся запудрить мозги простым,честным людям. Лысенко много сделал на практике для страны,гораздо больше чем Вавилов и прочие.Об этом есть литература.Но Вы предпочитаете лишний раз,на этом небольшом форуме, выдать ложь за правду...Ну-ну...
Отправлено: 14.02.12 11:55. Заголовок: Неон пишет: У бол..
Неон пишет:
цитата:
У большинства из нас словосочетание "советская генетика" вызывает тяжелые ассоциации c антинаучным вандализмом Трофима Лысенко и разгромной сессией ВАСХНИЛ.
ogranschik , это одна из составляющих пропаганды в духе хрущевской оттепели.
И Неон представляет здесь традиционное мнение, почерпнутое из советских учебников по истории.
Т.е. поколение 50-60-х и далее даже и не сомневается, что Лысенко был гонителем генетики, их так в школе учили. А на самом деле уже современные генетики признали, что выводы Вавилова были ложными и он завел генетику, как науку, в тупик.
Для того, чтобы убедиться в этом, надо поднять материалы, которые есть и в интернете. Но этим никто заниматься не будет, поскольку есть стереотипы, которые уже заложены в головы. К тому же книги написаны, фильмы сняты, что еще нужно для доказательств?
Неон представляет здесь традиционное мнение, почерпнутое из советских учебников по истории.
Во Франции либерально-консервативной организацией «Club de l’Horloge» была учреждена «Премия Лысенко» (фр. Prix Lyssenko). Согласно формулировке оргкомитета, эта своеобразная анти-премия вручается
автору или лицу, которые своими произведениями или деятельностью внесли образцовый вклад в дезинформирование в области науки или истории, используя идеологические методы и аргументы.
Отправлено: 14.02.12 15:47. Заголовок: figliar пишет: Во Ф..
figliar пишет:
цитата:
Во Франции либерально-консервативной организацией «Club de l’Horloge» была учреждена «Премия Лысенко» (фр. Prix Lyssenko). Согласно формулировке оргкомитета, эта своеобразная анти-премия вручается
Главное-это кто конкретно хлопотал о учреждении такой премии,о которой Вы пишите.Было бы интересно посмотреть на этих учредителей. Может михаил поможет в этом вопросе? Он ведь во Франции живёт,если не ошибаюсь...
Отправлено: 27.03.12 08:51. Заголовок: Как сталинский режим..
Как сталинский режим пришел к 1937 году?
Михаил Соколов: В этом году исполняется 75 лет событиям 1937-го года — Большому террору. Сегодня гости нашей передачи — французские историки, участники проходившей в Москве конференции «История сталинизма. Принудительный труд в СССР. Экономика, политика, память» — это Николя Верт, научный сотрудник Национального Центра научных исследований, автор книг «История советского государства» и «Террор и беспорядок. Сталинизм как система» и директор Центра по изучению России, Кавказа и Центральной Европы Школы высших социальных исследований Ален Блюм, рекомендовал бы его книги «Бюрократическая анархия. Статистика и власть при Сталине» и «Родиться, жить и умереть в СССР». Скрытый текст читать здесь
Я бы начал наш разговор с даты 90-летия, которое мы отмечаем в этом году — это 1921 год, год подавления кронштадтского, тамбовского, западносибирского восстания против большевиков. Он был ознаменован и политическим решением, отказом от военного коммунизма и началом перехода к новой экономической политике. Казалось, что правящая от имени пролетариата новая бюрократия из партии коммунистов нашла некий способ сосуществования с крестьянским большинством населения России. Хочется понять ваш взгляд, почему этот компромисс оказался столь непрочным и недолгим?
Николя Верт: Это было, конечно, отступление, Ленин сам его признавал. Вопрос был, насколько он должен быть длительным или нет. В этом смысле Ленин не дал однозначного ответа. Конечно, была фундаментальная проблема — это проблема развития страны, развития экономики, крестьянства и вопрос, конечно, дальнейшей индустриализации страны. Было несколько возможных решений. Мы знаем, был бухаринский путь развития, который предусматривал медленную трансформацию в сторону развития сельского хозяйства. И были более радикальные формы, в том числе Троцкого, Преображенского. Сталин в конце концов взял курс на резкое наступление, революцию сверху так называемую в 29 году. Михаил Соколов: Господин Блюм, я хотел вас спросить как специалиста по демографии и статистике: что говорят объективные данные об этом 10-летнем периоде, может быть меньше — 8-летнем периоде, насколько он был успешен для развития России и Советского Союза?
Ален Блюм: Я думаю, что все демографические данные, которые можно оценить в этом периоде, и смертности, и рождаемости, показывают, что этот период был очень положительный. Улучшение условий жизни, смертность очень быстро уменьшается, и рождаемость — это немножко сложнее, но ясно, что это период улучшения и стабилизации социальной ситуации на основе демографических данных.
Михаил Соколов:Как можно понять, чем эта стабильная и успешная ситуация не удовлетворяла большевиков? Они хотели довольно быстро реализовать тот утопический план, который у них был? То есть это было связано с какими-то личными амбициями, у Сталина или людей из его окружения был какой-то проект или были некие объективные причины, которые подталкивали к такой радикализации?
Николя Верт: Я думаю, было и то, и другое. Но тем не менее, по сути дела была проблема модернизации, пути модернизации России в сложном мире, в сложном европейском контексте, начиная особенно с конца 20-х годов. Это, конечно, не оправдывает тот путь, но тем не менее, этот вопрос стоял. И стоял он не только в 20-х годах, а стоял в начале века в других формах. Это был, конечно, основной вопрос выхода из некоторой отсталости. Тот путь, который выбран, был очень тяжелым и огромное число жертв. Но тем не менее, это было главное стратегическое решение, я думаю, от этого трудно уйти.
Михаил Соколов:Я хотел понять: индустриализация сегодня некоторыми авторами подается как насущная, нужная в СССР модернизация, проведенная с немалыми и неизбежными жертвами. Ссылаются на то, что это повторение опыта, например, Петра Первого и так далее. Опять же, если бы большевики не были бы носителями радикальной культуры или у них победило бы менее агрессивное по отношению к крестьянству крыло, существовал какой-то более мягкий вариант, как вы думаете?
Ален Блюм: Трудно переделать историю, но я думаю, что точно эта модель, которая начиналась в начале 30-х, была очень радикальной. Все, что начиналось в 20-е, если бы это продолжилось, ясно, что развивалось бы мягче. Я думаю, все-таки этот вопрос модернизации — общий вопрос. Ясно, что это зависит от политической модели, которая тогда развивалась, борьбы за власть. Это была система, где власть всегда должна защищать себя. Борьба за власть использовала такую модель, чтобы выиграть, люди, которые выиграли, использовали такую модель. Если бы другие люди выиграли, ясно, что могла бы быть другая модель. Это была бы модернизация, но другой тип модернизации.
Михаил Соколов: Играло ли роль психологическое состояние большевистской верхушки? У меня есть ощущение, что на каком-то этапе действительно этот страх, о котором вы сказали, он был очень важен. В каком-то смысле были ли это отношения оккупанта и покоренной крестьянской страны?
Николя Верт: Нет, конечно, страх был, безусловно. То есть мы теперь знаем, насколько в принятии решения 10 съезда в марте 21 года сыграла эта боязнь у крестьянского огромного восстания в Тамбове и не только в Тамбове, и насколько был инструментом голод 21–22 года тоже для смирения крестьянства. И конечно же, тут это очень интересно, потому что меняется в некотором смысле парадигма тоталитарной системы, которая считает, что общество совсем усмиренное. На самом деле архивная революция последних 20 лет показала, насколько вся картина более сложная. Действительно это страшное насилие исходило не только из идеологии, там, конечно, была большая составляющая идеологии, но тоже исходила из очень резкого ощущения правящей верхушки, что она находилась в стране, которая плохо контролируется, особенно огромный крестьянский массив. Это играло огромную роль. Левин говорил об обществе зыбучих песков. Конечно, эта составляющая очень важна, я думаю, чтобы понять суть этого насилия в 30-е и потом 40-е годы и так далее. Михаил Соколов: Просто в обществе 20 годов, как мне кажется, просматриваются некие группы бывших народников, эсеров, меньшевиков, людей тоже достаточно радикальной и революционной культуры, может быть меньше, конечно, чем большевики, многие из которых выступали за обобществление земли, за какие-то серьезнее реформы в сельском хозяйстве, эксперименты. В принципе, кажется со стороны сейчас, что какой-то компромисс с этими группами мог повести Россию и Советский Союз по более компромиссному варианту, более эволюционному, может быть даже вполне возникновению чего-то похожего на послевоенную титовскую Югославию. Опять же здесь, какую роль сыграла личность Сталина как человека, принимавшего основные решения? Почему другие группы в большевистском руководстве, которые тоже имели отношение к принятию решений, все-таки Сталин в этот момент не был полновластным правителем, в каком-то смысле он был модератором в борьбе этих групп, почему именно здесь ему удалось навязать именно этот сценарий? Ален Блюм: Я думаю, что есть два аспекта, которые важны, чтобы понимать это. Это личность Сталина и как он думал, что такое власть, как сохранить власть. Ясно, что Сталин мог изменить модель в стране, чтобы сохранить власть. И тогда личность Сталина — это тоже структура власти, это все-таки нужно было, чтобы сохранить власть, выбрать радикальную модель против других, которые имеют власть. Чтобы выиграть против Бухарина, нужно выбрать совсем другой путь. Михаил Соколов:Чтобы выиграть у Троцкого, нужно было выбрать более мягкий вариант, как казалось сначала. Ален Блюм: Я думаю, есть историки, которые говорят по-другому, для меня идеология Сталина не очень крепкая, он может изменить идеологию. Его идеология — против Троцкого так, а против Бухарина так и так далее. Суть власти, которая идет в этом направлении и которая верит, что человек как Сталин, которого использовала эта структура власти, он так и делал, и он выбрал радикальные меры. А потом, когда радикальные меры выбрал, невозможно было выйти из системы насилия. Он начинал с насилия и очень сложно выйти из этой системы.
Михаил Соколов: Николя, какое ваше мнение? Все-таки попытки цивилизации большевизма в 20-е годы вот этими группами, о которых я говорил, они принимались, они пытались действовать изнутри через Госплан, через бюрократические структуры, как специалисты, и тем не менее, все закончилось процессами против интеллигентом, шахтинским делом, делом меньшевиков 31 года, Трудовой крестьянской партией мифической, то есть все эти попытки диалога специалистов и социалистов с большевиками пришли к печальному финалу. Николя Верт: Все три точки зрения в 20 годы крайне интересны. Потому что была такая попытка профессионализации власти. На самом деле Ален очень интересно показал в своей книжке, что эти процессы до 37-го года фактически в области статистики были. И даже конфликт между Орджоникидзе и Сталиным в 37, в самом начале, перед его самоубийством или убийством, конечно, этот конфликт между технократией, которая еще существовала, это не закончилось в 29 или 31 году. Потому что даже среди большевистского руководства было две тенденции — тенденция профессионализма, тенденция бюрократии как государственная структура и партийность, волюнтаризм сталинский и так далее. Противоречия существовали довольно долго — до середины 30-х. Конечно, в конце концов, была победа сталинского направления. Хотя эта проблема существовала в других формах в течение всего сталинского периода, и послевоенного. Например, в области судопроизводства, прокуратуры, как показал Питер Соломон, показывает, что какая-то стабилизация, профессионализация. Даже репрессии в области, не говорю по линии НКВД, но по линии суда, прокуратуры всегда существовали. Эти две линии всегда были. Михаил Соколов: Если говорить о переломном моменте, о годах великого перелома, опять же хочется понять, получить какие-то объяснения. Насколько связаны эти две линии — индустриализация и коллективизация? Они вроде бы неразрывно сливаются сейчас. А возможна ли была индустриализация без раскрестьянивания, без коллективизации?
Николя Верт: Индустриализация по сталинского варианту нет, конечно. Надо было откуда-то выкачивать средства, и это нас приводит к тому, какая индустриализация. То есть это именно сталинская модель индустриализация, экстенсивная, на человеческих костях.
Михаил Соколов: Военно-промышленный комплекс, естественно.
Николя Верт: Форма освоения природных богатств Севера и таких краев, куда никто самовольно не поехал бы. Это вопрос, который обсуждался на конференции, принудительного труда, модели принудительной индустриализации, освоения, колонизации огромных пространств и для этого надо было, конечно, людей подневольных, это в основном были крестьяне на первом этапе, начало ГУЛАГа, раскулачивание. Это, конечно, экспорт золота, древесины, чтобы получить с Запада технологию. Но что интересно, если подумать, то эта экстенсивная модель развития продолжалась в других формах, но до самого конца Советского Союза. То есть именно никогда Советский Союз в 70-е, в кризисный момент с середины 70-х до середины 80-х не смог перейти на интенсивную модель. То есть тут преемственность сталинизма крайне важна в других формах. Вы были обречены на определенный тип развития, который начался где-то в начале 30-х. Конечно, террор потом спустился намного, но модель развития, которая была выбрана, то есть экстенсивная, на экстенсивное употребление вот этой рабочей силы, на экстенсивное освоение природных ресурсов, она имела пагубный результат, даже, наверное, до сегодняшнего времени.
Михаил Соколов: Ален, вы дополните что-то?
Ален Блюм: Я хочу сказать, что это видно во многих сторонах развития этой страны. Один хороший пример — демографический пример. Ясно, что эта экстенсивная модель вначале может быть эффективна, иметь быстрые результаты. Но эта модель не позволяет изменить направление, адаптироваться к изменению. Это модель 19 века. И когда Сталин начинал эту модель, он уже опоздал. После войны смертность быстро уменьшалась, снова она была очень высока во время голода, террора. Но потом они не могли адаптироваться к новым условиям жизни, к новым технологиям. Это объясняет, почему ситуация до конца Советского Союза и сейчас, почему смертность высока в России до сегодняшних дней. Потому что эта модель не может адаптироваться в измененных экономических, социальных условиях.
Михаил Соколов: Все-таки хочется понять, был ли какой-то ясный план у Сталина этой социальной инженерии на переходе от НЭПа собственно к этому развитому сталинизму. Можно ли увидеть что-то ясное и понятное? Если вспомнить поездку Сталина в Сибирь, там была, насколько я понимаю, простая для начала идея: взять у крестьянства хлеб и направить на нужды строительства, той модернизации, как теперь выражаются, а в результате получилась достаточно стройная система принудительного труда, гигантская высылка крестьянства и империя ГУЛАГа. Был ли план? Николя Верт: Знаете, события развивались так бурно и быстро, конечно, определенного плана, начиная с 28-го года, не было. Я помню, что писал покойный Виктор Петрович Данилов в предисловии к одному из томов «Трагедия советской деревни», он очень четко обозначил, что все правители принимали решения, не думая вперед надолго. Я думаю, такое было. Нельзя сказать, что он не знал, но все последствия не планировались. Это так же, как для самого плана, который пересматривался каждый месяц, тот же пятилетний план, если считать все варианты, их было очень много.
С другой стороны, культура цифры была очень сильна. Если смотрим раскулачивание, когда комиссия Молотова стала работать в самом начале 30-го года, то уже эти лимиты, сколько выслать — 60 тысяч семей второй категории и так далее, на самом деле все это перевыполнялось в ходе дела с огромными людскими потерями. Самый пример — это первичные депортации кулаков, не знали, куда их деть, просто выбрасывали посредине Сибири, тайги. Никакого экономического результата в первое время не было, все осознавали это, все понимали. Например, в сентябре 30-го года признавали, что только 4% кулаков трудоиспользуются куда-то. Потом в течение 31–32-го года и в дальнейшие урегулировалось в ГПУ и стали более рационально, по их мнению, всех этих людей трудоиспользовать, переходя просто от депортирования в никуда, направляли в определенные угольные шахты, в какие-то новые артели, колхозы и так далее. На самом деле все это развивалось таким путем.
Михаил Соколов: Можно ли говорить о том, что экономика и создание всей этой системы принудительного труда фактически шла за политикой?
Ален Блюм: Я думаю, что все-таки есть два направления. Можно думать, что есть модель развития, а потом можно думать, что есть политическая модель, которая основана на репрессиях. Все-таки первый шаг всегда был страх и репрессии. Почему депортировали людей, не депортировали всех, депортировали тех, которые кажутся опасными. И потом используют их в экономической модели. Для депортации после войны это ясно и даже до войны в Прибалтике. Когда начали депортировать в 41-м году эстонцев, депортировали элиту — это не было для развития советской страны, это было, потому что боялись, что эти люди будут против Советского Союза. После войны, когда депортировали крестьян, все-таки сельское хозяйство в Прибалтике было хорошее в этот период. И было ясно, что модель, которая развивалась после раскулачивания, была неуспешна, все-таки решили поставить такую модель не потому, что это было эффективно экономически, потому что боялись, потому что было сопротивление в этих странах, боялись бандитов или партизан. Первый шаг всегда политический и репрессии. А второй шаг — используем эти ресурсы. Поэтому, я думаю, что это более политически в начале, чем какая-то экономическая идеология. Михаил Соколов: Господин Верт, ревизионистские историки пытаются доказать, что идеология была не так важна, а получается, что все-таки первична для коммунистического руководства, по крайней мере, в этот период была идеология, то есть решения принимались, исходя из политических схем. Так я понимаю? Николя Верт: Да, в принципе. Знаете, это вопрос ревизионистской школы, я думаю, в спорах между тоталитарной и ревизионистской были погрешности, ошибки и у той, и другой. У тоталитарной, потому что считали, что общество смиренное, никто не двигается. Ревизионисты недооценивали идеологию и степень насилия. Конечно, политические решения были основные, но это не значит, что это только идеология. Потому что политика отличается от идеологии. Политически принимается в совокупности со многими проблемами и со многими решениями, которые могут иметь не только идеологическое начало, но и самые разные, и личность, и оценка ситуации на определенный момент, разные факторы играют. Чисто идея, что это идеократия, которая сверху, я думаю, что намного все сложнее. Но тем не менее, я согласен с Ален, когда он говорит, что политика репрессивная сыграла большую роль. Я очень рад, что у нас сблизились точки зрения, потому что когда-то, когда я выпустил «Черную книгу коммунизма», Ален считал, что я немножко переборщил, слишком много там репрессий было. Теперь у нас очень сблизились позиции. Михаил Соколов: То есть еще одно из последствий архивной революции. Факты агитируют сами за себя. Как тогда объяснить появление периода вот этого мягкого сталинизма с 33-го по 35-й, почти 2-й год? Какова была объективная необходимость вот этого отступления, когда жить стало лучше, стало веселее?
Ален Блюм: Это большая загадка, конечно, мы знаем, что масса была споров, старались понять такую короткую оттепель. Олег Левнюк очень, я думаю, ясно показал в своих книгах в середине 90-х, почему надо было маленькую передышку после страшного кризиса. Был огромный кризис на рубеже 32— 33-го года. То есть это действительно самый драматический момент этого времени — голод, голодомор и политический кризис, кризис доверия. Мы знаем через переписку руководителей, насколько серьезный был кризис. Насколько мы знаем, эта очень короткая передышка была кратковременная. На самом деле все заново сыграло с 36-го года, когда стала напряженная международная обстановка с войной в Испании и понятие о ближайшем конфликте международном. И конечно, Большой террор, который положил конец этой короткой передышке.
Михаил Соколов: Какую роль сыграл голод? Вы занимаетесь демографией. Как вы видите ситуцию: это был сознательный элемент управления, нечто, похожее на холокост, геноцид или здесь нечто другое, большую роль сыграли хаотические решения, и это больше похоже на репрессии против социального слоя, крестьянства?
Ален Блюм: Я не очень люблю такие игры словами — геноцид, не геноцид. Михаил Соколов: По крайней мере, в Украине говорится, что это геноцид.
Ален Блюм: Когда я говорю, что не нравится, я думаю, что дебат другой. Я думаю, Николя тоже изучал это, я думаю, что не делали голод сознательно, чтобы убить Украину. Голод в других регионах был и так далее. Но то, что во время голода думали: хорошо, это будет ослаблять украинцев — это другое. Голод был результат коллективизации. То, что коллективизация была особенно в этих регионах, потому что это были богатые регионы — это ясно. Но потом то, что Сталин и другие использовали это — это тоже ясно. Они использовали эту ситуацию, чтобы развязать борьбу против украинцев. Но использовали только. Я думаю, что сравнение с холокостом невозможно. Холокост — это уничтожение всех евреев. Результат такой: в Восточной Европе, в Центральной Европе был еврейский мир тогда, до сегодняшних дней этого мира нет. Украина есть. Поэтому это два процесса, которые очень разные. Голод был страшный, голод убил 6 миллионов в Советском Союзе — это ужасно. Число людей убитых голодом такое же, как и во время холокоста. Но это не те же самые процессы.
Михаил Соколов: Николя, ваш взгляд на голодомор и голод в Советском Союзе? Все-таки это был инструмент социального управления или такая катастрофа? Николя Верт: Не только катастрофа. Это очень сложный вопрос, потому что голод был в разных регионах. Сложно суммировать, потому что сейчас идет очень интересная историографическая полемика между украинскими и российскими историками, как мы знаем. То есть вопрос есть такой: были ли только региональные варианты голода Казахстан, Россия, Поволжье, Украина или же украинский голод радикально отличался своей сущностью. Это очень трудно ответить быстро. Мне кажется, что на Украине была очень своеобразная ситуация, но она связана с национальным вопросом. Можно так сказать, что в Казахстане был голод в относительных цифрах намного хуже, чем на Украине, там треть населения умерла в голоде, а на Украине лишь 12–13%. Но процесс был совсем другой.
В Казахстане — это сложная колониальная провинция, Сталин не интересовался с политической точки зрения Казахстаном. Там проходили очень сложные процессы, это началось с коллективизации, инвентаризации полукочевых, кочевых. Но в политическом плане это никого не интересовало. А Украина — это был политический большой вопрос, это мы знаем из переписки Сталина и Кагановича и так далее, которая была опубликована. То есть в определенный момент, с лета 32-го года, я с этой точки зрения согласен со всем, что писала Андреа Грациози по этому поводу, из общего голода Советского Союза стал выделяться по политическим мотивам, по политическим причинам украинский голод.
Но с другой стороны, конечно же, Алан совсем прав, когда они говорит, что процессы холокоста и голодомора очень разные. Тем не менее, конечная цель голода на Украине — это сломать сопротивление крестьянства, которое считалось Сталиным хребтом национального вопроса. Что интересно, я сейчас пишу статью о проблеме помощи голодающим, то есть все забрали и как только все забрали, начали с 7 февраля 33-го года выпускать маленькую помощь. Что значит эта помощь, почему эта помощь? Это очень интересно, когда смотришь в деталях эту помощь. Потому что на самом деле она показывает суть этого. Надо было показать крестьянину, что государство сильнее. Помощь была ориентировочна, она очень слабая была, но она была очень ориентировочна, получали в первую трактористы, потом весь персонал. Проблема была в том, что надо было новый урожай делать с 33-го года, сломали ужасным образом сопротивление крестьянства, а потом начали потихонечку выдавать тем, кто социально нужные люди. Опять-таки показывает огромную разницу с холокостом. Это было направлено на слом национально-крестьянского сопротивления, которое было действительно реальным, последним, можно сказать, сильным сопротивлением сталинскому режиму.
Михаил Соколов: Мы подходим опять к этой дате, можно сказать, что Большой террор начался скорее не в 37-м, а в конце 36-го года. Хочется услышать современный взгляд на эту ситуацию. Как понять логику Сталина и его команды, зачем нужно было уничтожить более полумиллиона человек в течение двух лет в ситуации, когда сопротивление крестьянства сломлено, понятно, что 21-й год не повторится, в городах тоже ситуация не как в 18-м году, никакой реальной оппозиции вроде бы не существует, и тем не менее, происходит такая катастрофа Большого террора? Николя Верт: Историография показала за последнее время много нового переосмысления Большого террора. Раньше, когда писали 20 лет тому назад, это были в основном репрессии против элиты. Сейчас мы знаем, что было два пути Большого террора — политический, чистки аппарата, чистки профессионально-бюрократического аппарата, который сомневался, не принял полностью весь спектр сталинизма, и социальная инженерия. Опять-таки возвращаемся к ощущению верхушки сталинской о том, что не добили врага, еще есть беспорядок. Это ощущение было очень сильное, несмотря на то, что да, сломали крестьянское сопротивление. Но тем не менее, идея соцвредных элементов, которые еще существуют, их надо определено и окончательно добить раз и навсегда, как писал Ежов в преамбуле знаменитого страшного приказа НКВД 00447.
И конечно же, эта идея пятой колонны была сильна у руководства. Опять-таки Олег Витальевич Левнюк показал, насколько важна была эта идея где-то это с конца 36-го года в сталинском менталитете. Испанские события наложили большой отпечаток на эту идею пятой колонны. Это была последняя решительная акция, опять-таки проводилась, когда было раскулачивание. Не надо забывать, что примерно 20% спецпереселенцев просто удрали из спецпоселков. Был хаос и решили, в их представлении, что вроде враги повсюду и надо от них окончательного избавиться — это часть Большого террора. А другая часть, конечно, политические чистки. Было такое слияние этих двух репрессивных страшных актов.
Михаил Соколов: Как эти чистки и Большой террор, на ваш взгляд, повлияли на настроения населения перед войной, как это повлияло на то, что происходило, в конце концов, с режимом в начале войны?
Ален Блюм: Как сказал Николя, Большой террор — это процесс, все, что происходило во время Большого террора, уже происходило намного меньше и в предыдущий период. Чистки были, депортации были и так далее. Сам террор — это что-то экстремальный способ, который все использует вместе в течение двух лет. Это концентрирует все, что было сделано до того. Все-таки мне трудно ответить прямо на вопрос, но, по-моему, это влияло очень сильно на настроение населения. Все люди, например, даже элиты и не элиты, были те, которые были затронуты политическими репрессиями, а другие нет, у каждого был какой-то знакомый, которого террор убил или арестовал. Большой террор показывает, до какой степени могут идти репрессии. Думаю, что после Большого террора люди начали бояться всегда. Поэтому настроение поменялось в этот период, было ясно, что все могут быть жертвой этого режима. И тогда это влияет очень сильно на настроение всего населения, и крестьян, и народа, и элиты. Это сломало общество очень сильно до войны. Я думаю, что это объясняет во многом, сколько жертв было с советской стороны во время войны. Общество не было готово к этому.
Михаил Соколов: Какие темы вы сейчас считаете белыми пятнами, которые необходимо заполнить информацией? Ален Блюм:Об этом периоде сложно сказать. Я думаю, что сейчас все важные темы были в каком-то смысле изучены. Более понимают внутренние механизмы власти, внутренние механизмы общества, идут глубже. Во-первых, механизм власти, кто сделал и для чего. Пока не очень ясно настроение населения, почему люди верили в сталинизм. Очень много вещей нужно понимать. Я думаю, что это все-таки главное направление новых исследований, чем общие вопросы. Сейчас было много прогресса, успехов в изучении, и нельзя сказать, что эту часть истории не знают — это не так. Николя Верт: Я согласен, конечно. Мы видим, это была четвертая конференция, и все отмечали, что все-таки мы идем, много было сделано за эти годы. Я бы сказал, что, например, судя по нашим молодым специалистам, аспирантам, они много работают по периоду войны, очень много интересного можно еще найти. Послевоенный сталинизм — тоже интересный период. У вас Елена Юрьевна Зубкова, очень сильную школу она начала. Я думаю, что действительно историографический фронт — это больше война и послевоенный сталинизм и хрущевское время. http://news.rambler.ru/13319652/?utm_source=marketgid_money&utm_medium=tiser&utm_campaign=main&4
О подлинных инициаторах политических репрессий 1937—1938 годов
Введение
Вопрос, вынесенный в заглавие этого скромного труда, у многих наверняка вызовет недоумение или даже гнев. Как это — кто? Давным-давно извест-но — Сталин и его подручные. Зачем дурить людям головы, задавая риторические вопросы?
Любопытно, что даже те, кто склонны положительно оценивать роль Сталина в нашей истории, в большинстве своем приписывают организацию массовых репрессий ему же. Дескать, уничтожал троцкистов, палачей времен “красного террора”, бюрократов, скрытых врагов Советской власти. В общем — нужное подчеркнуть, все зависит от политических убеждений.
Главное, все сходятся на том, что именно Сталин был организатором массовых репрессий. Казалось бы, такое единодушие должно убеждать. Однако давайте не будем спешить. Мало ли сколько было расхожих пред-ставлений, а потом выяснялось, что они не ценнее мыльного пузыря. Попробуем взглянуть на проблему “Большого террора” непредвзято.
Для начала выясним, откуда возник массовый политический террор. Он появился в эпоху революций. Резкий поворот в общественном развитии всегда порождал мощное сопротивление широких социальных слоев. Революциям сопротивлялись не только представители свергнутой верхушки, но и массы, точнее, их часть. А подавление масс, соответственно, требовало массового террора.
Классическим образцом можно считать якобинский террор 1793—1794 годов, который во Франции унес около миллиона жизней. Такова была цена Великой французской революции. Однако политический терроризм, в той или иной степени, были присущ и другим буржуазным революциям — английской, американской, испанской, итальянской. Любопытно, что он был присущ и первой российской революции, вспыхнувшей в 1905 году. Я имею в виду террор эсеров и анархистов. Его принято называть индивидуальным, однако он на деле принял характер массового. И это неудивительно, ведь эсеры имели в своем распоряжении массовую партию леворадикального толка.
По самым скромным подсчетам, в годы эсеровско-анархического террора погибло 12 тысяч человек. Думские депутаты-монархисты однажды принесли в зал заседаний склеенные бумажные листы, на которых были написаны имена жертв террористов. Так вот, полосу этих бумаг они смогли развернуть по всей ширине зала. До революции была выпущена многотомная “Книга русской скорби”. В ней собраны данные о жертвах. Среди них лишь очень немногие принадлежали к элите русского общества. Масса людей пострадала совершенно случайно. Например, 12 апреля 1906 года при взрыве дачи П. А. Столыпина погибли 25 человек, пришедших на прием к премьер-министру.
Все это было генеральной репетицией гораздо более страшного “красного террора”, который показал, что массовый терроризм присущ не только буржуазным, но и социалистическим революциям. Это потом подтвердил и пример “великой пролетарской культурной революции”, осуществленной Мао Цзэдуном. Погибли десятки миллионов китайцев, ставших жертвами как госбезопасности, так и шаек озверевших юнцов, именуемых хунвейбинами и цзаофанями.
Пристрастие к террору продемонстрировали и революции “справа”. Придя к власти на волне “национальной революции”, национал-социалист Гитлер подверг репрессиям сотни тысяч немцев. Только членов Коммунисти-ческой партии Германии было казнено 33 тысячи человек. А уж какой террор Гитлер организовал на оккупированных территориях, говорить, я думаю, не стоит.
Теперь давайте обратимся к фигуре Сталина. Исследователи как-то не склонны преувеличивать революционность этого деятеля. Напротив, многие наблюдатели, как “левые”, так и “правые”, считают, что Сталин был могильщиком “пролетарской” революции. И очень мало тех, кто ставит его на одну доску с творцами Октября.
Меня давно занимает такой парадокс. Проводя параллели с Великой французской революцией, Сталина часто именуют термидорианцем, а его политику — термидором. Особенно любил говорить о сталинском термидоре Троцкий. Однако ведь именно группировка термидорианцев положила конец массовому революционному террору 1793—1794 годов, который грозил уже пожрать и самих революционеров. И если Сталин — термидорианец, то какой же он тогда организатор террора?
Как ни относиться к Сталину, но очевидно, что он осуществил ряд мер, направленных против нигилизма, порожденного революцией. Восстановил в правах национальный патриотизм. Наряду со своим культом установил культ русской литературы. Взял курс на укрепление семейного уклада. “Реабилитировал” многих исторических деятелей старой России. Прекратил преследование церкви.
И в то же самое время именно он развернул массовый террор? Получается, что преодоление нигилизма ведет именно к массовому террору, широко-масштабным репрессиям? Непонятно... А если предположить, что развязы-вание террора произошло против воли Сталина?
Но, может быть, допустить и обратное? Что, если Сталин и в самом деле был верным продолжателем дела Ленина и Троцкого, как нас уверяют неко-торые? Что ж, давайте вглядимся повнимательнее.
БОЛЬШАЯ ЧИСТКА(из книги Людо Мортенс "Запрещённый Сталин".)
svoim.info/201208/?08_6_3
svoim.info/201209/?09_6_1
svoim.info/201211/?11_6_2
svoim.info/201212/?12_6_2
Вы,мадам,можете и дальше "отстаивать" как бы своё мнение на роль Сталина в истории страны.Это Ваше право. Но отрадно отмечать,что Вы не имеете возможностей преподавать в школе.Можно только представить то "доброе и вечное",которое Вы бы стали сеять в юных душах...
Вы, мадам, можете и дальше "отстаивать" как бы своё мнение на роль Сталина в истории страны.
Спасибо, мистер ogranschik, Ваше мнение очень интересно. Я с внимательно ознакомлюсь с Вашей аргументацией. А от оскорблений и своих домыслов, пожалуйста, удержитесь. Я очень рада, что сейчас ещё не сталинизм.
отрадно отмечать,что Вы не имеете возможностей преподавать в школе. Можно только представить то "доброе и вечное", которое Вы бы стали сеять в юных душах
Утверждение унизительное (а ведь Вы этого добивались?) и бездоказательное (ввиду малого знакомства и скороспелости выводов). Так что же бы я, по Вашему мнению, преподавала детям? Убийство народов - что лежит в основах сталинизма? Плохие манеры?- отнюдь.. Неуважение к обществу? ...Это скорее Ваши коньки. Не приписывайте своих достижений и проблем - несолидно.
Утверждение бездоказательное (ввиду малого знакомства и скороспелости выводов).
Так что же бы я, по Вашему мнению, преподавала детям? Убийство народов - что лежит в основах сталинизма?
Я Вам уже доказываю более полугода,что Вы наводите напраслину на имя Сталина и его дела.Привожу чёткие доказательства в виде статей,книг.И заметьте,авторы этих работ не только пишут на русском языке...Есть среди них и иностранцы. Которые,в отличие от Вас,удосужились разобраться в непростом вопросе.
А вот Вы предпочитаете распространять не верную информацию.Если говорить мягко...С какой целью Вы так поступаете?
А вот Вы предпочитаете распространять не верную информацию.
Это из биографии Алексеевой Людмила Михайловны, той самой правозащитницы, с которой ВЫ мне помогли поближе познакомиться - организатора Хельсинской группы: "В 1937 году начались аресты, 29 квартир в их доме сменили жильцов. Десятилетняя Людмила не воспринимала происходящее чем-то чрезвычайным, она не знала другой жизни и не задавала вопросов. Взрослые вели себя осторожно, не обсуждали происходившее вокруг них, дети интуитивно вели себя так же. Весной 1937 года был арестован председатель Центросоюза и на допросах признался в том, что создал в ведомстве «подпольную фашистскую организацию», в которую вовлёк около трёхсот коммунистов, своих сотрудников. Отец Людмилы попал под следствие, но по счастливой случайности избежал репрессий — он не посещал корпоративные банкеты, которые были признаны собраниями «подпольной организации». 297 сослуживцев М. Славинского (отца Людмилы Алексеевны) были отправлены в лагеря или уничтожены." Что тут неверного, не соответствующего действительности? И что плохого в том, что я всех людей на земле считаю достойными жизни и уважения? И поэтому пропоганду сталинизма считаю вредной для общества. Доказательства Ваши грешат укрывателством истинноого числа НЕВИННЫХ жертв во имя сомнительных успехов... Пусть мы бы жили беднее, но не имели страхов не теряли близких. ИМХО Так что в моей позиции вредного детям или унижает Ваше достоинство?
Отправлено: 04.04.12 15:11. Заголовок: В конце ноября 2011-..
В конце ноября 2011-го, когда живая река паломников текла и текла к Храму Христа Спасителя, чтобы поклониться Поясу Пресвятой Богородицы, в одной из московских больниц после тяжёлой болезни завершил свой нелёгкий земной путь Леонид Иванович Бородин - «один из самых выдающихся, - по признанию критика Павла Басинского, - русских прозаиков второй половины века минувшего и начала века нынешнего. Один из последних русских романтиков и вместе с тем мастеров социально-психологической прозы, то есть той прозы, в которой именно русское Слово достигло высочайших вершин Искусства»... ..Яркая личность, снискавшая любовь читателей, жаждущих честного и высокохудожественного слова, Бородин - в одном ряду с Распутиным, Беловым и Крупиным... Вместе с ними он продолжил и развил путеводную духовно-нравственную линию великой русской литературы, сделал немало для возрождения русского самосознания. В основе всего творчества Бородина - проблемы конфликта нравственности и безнравственности в современном мире. Герои его произведений сильны духом, способны к глубоким размышлениям, самооценке и самоанализу. Для них самое существенное и дорогое - отвечать за всё содеянное головой. Высокой личной ответственности человека посвящены все книги писателя, которые широко известны не только в нашем Отечестве, но и за рубежом.
* * * Судьба Бородина - как остросюжетная книга. Этот выдающийся русский писатель и общественный деятель, лауреат премии Александра Солженицына и ряда других отечественных и зарубежных премий, добывал свою истину как человек поступка не в кабинетной тиши, не в карьеристском азарте, а в советских лагерях, где отсидел два долгих срока за свои убеждения.
«...По своей психологии, - признавался Бородин в одном из интервью, -
я никогда не был разрушителем. Более того, готов был пожертвовать чем угодно, чтобы только не допустить никаких разрушений в стране. Так уж я воспитан был с детства. Например, бабушку свою спрашивал: «Бабуля, когда Сталин умрёт - его сын будет править?» Это что такое? Это монархический взгляд. И Сталина я любил патологически. Помню, в детском хоре пел: «Сталин - наша слава боевая, Сталин - нашей юности полёт!» Никто не мог взять эту верхнюю ноту. Только - я...».
Его «Бородино» - отстаивание убеждений! - началось после XX съезд КПСС. Юноша понял, что советская система далека от провозглашаемых идеалов.
Из отпущенных ему 73-х он провёл в лагерях одиннадцать лет: в 1967-1973 (как член социально-христианского кружка под названием Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа /ВСХСОН/) и 1982-1987 годах (за публикации на Западе).
* * *
Леонид Иванович Бородин родился в Иркутске 14 апреля 1939 года, воспитывался в семье учителей, убежденных коммунистов. Скрытый текст читать здесь
Действие многих его повестей происходит в Сибири, на берегах Байкала («Третья правда», «Гологор», «Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова» и др.). Объясняет это писатель притяжением к земле, где родился, потому что, «...в моей привязанности к байкальским местам было нечто чрезвычайно счастливое, и это с очевидностью выявлялось всякий раз, как удавалось попасть в родные места: я получал реальную поддержку для продолжения жить и быть самим собой...».
Бородин - фамилия отчима.
«Мой отец, - вспоминал Леонид Иванович, - литовец. Он был командиром партизанской роты во время литовско-польской войны, вступил в конфликт со своим начальством, ему посоветовали скрыться в России на короткое время, иначе его могли и убить. А ему всего 24 года было. Он бежал сначала в Латвию, оттуда в Россию, его на границе и взяли, отправили на Соловки. Отсидел, был сослан в Сибирь, работал в областной иркутской библиотеке и в числе разоблачённой троцкистской группы был вновь арестован, получил десять лет, потом - снова пересуд и расстрел. Его расстреляли в 1939 году. Ни к каким политическим партиям он не принадлежал...». [more] Об этом - небольшой по объёму, пронзительный рассказ Леонида Бородина «Льдина». Он описывает, как поздней осенью изо дня в день охранники на берегу Ангары расстреливали людей. Привозили партию заключённых и приказывали им вырыть траншею. Потом расстреливали их на краю этой траншеи. Что поделаешь - работа такая. А потом, они сами «виноваты»:
«...Ведь подумать только! За всю историю человечества впервые строится государство-страна, где человек если ещё не проходит, то вот-вот пройдёт «как хозяин Родины своей»! Какой нормальный от роду будет мешать этому?! Только злобный выродок... Разоблачены и сами признались во всех своих пакостях. Истинно выродки! Именно так назвал всяческих врагов народа товарищ Маленков, выступавший в Иркутском драмтеатре летом этого года...».
Но в один из дней так уж совпало - расстрел заключённых и обвал крутого берега реки. И расстрелянные вместо того, чтобы найти упокоение в земле, поплыли по замерзающей Ангаре. Кого выловили, кого так и не нашли, а один труп вмёрз в льдину и плыл вместе с ней по Ангаре, пока не исчез, не растворился в пространстве.
Рассказ заканчивается такими же простыми, обыденными словами, какими и написан, и от этого становится ещё страшнее и горше:
«...тот, двенадцатый, полудохлый, с распухшими ногами, был мой родной отец, уплывший в льдине на север, когда мне исполнилось ровным-ровнёхонько один год, пять месяцев и два дня».
И в автобиографическом повествовании «Без выбора» (2003) Леонид Бородин также упоминает об этой трагедии:
«...Отец ушёл из моей жизни, когда жизнь моя только началась. Его «забрали» однажды и навсегда и проделали это так добросовестно, что не осталось от него ни фотографии, ни письма и вообще ни строчки...». ............... Вспоминал не только прозу и публицистику Бородина, но и стихи, с которых и начиналось его творчество:
Узел бессмыслиц умом не расплесть. В тайне бессмыслицы мысль не убита. Верую, Господи, в то, что Ты есть! Верю в святую запутанность быта.
Верю: однажды в назначенный срок Вспомнятся болью прошедшие весны. Верую в мудрость забытых дорог, Верую в щедрость дорог перекрестных.
Робостью шага заслужена месть - Высушат душу тоской изуверы! Верую, Господи, в то, что Ты есть! Как бы я, Господи, выжил без веры!
Топчут и топчут, и камнями вслед... Памятник Зверю из этих камений! Господи! Сколько растоптанных лет! Господи! Сколько затоптанных мнений!
Миг немоты непроснувшихся глаз Выстучит горестно ливень осенний. Верую, Господи, вспомнишь о нас В радужный, радостный День Воскресений!
Отправлено: 04.04.12 15:14. Заголовок: В конце ноября 2011-..
В конце ноября 2011-го, когда живая река паломников текла и текла к Храму Христа Спасителя, чтобы поклониться Поясу Пресвятой Богородицы, в одной из московских больниц после тяжёлой болезни завершил свой нелёгкий земной путь Леонид Иванович Бородин - «один из самых выдающихся, - по признанию критика Павла Басинского, - русских прозаиков второй половины века минувшего и начала века нынешнего. Один из последних русских романтиков и вместе с тем мастеров социально-психологической прозы, то есть той прозы, в которой именно русское Слово достигло высочайших вершин Искусства»... ..Яркая личность, снискавшая любовь читателей, жаждущих честного и высокохудожественного слова, Бородин - в одном ряду с Распутиным, Беловым и Крупиным... Вместе с ними он продолжил и развил путеводную духовно-нравственную линию великой русской литературы, сделал немало для возрождения русского самосознания. В основе всего творчества Бородина - проблемы конфликта нравственности и безнравственности в современном мире. Герои его произведений сильны духом, способны к глубоким размышлениям, самооценке и самоанализу. Для них самое существенное и дорогое - отвечать за всё содеянное головой. Высокой личной ответственности человека посвящены все книги писателя, которые широко известны не только в нашем Отечестве, но и за рубежом.
* * * Судьба Бородина - как остросюжетная книга. Этот выдающийся русский писатель и общественный деятель, лауреат премии Александра Солженицына и ряда других отечественных и зарубежных премий, добывал свою истину как человек поступка не в кабинетной тиши, не в карьеристском азарте, а в советских лагерях, где отсидел два долгих срока за свои убеждения.
«...По своей психологии, - признавался Бородин в одном из интервью, -
я никогда не был разрушителем. Более того, готов был пожертвовать чем угодно, чтобы только не допустить никаких разрушений в стране. Так уж я воспитан был с детства. Например, бабушку свою спрашивал: «Бабуля, когда Сталин умрёт - его сын будет править?» Это что такое? Это монархический взгляд. И Сталина я любил патологически. Помню, в детском хоре пел: «Сталин - наша слава боевая, Сталин - нашей юности полёт!» Никто не мог взять эту верхнюю ноту. Только - я...».
Его «Бородино» - отстаивание убеждений! - началось после XX съезд КПСС. Юноша понял, что советская система далека от провозглашаемых идеалов.
Из отпущенных ему 73-х он провёл в лагерях одиннадцать лет: в 1967-1973 (как член социально-христианского кружка под названием Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа /ВСХСОН/) и 1982-1987 годах (за публикации на Западе).
* * *
Леонид Иванович Бородин родился в Иркутске 14 апреля 1939 года, воспитывался в семье учителей, убежденных коммунистов. Скрытый текст читать здесь
Действие многих его повестей происходит в Сибири, на берегах Байкала («Третья правда», «Гологор», «Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова» и др.). Объясняет это писатель притяжением к земле, где родился, потому что, «...в моей привязанности к байкальским местам было нечто чрезвычайно счастливое, и это с очевидностью выявлялось всякий раз, как удавалось попасть в родные места: я получал реальную поддержку для продолжения жить и быть самим собой...».
Бородин - фамилия отчима.
«Мой отец, - вспоминал Леонид Иванович, - литовец. Он был командиром партизанской роты во время литовско-польской войны, вступил в конфликт со своим начальством, ему посоветовали скрыться в России на короткое время, иначе его могли и убить. А ему всего 24 года было. Он бежал сначала в Латвию, оттуда в Россию, его на границе и взяли, отправили на Соловки. Отсидел, был сослан в Сибирь, работал в областной иркутской библиотеке и в числе разоблачённой троцкистской группы был вновь арестован, получил десять лет, потом - снова пересуд и расстрел. Его расстреляли в 1939 году. Ни к каким политическим партиям он не принадлежал...». [more] Об этом - небольшой по объёму, пронзительный рассказ Леонида Бородина «Льдина». Он описывает, как поздней осенью изо дня в день охранники на берегу Ангары расстреливали людей. Привозили партию заключённых и приказывали им вырыть траншею. Потом расстреливали их на краю этой траншеи. Что поделаешь - работа такая. А потом, они сами «виноваты»:
«...Ведь подумать только! За всю историю человечества впервые строится государство-страна, где человек если ещё не проходит, то вот-вот пройдёт «как хозяин Родины своей»! Какой нормальный от роду будет мешать этому?! Только злобный выродок... Разоблачены и сами признались во всех своих пакостях. Истинно выродки! Именно так назвал всяческих врагов народа товарищ Маленков, выступавший в Иркутском драмтеатре летом этого года...».
Но в один из дней так уж совпало - расстрел заключённых и обвал крутого берега реки. И расстрелянные вместо того, чтобы найти упокоение в земле, поплыли по замерзающей Ангаре. Кого выловили, кого так и не нашли, а один труп вмёрз в льдину и плыл вместе с ней по Ангаре, пока не исчез, не растворился в пространстве.
Рассказ заканчивается такими же простыми, обыденными словами, какими и написан, и от этого становится ещё страшнее и горше:
«...тот, двенадцатый, полудохлый, с распухшими ногами, был мой родной отец, уплывший в льдине на север, когда мне исполнилось ровным-ровнёхонько один год, пять месяцев и два дня».
И в автобиографическом повествовании «Без выбора» (2003) Леонид Бородин также упоминает об этой трагедии:
«...Отец ушёл из моей жизни, когда жизнь моя только началась. Его «забрали» однажды и навсегда и проделали это так добросовестно, что не осталось от него ни фотографии, ни письма и вообще ни строчки...». ............... Вспоминал не только прозу и публицистику Бородина, но и стихи, с которых и начиналось его творчество:
Узел бессмыслиц умом не расплесть. В тайне бессмыслицы мысль не убита. Верую, Господи, в то, что Ты есть! Верю в святую запутанность быта.
Верю: однажды в назначенный срок Вспомнятся болью прошедшие весны. Верую в мудрость забытых дорог, Верую в щедрость дорог перекрестных.
Робостью шага заслужена месть - Высушат душу тоской изуверы! Верую, Господи, в то, что Ты есть! Как бы я, Господи, выжил без веры!
Топчут и топчут, и камнями вслед... Памятник Зверю из этих камений! Господи! Сколько растоптанных лет! Господи! Сколько затоптанных мнений!
Миг немоты непроснувшихся глаз Выстучит горестно ливень осенний. Верую, Господи, вспомнишь о нас В радужный, радостный День Воскресений!
Отправлено: 04.04.12 23:45. Заголовок: Платное образование ..
[b]Платное образование в СССР[/b] За предвыборной шумихой мы с вами пропустили занятный юбилей, правда дата не круглая зато серьезная. Итак 71 год назад была введена плата за обучение в старших классах средних школ и вузах СССР. http://nnm.ru/blogs/kryaker41/platnoe-obrazovanie-v-sssr/ 26 октября 1940 года было введено постановление №638 «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначений стипендий». В старших классах школ и в вузах вводилось платное обучение и с установленным размером годовой оплаты. Обучение в столичных школах стоило 200 рублей в год; в провинциальных – 150, а за обучение в институте уже приходилось выкладывать 400 рублей в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик, и 300 – в других городах. Годовая плата примерно соответствовала средней месячной номинальной зарплате советских трудящихся в то время: в 1940 году она составила 338 рублей в месяц. Однако введение даже такой скромной платы для многих советских граждан закрыло возможность продолжить образование после 7 класса. А колхозники тогда вообще зарплаты не получали и работали в колхозе за трудодни.
В результате проведенных «реформ» количество выпускников средних школ (8-10 классы), средних специальных учебных заведений и вузов сократилось вдвое. Советская власть сознательно добивалась ограничения количества людей со средним, среднеспециальным и высшим образованием. Стране нужны были люди у станка. И этого добивались мерами экономического характера: за учебу устанавливалась плата. Фактически Сталин в то время начал формирование новой сословности. Те же крестьяне не могли «выбиться в люди» даже через учёбу в техникуме, а рабочие – через вуз. Напомним, что в семьях того времени нормой было по 5-7 детей у крестьян и по 3-4 – у рабочих. И платить за обучение 2-3 детей было для них непосильной ношей.
Тогда же, в конце 1940-го появилось положение «О государственных трудовых резервах СССР». Совет Народных Комиссаров получил право ежегодно призывать от 800 тысяч до 1 млн. человек городской и колхозной молодежи, начиная с 14 лет, в училища и школы фабрично-заводского обучения (ФЗО). Выпускники получали направления на предприятия, где обязаны были проработать 4 года. А позже появился указ об уголовной ответственности сроком до 1 года «за самовольный уход или за систематическое и грубое нарушение школьной дисциплины, повлекшее исключение» из училища (школы)». Фактически государство прикрепляло учащихся ФЗО. Единственной социальной лестницей для низов тогда стали военные училища – обучение в них было бесплатным. Либо после службы в армии – работа в НКВД.
Но и при Хрущёве за школьное образование фактически приходилось платить. 24 декабря 1958 года был принят закон «Об укреплении связи школы с жизнью», вводивший обязательное восьмилетнее образование. Но при этом учащиеся 9-10-го классов должны были по 2 дня в неделю работать на производстве или в сельском хозяйстве – всё, что они производили за эти 2 дня работы на заводе или в поле, шло в оплату школьного образования. Для поступления в вуз теперь требовался стаж работы не менее двух лет после окончания школы. Эта «школьная реформа» была отменена сразу после смещения Хрущёва, а окончательно современный вид школьное образование приняло лишь при Брежневе, в 1966 году.
На фоне сталинского крепостничества и сословности, «экспериментов» со школьным образованием Хрущёва и нынешних путиных, брежневское время для россиян должно казаться Раем. Однако, как ни удивительно, страна до сих пор наводнена как фанатами Сталина, так и плодами его жизнедеятельности – путинистами. Про Брежнева же никто и не вспоминает.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 356
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Странно, я как раз из того поколения, которое застало Брежнева, Андропова, Черненко , но ни какого идеологического влияния запада 
О великий вождь .... 
д/ф "Семьдесят лет спустя". 
а если бы Адама и Евы не было то... 
А люди наши русские разберуться окуда дует 
ogranschik , у вас бурная фантазия, 
не увидела, вечером дел много, семья... Думайте о людях лучше. 
...два дня весь форум "обтекал"и терялся в догадках, что же Вам ответить?.. 
...угрожаешь?... 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума